Терри Пратчетт - Пирамиды
Вытащив из кучи сваленных в углу деревянных дощечек одну, Хеме Крона окунул кисть в горшочек с черной краской и аккуратно вывел: «Одноличная собственность».
После минутного раздумья он добавил: «Обратите внимание на длинный пробег!»
Хеме уже начал писать «Сверхскарасной», когда в дверях, пошатываясь, появился Теппик и, тяжело переводя дыхание, привалился к косяку. С него текло, и у ног быстро образовались две лужицы.
— Я пришел за верблюдом, — объяснил Теппик. Крона вздохнул.
— Вчера вечером ты обещал вернуться через час, — напомнил он. — Так что придется взять с тебя за целый день простоя. Плюс я его почистил и сделал ему педикюр — полное обслуживание. Всего пять церков, оукей, эмир?
Теппик хлопнул себя по карману.
— Видишь ли, мне пришлось покидать родной дом в спешке, и я забыл прихватить наличность.
— Ценю твою искренность, эмир. — Крона вновь вернулся к неоконченной надписи. — Кстати, как правильно пишется: «гарантия» или «горантия»?
— Слушай, я непременно вышлю тебе деньги, — пообещал Теппик.
Крона одарил его уничижающей улыбкой человека, который перевидал на своем веку все: ослов с перекрашенной шкурой, слонов с гипсовыми бивнями, верблюдов с накладными горбами на клею, — и знает, как позорно и низко способен пасть человек, когда речь заходит о бизнесе.
— За дурака меня держишь, раджа?
Теппик порылся в недрах своей туники:
— Могу отдать нож. Ценная вещь.
Крона мельком взглянул на нож и хмыкнул:
— Звиняюсь, эмир. Сначала деньги, потом верблюд.
— Можешь сам попробовать, какой он острый, — в отчаянии произнес Теппик, памятуя о том, что малейшая угроза невинному человеку грозит исключением из Гильдии.
Кроме того, он понимал, что как угроза нож не очень впечатляет. В программу Гильдии угрозы не входили.
Между тем двое здоровяков, сидевшие на охапках соломы в глубине конюшни, начали проявлять интерес к происходящему. Оба сильно смахивали на старших братьев Альфонца.
В каждом гараже или авторемонтной мастерской, в каком бы отдаленном уголке вселенной те ни находились, водятся подобные типы. Это не конюхи, не механики, не клиенты и не члены персонала. На их долю всегда выпадает самая черная работа. Они постоянно как будто тайком жуют травинку или курят сигарету. Если под рукой оказывается что-либо вроде газеты, они читают или, по крайней мере, разглядывают картинки.
Оба пристально уставились на Теппика. Один, подобрав пару кирпичей, стал непринужденно ими жонглировать.
— Ты еще так молод, эмир, — отеческим тоном промолвил Крона. — У тебя вся жизнь впереди. К чему тебе неприятности?
Он сделал шаг по направлению к Теппику.
Повернув большую лохматую голову, Верблюдок взглянул на Крону. В мозгу у него снова заплясали колонки циферок.
— Слушай, ты меня извини, но мне очень нужно забрать своего верблюда, — сказал Теппик. — Это вопрос жизни и смерти!
Крона подал знак двум «случайным посетителям».
В этот момент Верблюдок лягнул его. У Верблюдка было совершенно определенное представление о людях, которые лезут руками вам в рот. Кроме того, он успел заметить кирпичи, а каждый верблюд прекрасно знает, чем заканчивается история о верблюде и двух кирпичах. Удар получился на славу — мощный и нарочито медлительный. Крона взлетел в воздух и угодил прямехонько в дымящуюся кучу того, чем, некогда столь славились авгиевы конюшни.
Теппик стремительно схватил висевшую на стене пыльную попону Верблюдка, подпрыгнул и тяжело опустился на шею животного.
— Ты извини, — произнес он, обращаясь к торчащей наружу голове Кроны. — Но обещаю, как только у меня появятся деньги, я тут же вышлю.
Тем временем вальсирующий Верблюдок щедро раздавал пинки. Друзья Кроны разлетелись по сторонам, получив каждый дополнительный заряд вращательного движения.
— Едем домой, — шепнул Теппик, наклонившись к бешено дергающемуся верблюжьему уху.
* * *Первую пирамиду они выбрали наугад. Царь взглянул на прикрепленную к двери табличку.
— Да будет благословенна царица Фаррепта, — почтительно прочел Диль, — Правительница Неба, Госпожа Джеля, Повелительница…
— Баба Пуни, — заключил царь. — Подойдет. Он посмотрел на ошарашенные лица своих спутников.
— Я ее так называл, когда был маленький. Никак не мог выговорить «Фаррепта». Ну, приступайте. Хватит глазеть. Ломайте дверь.
Джери нерешительно приподнял молот.
— Но, учитель, это же пирамида, — воззвал он к Дилю. — А пирамиды взламывать не положено.
— Что ты предлагаешь, парень? — фыркнул царь. — Тут столовым ножом не обойдешься.
— Давай, Джерн, — поощрил Диль. — Все в порядке.
Джерн пожал плечами, поплевал на ладони, которые, правду сказать, и так были мокрые от ужаса, размахнулся и ударил.
— Еще, — велел царь.
Огромная плита отозвалась глухим звуком, но это был гранит, и он выдержал. Сверху посыпалась штукатурка, и эхо, перекликаясь, разнеслось по мертвым аллеям некрополя.
— Еще.
Бицепсы Джерна напоминали черепах, вымазавшихся в смазке.
На этот раз ответный гул донесся из чрева пирамиды, словно где-то в ее глубинах упала на землю тяжелая крышка.
Троица застыла в молчании, прислушиваясь к шарканью внутри гробницы.
— Еще, ваше величество? — спросил Джерн.
Диль и царь замахали на него.
Шаркающие шаги приближались.
И вот плита сдвинулась. Медленными, неуверенными толчками она двигалась в сторону, пока наконец не открылся зияющий чернотой проем. На фоне гробовой тьмы Диль различил черную тень.
— Что вам угодно? — вопросила тень.
— Бабуль, это я, — откликнулся царь.
Тень застыла неподвижно.
— Маленький Путль? — недоверчиво уточнила она.
Царь старался не смотреть на Диля:
— Да, бабуля. Мы хотим тебя выпустить.
— Кто эти люди? — недовольно осведомилась тень. — У меня ничего нет, молодой человек, — обратилась она к Джерну. Денег в пирамиде я не держу, и можешь убрать свое оружие, мне ничуточки не страшно.
— Это слуги, бабуля, — объяснил царь.
— У них есть удостоверения? — прошамкала старая дама.
— Я ручаюсь за них, бабуля. Мы пришли тебя выпустить.
— Я стучалась целыми часами, — сказала покойная царица, выступая из тени. Она выглядела точно так же как царь, только повязки на ней были серые от пыли. — Потом выбилась из сил, пошла и легла. Никто о тебе не позаботится, когда ты умер. Куда мы направляемся?
— Освободить остальных, — ответил царь.
— Чертовски неглупая мысль, — и старая царица заковыляла вслед за ним.
— Так вот он, значит, какой Загробный мир… — Не вижу значительных улучшений. — Она бросила на Джерна пронзительный взгляд исподлобья. — А ты, юноша, тоже покойник?
— Нет госпожа, — проблеял Джерн дрожащим, наигранно бодрым голосом человека, идущего по канату над пропастью безумия.
— Умирать не стоит. Запомни это.
— Да, госпожа.
Царь прошаркал по древним плитам к следующей пирамиде.
— Эту я знаю, — нахмурилась царица. — Она была здесь еще в мои дни. Царь Ашкурментеп. Третья империя. Послушай, юноша, а зачем тебе молот?
— Извините, госпожа, но я должен стукнуть в дверь, — признался Джерн.
— Незачем стучать. Он всегда дома.
— Мой помощник имеет в виду, что надо сбить печати, — вступил в беседу Диль, изо всех сил стараясь угодить. — Мое имя Диль, о царица. Я бальзамировщик.
— Неужели? У меня тут как раз в нескольких местах расползлось по шву.
— Эта будет великая честь, о царица, — поклонился Диль.
— Да, несомненно, — ответила царица, со скрипом поворачиваясь к Джерну. — Юноша, убери наконец этот молот!
От неожиданности Джерн взмахнул молотом, который, как вспугнутая куропатка, описал крутую траекторию и, едва не задев Диля по носу, вдребезги разбил печать.
Нечто, возникшее в облаках оседающей пыли, было одето явно не по последнему слову моды. Повязки от времени побурели, и опытным взглядом профессионала Диль отметил, что они здорово протерлись на локтях. Раздался невыразимый голос — с таким звуком открывается крышка старого гроба.
— Я воссталъ, — поведало нечто. — Из тьмы кромешной. Се есть Загробный Миръ?
— Похоже, что нет, — пожала плечами царица.
— Нетъ?!
— Да уж, вряд ли стоило столько мучиться и умирать, — сказала царица.
Старец осторожно кивнул, словно боясь, что у него отвалится голова.
— Должно что-то содеять. Он взглянул на Великую Пирамиду и указал на нее тем, что некогда было рукой.
— Кто опочилъ тамъ? — осведомился он.
— На данный момент я, — признался Теппицимон, выступая вперед. — Кажется, мы не встречались, дело в том, что я еще не погребен, а пирамиду построил мой сын. Поверь, вся эта затея была целиком против моей воли.
