Владимир Михайлов - Властелин
– Ах да, простите, вы действительно говорили. Нет, я слушал, конечно, но в то же время что-то меня постоянно отвлекало.
– Я рассержусь. Что вас отвлекало, когда я говорила?
– Вы. Я смотрел, как вы рассказываете.
– Вы… вы не должны говорить так.
– Но если это так и было?
– Тем более. Не надо. Если же действительно так плохо, как вы сказали…
– Это вы насчет войны? Да, так. А может быть, и еще хуже. Но, в конце концов, не ваша же это вина!
– Я уверена, что моя. Хотя я и не хотела, чтобы получилось так…
– Нет. Виноват я. Если бы не эта моя идея насчет Новой Истории…
– Но что же в ней было плохого? Вы ведь никого не подговаривали воевать?
– Этого только не хватало бы. Нет, конечно. Но я историк. И мог бы вовремя сообразить, что именно так и получится. Потому что мы просто не умеем иначе. Мы привыкли решать силой все – начиная от женитьбы и кончая собственной историей. Силой!..
– Да. В этом вы правы. Я тут успела прочитать немало бумаг, и везде – сила или если не сила, то подлость. Но ведь и силу можно применять по-разному. Если вы побеждаете в войне – это разве плохо? Людям ведь от этого только лучше, разве не так?
– Наверное, все-таки нет. Потому что им-то, может быть, и становится чуть лучше жить – на краткое время, однако сами они становятся еще немного хуже – а может быть, и много. Привыкают брать силой. Признают силу достоинством, уравнивают силу с правдой. И потом, когда эту силу применяют уже к ним – они покоряются, именно потому, что признают за силой правоту. Вот сейчас нас разобьют – и мы смиримся, мы признаем, что победившие – правы.
– Вот в этом и заключается моя вина. В том, что вас разбили. Или еще разобьют – все равно.
– Можно подумать, что это вас назначили Верховным Главнокомандующим…
– Вы даже не понимаете, как вы близки к истине. Он мне верил!
– Разве не следовало вам доверять?
– Ну… Надо было понять, что я тоже могу ошибаться.
– Вы слишком много хотите. Он ведь любил вас?
– Сейчас – не знаю. Если он догадался… Но тогда, по-моему, любил. Как и я его. Но мне кажется… я не смогу больше увидеть его. У меня просто не хватит сил взглянуть ему в лицо. Наверное, мне лучше было бы умереть.
– Это невозможно. Вы больше не одна.
– Только это меня и держит… Хен, мне надо бежать. Куда угодно. Скрыться. Чтобы спокойно все обдумать…
– Точно так же и мне. Но я не знаю никого, кто бы захотел мне помочь.
– Я тоже. Нет, я думала, что такой человек есть. Но теперь поняла… Узнала, что на него рассчитывать нельзя. Он-то и виноват во всем. Претендент Миграт.
– Кто это? Я не знаю такого имени. Претендент? На что?
– Сейчас я покажу вам один документ… Я спрятала его отдельно.
Леза встала, пошарила под матрацем. Вынула бумагу.
– Вот, смотрите. Вы все поймете.
Хен Гот сперва пробежал бумагу, потом прочитал медленно, слово за словом.
– Ошеломляюще… Это единственный документ?
– Нет. Здесь их целая пачка…
– Дайте. Я хочу побыстрее посмотреть все.
– Я думаю, нам надо прежде всего спастись отсюда. Я возьму все это с собой.
– Да, наверное, так будет лучше всего. Спастись.
– И забрать все это. Понимаете? Без этих бумаг он ничего не сможет доказать – о своем праве…
– Дело не только в этом. Леза, бежать надо для того, чтобы разыскать его. И убить.
– Вы говорите так жестоко…
– Он этого заслуживает. У меня есть личные причины хотеть его смерти. Если бы они были и у вас…
– У меня они есть.
– Тогда вы должны помочь мне.
– Не знаю… Я никогда…
– Я тоже. Но теперь… Однако об этом мы еще успеем поговорить. Вы знаете, я начинаю серьезно беспокоиться. Где старик? Ах, напрасно я позволил ему унести ключ…
– Теперь поздно жалеть.
– Но как же мы выйдем отсюда без ключа?
– Утром мне принесут завтрак…
– Ну, и… А, я понимаю, что вы имеете в виду. – Историк поежился, и это его движение не прошло незамеченным.
– Я понимаю: от этой мысли вам не по себе.
– Вы угадали.
– Но как иначе?
– Может быть, удастся уговорить сторожа…
– Бесполезно. Я уже пыталась.
– Ну что же, если другого выхода не найдется…
– Поверьте мне: нет.
– Тогда – утром…
– Утром мы должны освободиться, а пока советую вам отдохнуть. Ложитесь на мою кровать…
– Это невозможно! А вы?
– О, за время, что я провела здесь, я успела выспаться на много дней вперед. Не беспокойтесь за меня. Я побуду в архиве. Там далеко еще не все прочитано…
– Совершенно верно. Вот этим я и займусь. Я ведь и пришел сюда, чтобы найти этот архив. Нет-нет, спорить бесполезно. Вы будете спать, а я заниматься своим делом. Поверьте, в таких бумагах я разбираюсь куда лучше вас. Все-таки я профессионал.
– Но если завтра у вас не хватит сил для того, что мы задумали…
– Не беспокойтесь. Хватит. А вас, я вижу, уже клонит в сон.
– Да, здесь такой регулярный режим.
– Ложитесь. Чтобы вас не смущать, я уже иду в архив. Ах да, там нет света…
– Есть. Вы просто не смогли нашарить выключатель. Я вам помешала. Сейчас вы наткнетесь на него сразу.
– Спокойной ночи, Леза.
– Хотела бы пожелать того же и вам…
Может быть, ей приснилось, что ночью Хен Гот приходил к ней и она его не оттолкнула. Но ранним утром, когда она проснулась, его не было. И все же… Все же были кое-какие доказательства того, что то был не совсем сон. Странно: она не пожалела об этом. Все, что было раньше, было в другой жизни. Ушедшей.
Завтрак принесли точно, минута в минуту. Охранник вошел с подносом, поставил его на столик. Леза сидела на кровати.
– Помогите встать, – попросила она. – У меня что-то с ногой…
Охранник вынужден был повернуться спиной к внутренней двери. И тяжело осел на пол. Удар был силен.
– Рвите простыню… Так. Теперь он безопасен. Ну – вперед!
7С каждым днем Сомонт все более уподоблялся одинокому мирному острову в море войны. Местные центры обороны Ассарта один за другим поглощались этим небывалым в истории планеты разливом. Одни сопротивлялись дольше, другие складывали оружие почти сразу. Они не были готовы к долгой борьбе у себя дома. И прав был историк Хен Гот: воспитанные в безграничном уважении к силе, люди привыкли подчиняться ей – и подчинялись, едва убедившись в том, что сила действительно велика, а значит, и право на ее стороне. Немалую роль играла и растерянность: все знали, что войска Ассарта самые сильные во всех мирах – но войск этих не было, они исчезли, растаяли, как тает кусочек сахара в горячей воде, когда делают настой душистых лекарственных трав. И уж если они столь непонятным образом пропали – значит, такова была воля Великой Рыбы, такой оказалась судьба.
Конечно, если бы кто-то, кому они верили, обязаны были верить, тот же Властелин, прежде всего, – если к людям обратились и просто и ясно объяснили бы, что они сейчас должны сделать – они послушались бы. Потому что привычка повиноваться Власти была еще глубже и сильнее, чем рефлекс повиновения силе. И вполне понятно: Власть являлась Силой Сил, превыше ее не существовало ничего, и если какой-то частной силе можно было противопоставить что-то другое, то Власти – ничего: не существовало на свете такой вещи, что не покорялась бы Власти. Но сейчас и Власти не оказалось вдруг. То есть, может быть, где-то она и была, но ни слова, ни звука от нее до людей до доходило. Газеты не выходили, на экранах возникали одни только полосы, напоминавшие морскую зыбь, а по радио визжала и улюлюкала какая-то нечисть, так что ничего членораздельного не уловить было. Каждый район, каждый город или поселение любого донкалата были предоставлены сами себе и, не зная, как идут дела в других краях обширной Державы, делали вывод, что и там все обстоит никак не лучше, чем здесь, что ни на какую помощь рассчитывать не приходится – и решать нужно самим; но всякое решение несло за собой ответственность, и наименее безопасным было бы решение противостоять гнетущей силе осаждающего противника: оно могло привести к лишним потерям и в любом случае не обещало ничего хорошего, если противник (как оно скорее всего и получится) одержит вверх, то придется отвечать перед ним за сопротивление, которое обязательно назовут бессмысленным; если же счастье в конце концов все-таки останется на стороне Ассарта – Власть, весьма возможно, обвинит в слишком уж обильных жертвах, без которых, как непременно окажется, вполне можно было бы обойтись. Так что самым лучшим оказывалось – никаких особых решений не принимать и позволять событиям развиваться так, как им того хотелось. А уж там жизнь подскажет, что и как.
Разумеется, так происходило не везде и не всегда. В донкалате Самор глава местной власти донк Яшира, убедившись в бесполезности обороны своего главного города, собрал все войска и увел их в глухие леса, какими донкалат обладал в немалом количестве, они занимали, пожалуй, три четверти его территории. Не один донкалат Самор порос лесом, но не везде находились такие лихие военачальники, как донк Яшира (кстати, в войсках никогда не служивший по причине непригодности по здоровью и очень от этого переживавший, а теперь наконец нашедший применение своим ранее не востребованным талантам). Скрывшиеся в лесах войска позволили противнику (в этих местах десантировались войска Цизона) овладеть городом, но когда напавшие решили, что дело сделано, и возымели желание двинуться, как им было приказано командованием Коалиции, на поддержку соседней группы войск экспедиционного корпуса мира Нельта, то к немалой своей озабоченности убедились вдруг, что выйти из города оказалось куда труднее, чем войти в него. Из четырех основных магистралей, входивших в город с четырех разных направлений, три, начиная чуть ли не с городской окраины, ныряли в соморские дебри, и едва первая колонна Цизона миновала опушку и углубилась в темную чащобу, как по ней был открыт жестокий прицельный огонь, причем стрелявшие не были видны, дорогу же они, надо полагать, успели пристрелять давно и тщательно. Войска Цизона вынуждены были попятиться, колонна втянулась в город, где и принялась подсчитывать свои потери. Такая же судьба ожидала цизонцев, когда они тронулись по второму шоссе; использовать третью лесную магистраль они даже не пытались. Так что для выхода из города, захваченного в полном соответствии с диспозицией, осталась одна лишь большая дорога, и войска благополучно вытянулись по ней из города и добрались до самого моста через широкую и обладавшую скверным характером реку Грис; мост был достаточно широким и надежным, но, к сожалению, взлетел на воздух, как только техника заполнила его почти на всем протяжении моста. Горя желанием выполнить полученный приказ, командование Цизона попыталось навести временные переправы – однако безуспешно, потому что для успешного их наведения следовало хотя бы овладеть каким-то, пусть небольшим, плацдармом на том – высоком – берегу, но и первая, и вторая попытки показали, что без авиации сделать это будет весьма затруднительно, если только вообще возможно: стрелковый и легкий артиллерийский огонь с того берега уничтожал средства переправы еще до того, как они достигали середины реки, а прихотливое течение, то и дело завихрявшееся водоворотами, совершенно не способствовало выполнению задачи. Была вызвана авиация, которой в этой группе сейчас не было, поскольку единственный аэродром вблизи города был заблаговременно приведен ассартианцами в полную негодность и теперь ремонтировался. Атмосферная же авиация, ее цизонская часть, базировалась по этой причине на аэродромы соседнего донкалата, откуда и пришлось ее вызывать. Первая попытка сделать это не увенчалась, однако, успехом, потому что командование экспедиционного корпуса Нельты, действующее в соседнем донкалате Рамин, заявило, что авиация в данное время нужна им самим и они ничем помочь не могут. Это обстоятельство вполне можно понять, если учесть, что донкалат Рамин отличался еще более густыми лесами, чем Самор. Обещано было высвободить цизонские эскадрильи лишь через два дня – эскадрильи, или то, что от них к тому времени останется, поскольку командование Нельты, как нетрудно понять, на самые опасные задания посылало не свои самолеты, а чужие; наверняка командование Цизона, окажись в таком положении, поступало бы точно так же. Не желая терять эти два дня, Цизон связался с флагманом своей эскадры, находившимся, как и все прочие, на орбите близ Ассарта, и потребовал подвергнуть район бывшего моста основательному обстрелу. С орбиты было отвечено, что эскадра имеет крайне ограниченные возможности поддержки наземных войск, поскольку предназначенный для этого боезапас был в основном израсходован при подавлении противника перед высадкой десанта; то же относилось и к энергии, необходимой для действий атмосферных агра-штурмовиков. В конце концов удалось договориться о том, что один налет штурмовики все же совершат, и они его совершили. Чтобы обеспечить безопасность своих войск, командование Цизона заблаговременно отвело свои силы от моста; однако впоследствии выяснилось, что зорко наблюдавшие за их действиями ассартиане правильно расшифровали этот отход и сделали то же самое. В результате налет не дал ничего, хотя израсходовано при этом было много ракет и снарядов; как только штурмовики скрылись, Цизон вновь выдвинулся на свой берег – и тут же убедился, что ассартиане повторили их маневр не менее быстро. Поняв, как обстоят дела, командование войсками Цизона почло за благо оставить один десантный полк у моста, остальным же войскам вернуться в город – до лучших времен, и во всяком случае до того времени, когда командование сможет оперировать своей же авиацией. Вот так развертывались события в донкалате Самор и еще в нескольких.
