Ульяна Динова - Я беду от тебя отведу
У меня упало сердце. Господи! Только этого мне ещё не хватало! Я подбежала к двери.
— Бабушка, пожалуйста, не надо никуда не ходить! — зарыдала я, загораживая от неё дверь. — Честное слово, будет только хуже! Умоляю тебя! К кому ты собралась идти? К кому?!
Она воинственно потрясла в воздухе кулаком, отбросила костыль в сторону, и с грохотом скинув с лавки на пол пустое ведро, уселась на неё, стягивая платок и вытирая им бегущие ручьём слёзы. Я никогда ещё не видела бабушку в таком состоянии ярости и отчаяния.
— Негодяи! Подонки! — причитала она, плача и задыхаясь. — Господи, сыночек, зачем же ты ушёл так рано? И нет у нас защитника от этого злого воронья!
Слёзы градом катились у меня по щекам. Я села рядом с бабушкой и обняла её. Так, обнявшись, мы вместе плакали навзрыд, давая выход долго копившемуся напряжению. Неожиданно я поняла, что это прощание…
— Твой отец был хорошим человеком, — продолжила бабушка, когда мы немного успокоились, — чего я не могу сказать об Ирине, твоей матери.
— Почему? Что было не так с моей матерью?
— Я была против их брака, и они так и не расписались. Он не успел… Я считала, что она не подходила ему.
Я тяжко вздохнула.
— Бабушка, я спрашивала тебя не об их отношениях, меня больше интересует другое… Скажи, а мой отец… Ты говорила, что он занимался военной археологией. А не мог ли он случайно быть каким-нибудь… не знаю… ну например, ликвидатором аварии в Чернобыле? Или, может, его работа была как-то связана с радиоактивными веществами? Что-то в этом роде.
— Почему ты так решила? — удивлённо посмотрела на меня бабушка.
— Возможно, я… мутант?
— Господь с тобой, детка! — испугалась бабушка. — Вот уж глупости какие навыдумывала себе!
— Но мне кажется…
— Твой день рождения — день его смерти.
— Да, я знаю. И мне очень горько это осознавать…
— Ты здесь ни при чём, милая. Ирина жила со мной в то время, когда ждала тебя. Она всегда была такой беспечной, всё порхала, как мотылёк, и порхала… Ничего по жизни не умела, кроме как бренчать на пианино.
— Понятно… Я не это хотела узнать. Просто… — я посмотрела на бабушку, — на глазах у неё снова блестели слёзы. — Ну хорошо. Не хочешь говорить — не надо…
— Я не знаю, что тебе ещё сказать, детка, — грустно сказала бабушка. — Твой отец никогда не посвящал меня в подробности своей работы. Он постоянно находился в разъездах и командировках, но о нас всегда хорошо заботился. Феликс мечтал о большой семье, чтобы у него было много детей, но вот видишь, как всё повернулось…
Я раздражённо покачала головой. Зачем я пытаюсь что-то выяснить? Что это теперь изменит?
— Ладно. Давай оставим эту тему. Но я хочу спросить тебя ещё кое о чём. Скажи, а если я уеду из Велижа, ты очень сильно расстроишься? Хотя, что я спрашиваю…
— Господи! Что это значит? Куда же ты поедешь, девочка? — встревожено всплеснула бабушка руками.
— Ты сама понимаешь, мне не дадут здесь жизни, да и тебе тоже из-за меня, вот я и думаю уехать куда-нибудь подальше, например, в Москву. Возможно, там я найду своё предназначение.
— Ты хочешь поехать в Москву? — испуганно спросила она. — Это же такой большой город! Что ты там будешь делать?
— Ну как, что? Что другие делают, то и я буду. Для начала попробую поступить в институт.
— Но как же ты там будешь одна? Ты ведь почти ребёнок!
— Какой же я ребёнок, бабушка? Я уже давно выросла. Ты разве не замечаешь? Мне восемнадцать, скоро будет девятнадцать. Я почти взрослая женщина, а ты в моём возрасте уже замужем была, разве забыла?
Она посмотрела на меня так, будто только сейчас обнаружила, что я стала большой и мне не 10 лет. В этот момент мне показалось, что в её взгляде промелькнуло какое-то облегчение. Но я, наверное, не совсем справедлива к ней.
— Да… Наверное, ты права, — неожиданно быстро согласилась она. — Как мне этого не хочется, но, может, тебе и вправду лучше уехать отсюда. Народ — он… злой, и вся его злость идёт от зависти. Конечно, ты обязательно должна выбиться в люди, доченька. А здесь тебе совсем не место. Ты слишком хороша для этого города. С твоей красотой и умом ты легко найдёшь себе мужчину, который сумеет позаботиться о тебе. Я-то уже старая…
— Что за ерунду ты говоришь, бабушка! — возмутилась я. — Я вовсе не собираюсь никого искать. Я всего лишь хочу поступить в институт и выучиться на ветеринарного врача. Можно было бы, конечно, попробовать устроиться на работу в Смоленске, но я хорошо подготовилась к экзаменам и не хочу терять ещё один год. В Москве, по крайней мере, у меня будет больше шансов найти работу, мне всё равно кем — хоть посудомойкой, хоть дворником. Зарплаты там наверняка побольше, чем у нас здесь. Буду учиться и работать. А как будет выдаваться свободное времечко — навещать тебя и Джека.
Она помолчала и, горестно вздохнув, спросила расстроенным голосом, смирившись с моим решением:
— И когда ты собираешься ехать?
— Думаю, через два — три дня. Мне надо успеть подать заявление в приёмную комиссию на второй поток, первый я, увы, уже проворонила, и ещё я боюсь, что меня убьют, если я не уеду в ближайшее время. Честно говоря, мне уже становится по-настоящему страшно выходить из дома.
— А где ты будешь жить?
— Ну… У меня есть знакомые девочки — из тех, что уехали в прошлом году, — соврала я, неожиданно вспомнив худенькую девушку на автовокзале, которая гадала мне по руке и дала свой номер телефона. Должно быть, он по-прежнему лежит в заднем кармане моих джинсов.
— Оля Подлесная и Марина Аксёнова? А вы разве дружили?
— Да… немного, и ещё есть одна, но ты её не знаешь…
* * *16 июня в 5-30 утра я садилась в первый автобус, следующий до Смоленска. Никто меня не провожал, и на автобусной станции было совсем пусто. Тёплый туман с ночи уходил, низко стелясь по полям. Я в последний раз вдохнула полной грудью свежий утренний воздух родного края, напоённый ароматами горьких трав. В автобус села только я одна. Это было странное чувство. Страх неизвестности сковывал меня по рукам и ногам, но я заставляла себя преодолевать инертность и двигаться вперёд, осуществлять свои намерения. Отступать было некуда.
Джек дал лапу на прощание и жалобно заскулил, уткнувшись головой мне в грудь. Эх, ты, грустная морда, жаль с тобой расставаться. Но ничего не поделаешь…
— Не плачь, малыш. Я скоро вернусь и привезу тебе что-нибудь вкусненькое, — пообещала я псу и поцеловала его в широкий волчий лоб.
В Смоленске я купила билет в плацкартный вагон, и ещё два часа мне пришлось просидеть на вокзале в ожидании электрички до Москвы.
Когда поезд проезжал по мосту через Днепр и я находилась в полудрёме, случилось кое-что странное. Пространство и время словно раздвинулись, и я увидела лица… Их было двое. Я увидела лишь маленький кусочек картины 18-летней давности и поняла, что они всё ещё живы. Те самые подонки, которые убили моего отца… И в этом видении более всего меня поразило то, что они совсем не были похожи на обычных воров. Это было целенаправленное убийство — не с целью ограбления, а с целью убрать человека, стереть его из жизни, заставить замолчать навсегда.
Часть вторая МОСКВА-«ВАВИЛОН»
Глава первая ИСПЫТАНИЯ. УДАРЫ СУДЬБЫ
Выйдя из поезда на Белорусском вокзале, я испытала самый настоящий шок. Я никогда ещё не видела сразу так много народу в одном месте. Мне почти девятнадцать, а я лишь только раз в жизни была в Москве, да и то в далёком детстве, когда вместе с классом ездила на экскурсию. Боже мой! Какая же я деревня… К вящему стыду, должна признаться, я понятия не имела, что такое метро. Я приехала совершенно одна, и некому мне было что-то подсказывать и водить за ручку. Наверное, я вела себя не очень адекватно, растерянно разглядывая мужчин и женщин, снующих мимо меня нескончаемым потоком. Наш-то городишко совсем маленький — за час можно обойти вдоль и поперёк. А здесь — столько людей, и вряд ли кому-то из них есть дело до перепуганной провинциальной девушки в потрёпанных джинсах и бейсболке. Хотя мне почему-то казалось, что все вокруг только и делают, что пялятся на меня и подсмеиваются надо мной, видя, как я дико озираюсь по сторонам, словно Тарзан, попавший из джунглей в центр Манхеттена.
Мне всё же удалось подавить симптомы назревающей панической атаки и взять себя в руки. Расстегнув рюкзак, я достала карту Москвы, заблаговременно купленную в газетном киоске Велижа. Ужасная паутина, как в ней разобраться?
Отойдя на несколько метров от вокзала, я увидела знак «М». Наверное, это и есть метро.
В подземном переходе какой-то дядька без ног, одетый в старые лохмотья, просил милостыню. Я порылась в кошельке и… неожиданно увидела, что ноги-то у него, оказывается, есть и всё с ними в порядке. Он лишь поджал их под себя, выставив наружу муляж культи. Я усмехнулась про себя и побрела дальше по переходу. Выйдя вновь на улицу, я подумала о том, стоит ли мне сразу поехать в институт или прежде перекусить в каком-нибудь кафе, и выбрала первое. Надо позвонить в приёмную комиссию, уточнить проезд, но, как назло, у меня не оказалось мелочи.
