Роберт Голдсборо - Серебряный шпиль
Быстренько просмотрев полки — в большинстве книжных заглавий наличествовали слова «христианский» и «христианство», — я принялся за пачки документов на столе. Там оказались брошюры о предстоящих в Серебряном Шпиле конференциях и семинарах, листовки, рекламирующие новые религиозные издания, десяток журналов, в основном церковного содержания, несколько писем от пастырей из других штатов, видимо, регулярно переписывающихся с Мидом, и пара почтовых каталогов, пестрящих цветными изображениями предметов церковного обихода, начиная от мебели и кончая канделябрами и мантиями — белыми, черными и пурпурными.
Там же я обнаружил блокнот бланков с именем и телефоном Мида. На некоторых бланках были нацарапаны имена каких-то людей. Ни одного из них я не знал. Между страницами блокнота оказался листок желтой линованной бумаги. Листок был сложен пополам, и, развернув его, я увидел записи, сделанные той же рукой. Посмотрев внимательнее, я понял, что это указания на строки Библии. Отложив находку в сторону, я быстро посмотрел остальные бумаги, но ничего заслуживающего внимания не нашел.
Когда я сунул голову в приемную Бэя, Диана увлеченно стучала на машинке.
— У вас не найдется копировального аппарата? — поинтересовался я.
Она подняла на меня ясный взор, встала со стула и провела в конец коридора в стерильное, залитое светом люминесцентных ламп помещение без окон.
— Это наш печатный центр, — гордо заявила она, указывая на три персональных компьютера и несколько других образчиков высоких технологий, в одном из которых я узнал ксерокс.
— Мы самостоятельно набираем и печатаем почти все наши издания, — продолжала Диана, — включая бюллетени воскресных служб, еженедельную газету, рассылаемую прихожанам, и репринты проповедей мистера Бэя, которые мы отправляем телевизионным зрителям по их просьбе. Бывают недели, когда мы отправляем сотни репринтов — бесплатно, разумеется. На стороне мы печатаем лишь наш ежемесячный журнал «Беседы под Шпилем». Вы его видели?
Я сказал, что не видел, и она пообещала подарить мне экземпляр, почитать на досуге дома. Поблагодарив, я скопировал листок со ссылками на Библию и те страницы из блокнота Мида, на которых были записаны имена и телефоны.
— О’кей. Я сделал то, что хотел. Не пройдете ли вы со мной в кабинет, чтобы я мог вернуть при вас взятые документы на место?
Диана покраснела, растерянно улыбнувшись.
— Думаю, в этом нет необходимости, — хихикнула она.
— Только ради меня. Я хочу, чтобы вы могли сообщить боссу, что я ничего не утащил. Конечно, вы отсутствовали в то время, когда я просматривал бумаги, так что только Богу известно, что я успел умыкнуть. Не желаете ли меня обыскать?
Она снова залилась краской.
— О мистер Гудвин, вы такой шутник.
— Есть немного. Но я настаиваю на том, чтобы вы прошли со мной в кабинет мистера Мида. Если вы это сделаете, я обещаю не только взять экземпляр вашего журнала домой, но и прочитать его.
Пожав плечами и улыбнувшись, она отправилась вслед за мной.
— Это почерк Мида? — спросил я, показав ей листки, которые только что скопировал и теперь возвращал на место, где их нашел.
Она изучила записи и утвердительно кивнула.
— Да, вне всяких сомнений. Мистер Мид не любил диктовать. Он передавал мне написанные от руки черновики писем для перепечатки, и я прекрасно знакома с его почерком. Это его записи. Видите, это характерное «а»? Поначалу я ужасно мучилась, разбирая его каракули. Удивительно, что эти ссылки на Библию написаны так аккуратно.
— Но это тоже его почерк?
— Конечно. Просто для разнообразия, он не очень торопился.
Поблагодарив, я задержался у ее стола, чтобы получить обещанный экземпляр «Бесед под Шпилем». На обложке красовалась цветная фотография хора в полном составе. Пояснение под картинкой гласило: «Певцы Серебряного Шпиля готовятся к европейским гастролям». Не рискну держать пари, однако не исключено, что Вулф обнаружит в журнале что-нибудь интересное для себя. С другой стороны, готов поставить сколько угодно на то, что я даже не открою журнальчик.
Когда я уже уходил, в фойе ворвался Роджер Джиллис. Ветер сильнее обычного растрепал его морковного цвета шевелюру.
— Привет, — коротко бросил он, стараясь пригладить оранжевую швабру ладонью. — Вынюхали что-нибудь?
— Ничего такого, что привело бы в экстаз газеты, — ответил я.
— Ничуть не удивлен, — презрительно фыркнул он. — Вы все еще пытаетесь найти кого-нибудь, чтобы навесить на него убийство Роя. Но здесь нет никакой тайны. Всем известно, кто это сделал, и полиция уже наложила на преступника лапу. Подлинная загадка в том, кто посылал эти записки Барни. Но вам наплевать — вам надо спасти своего дружка. И вам безразлично, кто при этом пострадает. Рой, упокой Господи его душу, был прав — вы, парни, вызываете отвращение.
Поставив таким образом меня на должное место, Джиллис с напыщенным видом двинулся дальше, уверенный, что я уползу зализывать свои раны. Однако я не уполз, а гордо вышел, улыбнувшись рыженькой секретарше, которая еще раз продемонстрировала ямочки на щеках, послав мне ответную улыбку.
Возвращение на Манхэттен заняло больше времени, чем утренняя поездка, и когда я, поставив машину в гараж, взбегал по ступеням нашего дома, было десять минут пятого, а это означало, что Вулф уже забавляется со своими орхидеями. Я прямиком отправился в кухню, где Фриц уже колдовал над ужином. С печалью во взоре он сообщил, что от ленча не осталось ни крошки.
— Простите, Арчи, но он съел всю телятину.
— Не надо извиняться. Не могу его осуждать, зная, что такое ваши телячьи котлетки. Я приготовлю себе сэндвич.
Фриц начал было протестовать, но, жестом остановив его, я соорудил себе сэндвич из ржаного хлеба и ветчины, налил стакан холодного молока и отправился в кабинет. Не прекращая жевать, я изучал фотокопии записей Мида. Имена и телефоны я пока отложил в сторону, полагая, что ссылки на Библию могут оказаться более многообещающими. Правда, мне было неведомо — почему и каким образом.
Зазвонил телефон. Это оказался Лон Коэн.
— Может быть, вы помните меня? Говорит парень, к которому вы обращаетесь за информацией и о котором забываете, когда информация необходима ему.
— Да-да, припоминаю. Это тот тип, который каждый четверг обчищает мои карманы за игорным столом.
Издав звук — нечто среднее между вздохом и смешком, — Лон спросил:
— Что случилось с Даркином? Он не подходит к телефону, когда я звоню. Ему плевать, что мы знакомы сто лет. Паркер тоже не отвечает на мои звонки, но это понятно, он ваш адвокат. Слушай, Арчи, дай мне хоть что-то для завтрашнего номера, уже несколько дней мы ничего не сообщаем по этому допросу.
— Прости, но мне нечего тебе дать. Я, как и ты — а может быть, даже сильнее, — хочу, чтобы события как-то развивались.
— Что думает Вулф?
— Будь я проклят, если знаю. Он весьма редко откровенничает со мной. Послушай, тебе же прекрасно известно, что если будет какой-то прорыв, ты первым узнаешь об этом.
— Да. Но не мог бы ты подтвердить свои слова в письменном виде?
— Мое слово тверже алмаза, — заявил я и получил в ответ реплику, которую не стану здесь воспроизводить. В трубке раздались короткие гудки, и я вернулся к листку бумаги, который все еще держал в руке.
Во-первых, мне следует признать свое невежество по части знания Библии. Однако в год своей конфирмации, что, похоже, было еще до моего рождения, я первым среди сверстников вызубрил названия всех книг Ветхого и Нового Завета, за что удостоился красно-золотого значка. Ясно без слов, что из содержания Священной книги я не запомнил ничего, кроме нескольких — «Он сказал» и «Блаженны те...»
И это все мои познания в Библии. Я пялился на заметки Мида, размышляя, какую пользу сможет извлечь из них Вулф. Если вообще сможет. Всего Мид сделал семь ссылок. Они были тщательно выписаны одна под другой:
1-е ТИМ. 6:10
МАТФ. 26:38
ОТКР. 16:8
ИСАИЯ. 61:4
2-я ЦАРСТВ. 13:34
К ГАЛАТ. 6:18
К РИМЛ. 8:26
Я вытащил одну из Библий Вулфа и немного поразмышлял, стараясь вникнуть в смысл записей Мида, но преуспел лишь в истреблении сэндвича и молока. Ничего не оставалось, кроме как засесть за компьютер и заняться учетом почек орхидей. Я знаю, что могу шевелить извилинами, но в то же время мне прекрасно известны мои возможности в этом роде деятельности. Мозгом нашей команды является Вулф, я же всего лишь глаза, ноги и пот, когда последний требуется, а требуется он постоянно. Однако я не собираюсь лить слезы по этому поводу, так как в целом подобное разделение труда приносит прекрасные результаты.
Глава 15
Когда в шесть часов до меня донесся скрип лифта, я все еще сидел за компьютером. Вулф вступил в кабинет, поставил цветок орхидеи в вазу на своем столе, угнездился в кресле и нажал на звонок, требуя пива.
