Михаил Соловьев - Апокалипсис on line
же минутный принцип разговора, похожий на помехи.
Это означало одно — Колина команда может стать союзником.
Теперь предстояло прояснить правильность догадок и склонить его руководство к
поддержке атаки отвлекающим маневром.
— Мы, скорее всего, будем дома у Чжао, — говорил Леонидович, — Он от меня
подлостей не ждет. Еще предполагаю, что подчиненность «Системе» его тяготит.
Может, он просто не знает, что делать. Для специальных разговоров на технические
темы с нами будет Сергей. Возможно, старина Чжао просто отведет нас к мозгу
матери и позволит вставить туда флэшку. Для прочих ситуаций готовим отвлекающий
маневр: Рубан с подружкой и ты с Николаем. Последние заготовки пока не смешиваем
и движемся параллельно тремя группами.
Прояснять вопросы, родившиеся в четком армейском повествовании шефа, я не стал и
решил для начала все обдумать, но не успел. Перезвонил Колька:
— У нас минута, — напомнил он, — Мне нужно, чтобы ты был в Пекине через два дня.
Есть подходящий рейс из Новосибирска.
Мы переглянулись. Название города я не упоминал, и осведомленность означала —
разведка триады на высоте.
— Тебе придется для меня кое-что сделать, — продолжал Колька, — Иначе лучше не
ездить. Квалификацию не потерял?
Ответил ему, что готов.
— Наши контакты полностью отслеживаются и твой приезд должен быть обоснован, —
продолжил он, — Тебе кое-что передадут по дороге, а перед этим покажут китайский
партак , — закончил Колька.
— Началось, — сказал Профессор после прекращения разговора и секундной паузы, —
Схема пошла, и останавливаться теперь нельзя.
— Снова минута разговора, — напомнил я.
— Конечно, — отозвался Профессор, — Они используют те же бреши в системе, что и
мы, поэтому и решения одни.
— Скорее всего, татуировка будет примерно такой, — сказал Юрий Леонидович,
завернув рукав, — Запомни. Они не могут сейчас нас слышать? — повернулся он к
Профессору.
— Не думаю. Город просчитали по звонку, да мы сильно и не таились. Скорее всего,
Пекин и просьба Николая это проверка на вшивость. Ты не отказался. Так что жди
следующего этапа по прилету.
Мы молчали. Я раздумывал про татуировку «проход разрешен», которую видел у
Карины, а Профессор снова полез в рассуждения о необходимости действовать именно
сейчас.
— Вообще, — говорил он, — Я оцениваю операцию как тридцать на семьдесят, но у
нас есть варианты развития событий, так что в успех — верю! Нельзя ждать! Я
считаю, высокопоставленные адепты «Системы» технично саботируют ее указания,
иначе здесь была бы сейчас вторая Чечня. Наша сторона на сегодня — динамична и
непредсказуема, так что нужно лишь немного удачи, — закончил он,
многозначительно глядя на меня.
Провожали в дорогу всей командой, и за вечерним чаем отсутствовал только
Профессор. Я сильно от этого не переживал. Было в нем, как и в покойном брате,
что-то от гестаповцев или эсэсовцев. Рядом с такими неизменно ощущаешь себя
недочеловеком. Сейчас же все происходило по-семейному.
Корявенький тортик заботливо состряпанный Кариной привел меня в умиление и на
замечание Рубана о сроке его давности я пнул товарища в коленку под столом,
чтобы тот остепенился. Однако Саню несло. Поморщившись после моей атаки, он
продолжал цеплять окружающих весь вечер.
Леонидыч притащил литр пятилетнего рома «Гавана клаб» с черно-золотой этикеткой,
так что посидели славно.
Сначала обсудили мой новый гардероб. Просто в оставшиеся до отлета два дня мною
занимались стилисты, дизайнеры и портные.
Пошили в сжатые сроки два костюма. Никогда так не уставал от многочисленных
примерок, булавок и зеркал, но вышло все замечательно.
Что это была за ткань, я не знаю, но глянувший на меня из зеркала парень тянул
не меньше, чем на долларового миллионера.
Гардероб завершали ботинки из крокодила, шляпа и крутой чемодан с портфелем.
Захмелевшая компания заставила меня устроить им дефиле. Я был не против, и с
удовольствием вышагивал, поглядывая на реакцию товарищей.
Брюки с шикарным отливом чуть волочились по полу, словно в фильме о гангстерах
пятидесятых. Настоял на этом я. Сильно уж мне нравилось начала боевика «Свои
ребята». Там будущий главный герой еще мальчишкой смотрел и сравнивал жизнь
своих работяг-родителей и пестрый калейдоскоп намытых автомобилей, бокалов,
пистолетов и шикарных девиц.
Утром в эйфории прощального ужина я вышагивал к машине, будто дефиле так и не
закончилось.
Аэропорт.
Регистрация.
Элитный багаж убыл по резиновой ленте в чрево аэровокзала, унося в себе
маленький секрет. Дело в том, что я решился-таки достать из-под обшивы «Крузака»
еще один добытый в Тибельти трофейный телефон, упакованный в чехол. Старый-то
футляр мне не вернули.
Профессор мотивировал это ненужностью и лишней возможностью «запала». Так что
решение было обдуманным — раз уж помимо общих направлений у меня есть свои
секреты, чего уж тогда скромничать.
«Комфортное общение с «Малышом» жизненно необходимо, — рассуждал я, — Кто знает,
какие детали придется нам обсудить?
До «Крузака» добрался с помощью Леонидыча, мотивируя необходимостью отсоединить
аккумуляторы на период операции. Тот, уже зная мою «крестьянскую»
хозяйственность, согласился, мол, хуже не будет, зато боевой товарищ пойдет
воевать без оглядки.
«Крузак» проводил меня в дорогу молча.
— Видишь, — шептал ему я, занимаясь «консервацией» и аккуратно поглядывая по
сторонам, — Оставляю тебя братец на чужбине, ты уж прости…
Первая минусовая клемма. Вторая. Чем-то напомнил мне этот односторонний диалог
вчерашнюю беседу с женой.
Когда вернулся после ужина в комнату, то на «Малыше» оказалось несколько
сообщений.
В первом моя вторая половинка вместе со старшей дочерью благодарили на
неожиданный подарок. Оказалось, какой-то парень по имени Юра принес им
дорогостоящие телефонные аппараты якобы от меня, причем угадал именно в то время,
когда они были вместе.
«Мама расстаралась, — злился я, — Гребанная система! Мало ей что и так может
следить, когда хочет, так теперь ей понадобился полный контроль над семьей? А
может и похуже что задумала? Ход-то скорее двойной, — успокаивал себя я, —
Понимает клешнястая, что с домом говорить буду, мол, вот тебе, милок, и
напоминание — не только тобой занимаемся, так что аккуратнее там… »
Решил позже просить «Малыша» прощупать новые аппараты на предмет закладки и
свалился вместе с женой в старые воспоминания.
Много лет мы так с ней не говорили. В молодые годы и оставаясь вдвоем, мы могли
беседовать перед сном часами. Нам не было скучно и темы наши не заканчивались.
«Запутался ты Мишка, — слушал я ее голос из «Малыша» лежащего рядом на подушке,
— Такого славного дня может теперь и не быть, — Стыдился я втайне ситуации с
Кариной. — Не сильно-то меня Джонович переустроил», — прислушивался я к себе.
«Авантюрист» и «супергерой» с остановившимся временем молчали и на прямой связи
между двумя сибирскими столицами бормотали и всхлипывали сейчас безумно родные
люди, которым предстояла неизвестность.
«Вторая клемма», — открутил я гайку. Последний источник питания моего верного
автомобиля беззвучно отключился и уловил я, как отпустил он меня в дорогу с
миром. Сильно напомнило мне это финал прощания с женой — то же молчание и
пустота после разъединения.
«Мосты сожжены, — противно-упрямо скрипнул изнутри «авантюрист», — Так что
хватит соплей Птахин», — потащил я из-под обшивы последний трофейный футляр.
Телефон вытряхивать не стал. Сначала время экономил, а потом и вовсе раздумал.
Вдруг пригодится.
Рукопожатие Юрия Леонидовича было крепким. Он обнял меня за шею и шепнул на
прощание: — Давай, зятек, всего хорошего тебе.
Виду я не подал, но прощаясь с Кариной, шепнул: — Он что знает?
— Да, — нежно прижалась ко мне та и выдохнула, — Просчитал нас папанька, а я и
не стала прятаться. Тем более что нас теперь трое.
Смятение, которое охватило меня после ее слов, было недолгим. Конечно, это был
мой первый опыт с внебрачным ребенком, но времени не оставалось, и я ответил
себе, мол, за все нужно платить.
«Зятек так зятек, — мстительно решил я, — Крепче беречь будете. Еще поглядим,
чем кутерьма эта закончится…»
Рубан обнял меня молча.
