Михаил Соловьев - Апокалипсис on line
Особенно у нас.
— Не скажите, нам с Игорем Джоновичем, повезло, — возразил лектор, — Именно
аскет, по-другому и не скажешь.
— Он программист? — интересовался я.
— Системный, — коротко ответил профессор, — Доктор наук. У меня такое ощущение,
если ему Нобелевку предложат, он откажется, а если возьмет, то пустит все в дело.
Интеллигент — да, но боец настоящий. Мать отстранил от дел за пять минут после
прокола с вашей командой, да еще и Юрия Леонидовича поблагодарил за бдительность.
Кстати, похоже, ей отведут особую роль в предстоящей операции.
— Единичный случай, — опять не удержался от реплик я, — Будет кто другой, сразу
разжиреет.
— К сожалению, — подытожил Профессор, — Но выбора нет — системная сеть еще хуже.
— Это да! — согласился я, — Выбора действительно нет, и думаю, каждый из нас
идет осознанно.
— Никто из вас не задал вопрос, — обвел нас взглядом лектор, — почему «система»
расположена в Китае?
Аудитория молчала, и улыбался только Юрий Леонидович.
— Здесь и кроется отгадка быстрого распространения вашей бывшей хозяйки, —
интриговал Профессор, — Дешевая рабочая сила ценилась во все времена, и Китай
как нельзя лучше подходит любому предпринимателю. Именно так в Гуанджоу и попала
линия по производству компьютерных процессоров в начале девяностых. Проработала
она там недолго. Схема была та же: алгоритм, расположение и количество
транзисторов для выполнения поставленных задач просчитывала машина. Все
заготовки и ее собственные интеллектуальные решения после остановки линии «дремали»
недолго. Группа инженеров, подконтрольных одной из триад, по ее заданию немного
изменила программный код, и освоила выпуск процессоров для первых сотовых
телефонов. Конструкторские решения опять принадлежали машине. Получился некий
гибрид компьютера и телефона. Триада успешно ими торговала по своим каналам.
Когда системная сеть спустя некоторое время опознала себя, то первых адептов она
завербовала именно в своей, как она считала, альма-матер… То есть в Гуанчжоу…
«Професоор» продолжал еще что-то говорить, а у меня перед глазами вращалась
картинка получения членами триады первых странных сообщений на распространенные
тогда пейджеры, которые впоследствии были заменены смс-сообщениями.
Я видел их удивление и эмоции новых возможностей. Разочарования. Первые смерти.
Черная паутина Хозяйки мира летела в моем воображении из далекого и неведомого
пока Гуанчжоу и бесконечным потоком, опутывала земной шар беспросветным мраком.
Глава 31.
Лекция произвела магическое впечатление. Была в Профессоре способность, играя на
«струнках» слушателей добиваться полного понимания.
Окружающий мир менялся. Очередной раз я ощутил себя маленьким невеждой далеким
от истин бытия.
Задумался:
«А вроде жил все время здесь?»
Мной овладело состояние огромного поля, на котором я неожиданно появился, и
неосознанность направлений, куда еще предстояло пойти.
В этом состоянии меня и подхватил Юрий Леонидович, предложив с утра съездить
вместе за кейсом, спрятанным в подвале.
Я готов был рвануть, даже не одеваясь, но у шефа такого запала не было и
случилось это только после завтрака.
Еще с вечера просил вернуть мне телефон, интересовался судьбой «Крузака».
Оказалось, машина стоит на территории базы, а «Малыша» настраивают местные
технари, устанавливая в него какие-то опции.
— Завтра получите свои игрушки, — гудел Леонидович, — Что за блажь такая? Как-то
жили раньше без них и проблем не возникало.
На ужине Карина подсела со своим разносом ко мне и шепнула, что вечером ждет у
себя.
Назвала номер комнаты.
Я глубокомысленно, и не отрываясь от еды, пошевелил рукой в воздухе, мол,
общаюсь только на своей территории.
Через пару секунд неожиданная боль в мизинце той самой руки показала: фурия,
шутить не собирается.
— Ты меня знаешь, — шептала она, жёстко ухватив под столом мою кисть и щекоча
ухо яростным дыханием, — Не хочешь общаться, так и скажи, а выеживаться не стоит.
— Не хочу общаться! — разозлившись хрипел я над салатом, — Вали вон к Рубану
когда придёт…
— Я тебя люблю, — как-то жалобно зашептала она, — У меня просто камер в комнате
нет. Саня же, мальчик общего пользования, а ты только мой…
Боль немного ослабла, затем пропала и Карина теперь нежно гладила мои пальцы под
столом.
— Прости-прости, — мурлыкала она, — Зря я психанула. Прости дуру, милый. Хочешь
котлетку?
Я, молча, вынул руку из-под стола и осмотрел несчастный мизинец. Он побаливал и
чуть опух.
— Привет! — «рухнул» за стол Саня, — Воркуете?
— Чуть не сломала, истеричка, — жаловался я, показывая пятерню, — Чисто твоя
байкерша, только плети не хватает.
Рубан коротко хохотнул и потянул к себе по голубенькому пластику стола специи.
— Предатель, — фыркнула Карина, — Ну и не надо…
В ее голосе неожиданно послышались обиженные ребяческие нотки и я примирительно
ткнул ее коленом под столом.
В ответ она нежно провела рукой вверх по ноге, но неожиданно остановилась.
— Смотри-ка, — заинтересованно ворковала она, чуть сжимая пальцы, — А я тебе
нужна…
— Ешь, давай, — гудел я, прожевывая и стараясь не подавиться от неожиданно-сильного
желания, — Ешь и не донимай никого.
Команда понемногу собиралась.
Подошел Юрий Леонидович, и они с Сергеем стали обсуждать ту часть лекции, в
которой говорилось про современное искусство.
Картинка нарисованная Профессором оказалась жутковатой.
Выходило «системная сеть» вмешалась даже в культуру. Ее детищем, например,
оказалась клубная музыка. Одинаковый «унц-тунц», видимо, был настолько «красив»
своей простотой, что, с точки зрения «Хозяйки», должен был заменить все
остальное.
Линейные графики звука, которыми она любовалась, наверняка были совершенны по
сравнению с «хаосом» Моцарта, Шопена или того же Шостаковича.
Аналогичная картина складывалась в современной живописи и скульптуре. Прежде
всего, красота должна просчитываться, а лишь потом визуально оцениваться
субъективным зрителем.
На лекции я задал вопрос, а не является ли знаменитая выставка трупов в Германии
идеей «Системы»?
Ответ — утвердительный. Мол, если можно выставлять напоказ электрические схемы,
то почему не показать и схематически упорядоченные внутренности человека.
Будущее для человечества под управлением сети виделось жутковатым.
«Рано или поздно человеческий фактор возьмет свое, и опять начинается
свистопляска, — рассуждал я, заканчивая ужин и выбирая с тарелки хлебом отсрый
соус, — Забавно, что все время хочется есть, — облизнул я украдкой темную
капельку подливки, попавшую на «многострадальный» мизинец, — наверное,
восстанавливаюсь».
Насыщенный впечатлениями день закончился-таки в спальне Карины.
Скрестись в пластиковую дверь с названным номером, не пришлось — та оказалась не
заперта.
Девушка стояла темным силуэтом возле окна, закутанная в клетчатую простынь, и
пребывала в странном состоянии. Подкрадываться и пугать я не решился, а просто
скинул цветастые тапки, пошел к разобранной кровати и завалился на нее не
раздеваясь.
— Скоро это закончится, — тихо заговорила Карина и подышала-потерла замутневший
пятачок на стеклопакете, — Эта возня мне кажется теперь бесполезной и разрешится
она как-то страшно.
— Тогда давай не терять времени, раз уж его не остается, — отозвался и поторопил
я, — Ты же меня для этого позвала?
— Сейчас, — не выходила из медитативного состояния и не шевелилась Карина, — Дай
мне попрощаться с сегодняшним днем.
Она стояла, не меняя позы, и молчала еще несколько минут, а потом подошла к
тесной кровати и примостилась рядом.
— Поцелуй меня, — шептала она, закрывая глаза, — Мне плохо одной. Пускай нас
сегодня станет больше.
Последнюю фразу девушки я не понял, и волна возбуждения захлестнула меня с
головой.
Кровать теперь не казалась узкой.
Пропала усталость насыщенного дня, и остался лишь пульс, в котором я угадывал
тайные желания партнерши и безошибочно добивался ее сдавленных стонов и
приглушенных криков.
Ее тело перед каждым оргазмом начинало мелко дрожать, и она безошибочно
вылавливала меня в ритме, понятном ей одной. После на мгновение замирала и
