Л. Хаббард - Обречённая планета
— Только не напорись на скалы! — снова сказал я.
— Ладно, — пообещал Шафтер. — Я и так уверен, что здесь нет никакого острова. Кроме того, у нас все время будут включены экраны. Садитесь назад, успокойтесь, расслабьтесь и съешьте еще карамельку. Наверное, ждать придется долго.
И мы начали «прочесывать район», опускаясь все ниже и ниже, продираясь сквозь вату тумана и, жмурясь от яркого солнца, время от времени поглядывая вниз, в воды океана.
Волны становились видны все отчетливее. Наконец мы опустились так низко, что я даже разглядел в воде рыбину, раздираемую на части целой стаей зубастиков. Мне стало немного не по себе, особенно тогда, когда Шафтеру вдруг вздумалось открыть окно и сильно нагнуться вниз: оставалось только надеяться что вы летели еще достаточно высоко.
Вдруг меня на секунду ослепило солнце, распустившее свои лучи над горизонтом, почти параллельно поверхности океана ЗАКАТ!
И вдруг меня посетила ужасная мысль.
— Шафтер, — спросил я, — скажи пожалуйста, а нам поступали запросы из Службы Планетарной Защиты?
— Нет, — ответил он, беспечно следя за игрой волн.
— Тогда, ради бога, сейчас же проверь, работает ли канал связи. Я не хочу, чтобы нас сбили в этом месте. Этот остров находится в опасном месте. Свяжись сейчас же с Планетарной Защитой!
Пожав плечами, он включил рацию.
— Проверка связи, — буркнул он в микрофон.
— Эй, что у вас там происходит? — зазвучал в кабине голос с базы Службы Планетарной Защиты. — Мы думали, вы подбираете себе место для рыбалки.
Шафтер подмигнул мне.
— Да, так оно и есть, — сказал он в микрофон. — Но мы старались лететь очень осторожно, чтобы не врезаться в гору.
— В какую гору? — подозрительно спросил голос с базы.
— Теон, — простодушно ответил Шафтер, — это самая высокая гора на Острове Успокоения.
Приемник некоторое время молчал, потом снова послышался голос.
— Туристический аэромобиль номер 4536729-МУ7. Мы только что выслали вам предупредительную квитанцию о штрафе за то, что вы путешествуете без карт и указателей. Пожалуйста, сообщите свои данные в Службу Транспортной Безопасности и проверьте наличие у вас карт.
— А, вот, уже нашли — засуетился Шафтер. — Спасибо, что помогли нам.
— Значит, на ваше имя будет выслана квитанция о настоящем штрафе за полеты в нетрезвом состоянии.
— Нет, нет, — поспешил ответить Шафтер, — лучше уж предупреждение Это моя вина, что я не смог вовремя найти ваши карты. Могу поклясться, что я видел, что там обозначена гора Теон.
— Вы действительно пьяны. Мы посылаем вам штрафную квитанцию. Нет такой горы, о которой вы говорите, и острова такого тоже нет. Мы проследим по нашим мониторам ваше возвращение домой. Зайдите завтра утром в участок и потрудитесь захватить с собой десять кредиток. На первый раз хватит. Конец связи.
Шафтер повернулся ко мне.
— Пожалуйста, больше не надо придумывать всяких глупостей, молодой Монти. Дайте мне десять кредиток сейчас, чтобы я не будил вас завтра утром. В участок надо идти пораньше — там выстраивается большая очередь. Здесь нет никакого острова. Мы летим домой.
Я находился в самом подавленном расположении духа. Это уже не просто укрывательство.
Какая судьба постигла королеву Малышку, Мэдисона, мальчиков-извращенцев, персонал Дворцового города и еще пять тысяч человек?
О, Шафтер был прав. Я потерял все ниточки, и теперь мне даже не за что ухватиться.
ЧТО ЖЕ ВСЕ-ТАКИ СЛУЧИЛОСЬ?
Остров оказался всего лишь лопнувшим мыльным пузырем.
Неужели Хеллер, этот король всех злодеев, подослал военный корабль, чтобы взорвать остров и тем самым скрыть следы своего преступления?
6
Дома я провел бессонную ночь. Вконец измучавшись, я уснул только когда начало светать. Около полудня Хаунд бесцеремонно поднял жалюзи, и в комнату ворвался ослепительный поток горячих солнечных лучей.
— Вы становитесь все хуже и хуже, — принялся отчитывать он меня, заметив, что я открыл глаза. — Теперь бедный Шафтер стоит у дверей участка, как какой-то простой бродяга. Ваш отец должен был послушаться моего совета и отдать вас на военную службу. Понюхали бы пороху, глядишь — и стали бы настоящим человеком.
— Хаунд, — спросил я, — у меня есть родственники в геологическом офисе? По привычке он поднял глаза к потолку и ответил:
— Нет, у вас нет родственников в геологическом офисе. И если вы не остепенитесь, у вас скоро совсем не будет родственников. Они просто отрекутся от вас! Надо же, накачать бедного Шафтера спиртным! Вам должно быть очень стыдно.
— Он не мог сказать тебе этого.
— А ему не нужно было мне ничего говорить! Утром в почтовом ящике была квитанция на оплату штрафа! А теперь уже два часа дня, а вы еще не проспались!
— Да, один из нас пьет, и это ты, — напомнил я ему.
— Но не на народе, ты, маленький шантажист! Ступай в душ, и я смою с тебя эту грязь!
Должен сказать, душ пошел мне на пользу, успокоив издерганные нервы, хотя издерганные скорее не кошмарной ночью, а тем, что Хаунд все время мешал мне говорить по телефону, делая вид, что ему надо срочно побрить мне верхнюю губу и подбородок.
Но мне все-таки удалось дозвониться до главного редактора «Планеты» — иллюстрированного еженедельника, занимавшегося, если мне не изменяла память, обзором исторических событий на Волтаре: там часто помещали снимки всяких гор и извержений вулканов и все в таком роде.
— Скажите пожалуйста, — попросил я, — не было ли сто или чуть меньше лет тому назад зарегистрировано землетрясения или извержения какого-либо вулкана?
— Вот так да, — удивился редактор. — Кто это говорит? Включите, пожалуйста, свой видеотранслятор.
— Видите ли, я только что вышел из душа и еще не причесан и не одет.
— Знаете, наверное, вас стоит отметить в рубрике «Самые оригинальные вопросы истекшего дня», — сказал редактор. — Послушайте, кто бы вы ни были, на всех ста десяти планетах Конфедерации каждую неделю случается в среднем по шесть извержений, сопровождающихся землетрясениями. Уточните пожалуйста, интересующее время и место.
— Западный океан, — ответил я. — Волтар. Посмотрите, пожалуйста, девяносто лет назад плюс-минус пять лет.
— Послушайте, кто вы там, мой вам совет посоветуйтесь лучше с каким-нибудь журналистом, у которого есть доступ к газетным архивам. когда надумаете звонить мне в следующий раз, не забудьте, пожалуйста, причесаться и включить свой видеотранслятор Пока, — хохотнул он и положил трубку.
Я уже было расстроился, но тут меня озарило я знал где околачиваются репортеры.
— Хаунд, — приказал я прерывающимся от волнения голосом — приготовь выходной костюм, ну, знаешь, какой-нибудь пообтрепаннее и такую же шляпу.
— У вас нет потрепанных костюмов? — с достоинством возразил Хаунд. И оставьте в покое прислугу. Мало вам того, что вы сделали с бедным Шафтером. Беда с вами.
— Послушай, — сказал я уже помягче, — тогда сделай потрепанный костюм из какого-нибудь непотрепанного. Я отправляюсь в Город Радости в «Чернильный клуб».
Он с таким рвением возвел глаза к небу, что они едва не выпрыгнули из орбит Немного прийдя в себя, он сказал.
— Ну вот, теперь вы собираетесь гулять с этой газетной швалью. Попомните мои слова молодой Монти, скоро вы совсем безнадежно сопьетесь. Если бы не обязательства перед вашим отцом, я бы уже давно уволился и вернулся домой, на Флистен, и бросил бы вас на произвол судьбы.
Он так и не позволил мне привести в должный вид мой костюм и шляпу, и все продолжал причитать О, дорогой читатель, через что мне только не приходится пройти, чтобы написать для вас эту книгу.
И Шафтер был не лучше по своей беспечности, он нагрубил полицейским в участке, и они удвоили штраф Я дал ему еще десять кредиток, и он удалился, пуская слезу о зачеркнутой в его документах строчке подтверждающей его отличную репутацию как водителя.
Позже он отвез меня в Город Радости и высадил возле «Чернильного клуба» Над входом висел огромный экран, на котором плескалась, меняя цвета, электронная река чернил Можно было предположить, что внутри клуба сияли разноцветные огни, раздавались громкие крики, но все оказалось совсем иначе вся обстановка клуба была выполнена в сероватой гамме, играла приглушенная музыка — ну совсем как в похоронном бюро.
Уже вечерело, и все уважающие себя редакторы разошлись по домам, и в клубе остались только простые репортеры Было очень душно от чрезмерного количества народа Я чувствовал себя очень неловко в своем наглаженном, очень консервативного покроя, розовато-лиловом выходном костюме из дорогой ткани и в без единого пятнышка котелке И я стоял посреди клуба, как статуя из парка, где прогуливаются почтенные вдовушки.
