Уильям Гибсон - Граф Ноль. Мона Лиза овердрайв (авторский сборник)
— А наш друг уже был в кузове?
— Нет. — Она стягивала перчатки. — Африка приказал мне отвести ховер обратно в Кливленд, куда-то на окраину. Дома большие и старые, а газоны все вытоптаны. Африка направился к тому, где было полно охраны, думаю, к своему собственному. Вот этот, — она подоткнула синий спальный мешок под подбородок неизвестного, — лежал в спальне. Мне было сказано начинать немедленно. Африка сказал, что хорошо заплатит.
— И ты знала, что он привезёт тебя сюда, на Пустошь?
— Нет. По-моему, он сам этого не знал. Что-то стряслось. Он ввалился на следующий день и сказал, что мы уезжаем. Похоже, его что-то напугало до чёртиков. Вот тогда он и назвал его Графом. Потому что был зол и, думаю, перепуган. «Граф и его треклятый «Эл-Эф», — так сказал он.
— Его что?
— «Эл-Эф». «НД». «Низкочастотник»[18].
— Что это?
— Наверное, вот это. — Она указала на ничем не примечательную серую пластину, установленную в изголовье носилок.
Глава 7
Там нет там
Она представила себе, что Свифт уже ждёт её на веранде, в твиде, которому он отдавал предпочтение лос-анджелесской зимой: пиджак и жилетка так же сочетаются друг с другом по цвету, как селёдочная кость с собачьим клыком. Хотя, наверное, ткань их соткана из шерсти одной и той же овцы, годами пасущейся на одном и том же склоне холма. И весь имидж от начала и до конца срежиссирован командой визажистов, скрывающейся в комнатке над одним лондонским магазинчиком на Флорал-стрит, где она никогда не бывала. Они подбирали ему полосатые рубашки, хлопок покупали в Париже у «Шарве»; они создавали его галстуки, заказывая шёлк для них в Осаке — и чтобы обязательно с вышитой вязью из крохотных логотипов «Сенснета». И всё же почему-то он всегда выглядел так, как будто его одевала мамочка.
Веранда пуста. «Дорнье» повисел над ней, потом скользнул к своему гнезду. Ощущение Маман Бригитты всё ещё не покидало Энджи.
Пройдя в белую кухню, Энджи отскребла с лица и рук запёкшуюся кровь. Когда она вошла в гостиную, у неё возникло такое чувство, будто она видит это место впервые. Крашеный пол, позолота на рамах, гобеленовая обивка стульев эпохи Людовика XVI, театральным задником — кубистский пейзаж Вальмье. Как и гардероб Хилтона, интерьер был создан талантливыми, но чужими людьми. Когда она шла к винтовой лестнице, от её ботинок тянулись дорожки мокрого песка.
За то время, что хозяйка провела в клинике, тут явно побывал Келли Хикмен, её костюмер: рабочий багаж оказался аккуратно расставлен в хозяйской спальне. Девять плоских, будто для винтовок, футляров от «Эрме» — гладкие прямоугольники похожи на гробы из начищенного чепрака. Одежду никогда не складывали, каждый костюм или платье распластаны на постели между слоями шелковистой бумаги.
Энджи остановилась в дверях, глядя на пустую постель, на девять гробов из кожи.
Войдя в ванную (стеклянный блок и белая мозаичная плитка) и заперев за собой дверь, она стала открывать одну за другой дверцы туалетных шкафчиков, не обращая внимания на ровные ряды нераспечатанных склянок с притираниями и кремами, на упаковки патентованных лекарств. Движок нашёлся в третьем по счёту шкафу рядом с пузырчатым листком дермов. Энджи даже чуть наклонилась, чтобы получше рассмотреть серую упаковку с японской надписью, боясь поначалу даже к ней прикоснуться. Движок выглядел новым, не пользованным. Энджи была почти уверена, что сама не покупала эту машинку[19], не прятала её в шкаф. Вынув пакет из кармана парки, она принялась изучать его, раз за разом поворачивая меж пальцев, наблюдая, как в своих запаянных отделениях пересыпаются отмеренные дозы лиловой пыли.
Она увидела, как опускает пакетик на край белой мраморной раковины и, выдавив прозрачный дерм из ячейки, вставляет его в движок и заносит движок над наркотиком. Красная вспышка диода — это машинка всосала дозу. Потом Энджи видит свои руки: вот они снимают дерм, и тот, как белая пластиковая пиявка, чуть покачивается на кончике правого указательного пальца. Внутренняя поверхность дерма блестит крохотными капельками ДМСО[20].
Энджи поворачивается, делает три шага до туалета и роняет невскрытый пакет в унитаз. Тот всплывает, как миниатюрная баржа, наркотик по-прежнему совершенно сух. Абсолютно… Дрожащими руками она отыскивает пилку для ногтей и опускается на колени на белый кафель… Закрыть глаза, чтобы не видеть, как одна рука придерживает пакетик, в то время как другая вонзает остриё пилки в шов, поворачивает… Пилка со звоном падает на пол, Энджи нажимает на спуск — и две половинки пустого теперь пакета исчезают. Несколько минут она отдыхает, прижавшись лбом к холодной эмали, потом заставляет себя встать и подойти к раковине, чтобы тщательно отмыть руки.
Потому что так хочется — только теперь она понимает как — облизать пальцы.
Позже, уже в серых сумерках, она отыскала в гараже транспортировочный контейнер из рифлёной пластмассы, отнесла его наверх в спальню и стала упаковывать оставшиеся от Бобби вещи. Их было немного: кожаные джинсы — зачем он их купил, если они ему не нравились? Несколько рубашек, которые он не то собирался выбросить, не то просто забыл, и в нижнем ящике тикового бюро — киберпространственная дека. Это был «Оно-Сендаи» — скорее игрушка, чем рабочий инструмент. Дека лежала посреди путаницы чёрных проводов, наборов дешёвых стим-тродов и заляпанного чем-то жирным тюбика проводящей пасты.
Энджи вспомнила ту деку, которой обычно пользовался Бобби, ту, которую он увёз с собой, — серую заводскую «хосаку» с немаркированной клавиатурой. Дека профессионального ковбоя. Он настаивал, чтобы она была с ним повсюду, хотя это и причиняло множество неприятностей на таможне. Зачем, удивилась она, он купил «Оно-Сендаи»? И почему бросил её? Энджи сидела на краешке кровати. Вынув деку из ящика, положила её себе на колени.
Давным-давно, ещё в Аризоне, отец предостерегал дочь, советовал ей не подключаться к матрице. «Тебе это не нужно», — говорил он. Она и не подключалась, поскольку киберпространство просто ей снилось, как будто переплетение неоновых линий матрицы всегда ждало за сомкнутыми веками.
«Там нет там». Этому учили детей, объясняя им, что такое киберпространство. Ей вспомнились лекции улыбающегося наставника в административном центре научного городка, вспомнились бегущие по экрану картинки: пилоты в огромных шлемах и неуклюжих с виду перчатках. Эта технология пусть и примитивного с точки зрения нейроэлектроники «виртуального мира» давала человеку более полный доступ к системам истребителя. Пара миниатюрных видеотерминалов накачивала пилотов генерируемым компьютером потоком боевых данных, перчатки вибротактильной обратной связи обеспечивали мир прикосновений, состоящий из рычагов и гашеток… С развитием технологии шлемы съёживались, видеотерминалы атрофировались…
Нагнувшись, Энджи подобрала набор тродов, встряхнула, высвобождая из клубка проводов.
Там нет там.
Расправив на лбу эластичную головную повязку, она установила троды на висках — один из самых характерных человеческих жестов, который ей так редко приходилось совершать. Потом нажала на кнопку тестирования батарей «Оно-Сендаи». Зелёный — значит, «вперёд». Теперь активировать деку. И спальня исчезла за бесцветной стеной сенсорной статики. Её голова наполнилась стремительным потоком белого шума.
Пальцы сами наугад отыскали второй переключатель — и Энджи катапультировало сквозь стену статики в суматошную, тесную беспредельность, абстрактную пустоту киберпространства. Вокруг неё трёхмерной сеткой развернулась в бесконечность яркая решётка матрицы.
— Анджела, — сказал дом спокойным, но не терпящим возражений тоном, — на проводе Хилтон Свифт.
— Служебный канал? — Она ела печёную фасоль с тостами у стойки на кухне.
— Нет, — доверительно ответил дом.
— Измени тон, — приказала она с набитым фасолью ртом. — И добавь озабоченности.
— Мистер Свифт ждёт, — нервно протараторил дом.
— Уже лучше, — сказала она, относя тарелку и миску в раковину. — Но я хочу что-нибудь поближе к настоящей истерике.
— Ты ответишь ему? — Голос задыхался от напряжения.
— Нет, — сказала она, — но голос оставь как есть, мне так нравится.
Она прошла в гостиную. «Раз, два… — считала она про себя, на каждый счёт задерживая дыхание. — Двенадцать, тринадцать…»
— Анджела, — мягко проговорил дом, — на проводе Хилтон Свифт…
— На служебном канале, — послышался голос Свифта. Она с шумом выпустила воздух. — Ты знаешь, как я уважаю твою потребность побыть одной, но я очень о тебе беспокоюсь.
