Терри Пратчетт - Пирамиды
— Братия! — воскликнул Куми.
— Прошу прощения! — возмутилась жрица Сардук.
— И сестрия!
— Благодарю.
— …Возрадуемся же!
Толпа жрецов застыла в полном молчании. Столь радикальный подход был для них внове. Куми же, глядя на обращенные к нему снизу лица, испытывал дрожь такого счастья, которого доселе не знал. Все они ополоумели от страха и ждали, когда он — он! — подскажет им, что делать.
— Да! — продолжал он. — Воистину час богов…
— И богинь…
— …Да, и богинь, пробил! М-м…
Что же дальше? Что именно, когда дойдет до дела, он им присоветует? «Неважно, — подумал Куми. — Думаю, я внушаю им доверие. Старик Диос силком пытался тянуть их куда-то и никогда не пробовал стать настоящим лидером. Без него они как овцы без пастыря».
— Итак, братия и, разумеется, сестрия, мы должны задаться вопросом, задаться вопросом, м-м, да. Да, мы должны задаться вопросом, — голос его вновь исполнился уверенности, — почему боги спустились на Диск? Нет ни малейшего сомнения, случилось это потому, что мы недостаточно ревностно поклонялись им, потому, что мы, м-м, что мы вожделели мертвых идолов.
Жрецы обменялись недоуменными взглядами. Неужели? Как он себе это представляет?
— Да, вспомните хотя бы жертвоприношения. В былые времена жертвоприношение действительно было жертвоприношением, а не унылой возней с курами и цветочками.
Среди публики послышалось вежливое покашливание.
— Ты имеешь в виду, что стоит перейти на дев? — нерешительно произнес один из жрецов.
— Кхе-кхе.
— Ну и, конечно, на невинных юношей тоже, — поторопился добавить он.
Сардук была одной из старших богинь, чьи почитательницы явно не к добру собирались в священных рощах. При одной мысли о том, что сейчас Сардук бродит где-то поблизости, с руками по локоть в крови, глаза начинали слезиться.
Сердце Куми глухо забилось.
— А почему бы и нет? — вопросил он. — В былые дни дела шли гораздо лучше.
— Но я думал, что с подобными вещами покончено. С распущенностью нравов и так далее.
Со стороны реки донесся оглушительный всплеск. Цут, Змееглавый Бог Верхнего Джеля, высунулся из воды и величественным взором окинул сборище жрецов. Фее, Крокодилоглавый Бог Нижнего Джеля, вынырнул вслед за ним и попытался одним лихим наскоком отхватить ему голову. Оба скрылись под водой, подняв столб брызг и маленькое цунами, которое перехлестнуло через балконную ограду.
— А может, причиной распущенности нравов как раз и стало то, что мы перестали приносить в жертву девственниц… и девственников, разумеется? — поспешно добавил Куми. — Вам никогда не приходило в голову взглянуть на дело с такой точки зрения?
Жрецы задумались. Потом задумались снова.
— Не думаю, что царь одобрит… — осторожно высказался один из них.
— Царь? — воскликнул Куми. — А где царь? Покажите мне царя! Пусть Диос скажет, где царь!
Что-то с глухим стуком упало к его ногам. Куми в ужасе проводил взглядом золотую маску, которая, подпрыгивая, выкатилась на середину зала. Кучка жрецов рассыпалась, как кегли, сбитые удачным шаром.
Из тени выступил Диос. Солнце, которое еще недавно было яблоком раздора, осветило серый от ярости лик верховного жреца.
— Царь мертв, — произнес он. Выдержав первую, самую страшную волну гнева, Куми решил ретироваться с достоинством.
— Тогда его преемник… — начал он.
— Преемников нет, — ответил Диос.
И устремил взгляд ввысь. Мало кто может прямо смотреть на солнце, но столько яда было во взоре Диоса, что само светило не выдержало и отвело взгляд. Диос скосил глаза — два дальномера — на кончик своего страшного носа.
— Являются сюда, как к себе домой, — сказал Диос, ни к кому в отдельности не обращаясь. — Да как они смеют.
У Куми отвисла челюсть. Он пытался было возражать, но взгляд мощностью в несколько киловатт заставил его умолкнуть.
Куми обернулся, ища поддержки у жрецов, которые тут же принялись деловито разглядывать ногти или просто отводить глаза. Все ясно. Выпутывайся как хочешь. Хотя, выиграй он эту битву, все дружно станут заверять, что все время были на его стороне.
— Все же наше царство принадлежит им… — промямлил он.
— Что?
— Это место принадлежит им, Диос, — повторил Куми. Теперь он просто не мог не дать выход скопившимся чувствам. — Они ведь боги!
— Боги должны служить нам, — прошипел Диос, — а не мы — им. Это мои боги, и я заставлю их исполнять мои веления!
Куми решил отказаться от лобовой атаки. Не стоило затевать игру в гляделки с этими сапфировыми глазами, страшен был вид похожего на боевой топор носа, но главное, никто не смог бы пробить броню безупречной правоты верховного жреца.
— Но… — начал было Куми. Жестом дрожащей руки Диос заставил его замолчать.
— Они не имеют права! — возопил он. — Я таких распоряжений не отдавал! Они не имеют права!
— И что же ты намерен предпринять? — злорадно поинтересовался Куми.
Диос судорожно развел руками. Он чувствовал себя, как почувствовал бы себя роялист — добрый роялист, вырезающий для альбома картинки с изображениями царственных персон; роялист, который не желает слышать о царях ни единого дурного слова, ведь они трудились на славу и не могут ответить обидчикам, — если бы члены царственной фамилии вдруг объявились в его гостиной и принялись переставлять там мебель. Диос мечтал о некрополе, о прохладе и безмолвном обществе старых друзей, о недолгом, но крепком сне, после которого мысли становятся такими ясными…
Сердце Куми учащенно билось. Растерянность Диоса означала, что броня дала трещину и, если проявить выдержку и терпение, трещину эту можно будет расширить. Только не следует прибегать к помощи молотка. Будучи в хорошей форме, Диос один мог противостоять всему миру.
Старика снова охватила дрожь.
— Я не собираюсь учить их управлять Загробным Миром, — заявил он. — Но пусть и они не учат меня управлять моим царством.
Куми запомнил крамольные слова — и всем своим видом постарался выразить одобрение.
— Разумеется, ты прав, — кивнул он.
— Прав? — недоверчиво переспросил Диос, вращая глазами.
— Уверен, что как первый министр царя ты обязательно найдешь выход. Все мы на твоей стороне, о Диос.
Куми дирижерским жестом поднял руку, и хор жрецов выразил дружное и чистосердечное согласие. Если цари и боги еще могут подвести, то на старика Диоса всегда можно положиться. Среди жрецов не было ни одного, кто предпочел бы туманный гнев богов прямому укору Диоса. Диос наводил вполне понятный, чисто человеческий ужас — сверхъестественным существам такое не под силу. Диос всем богам давал сто очков форы.
— И, разумеется, нам не следует прислушиваться к этим безумных слухам об исчезновении царя. Вряд ли они на чем-то основаны, так, очередной плод необузданной фантазии, — высказался Куми.
Жрецы закивали, в то время как пресловутые слухи уже начали свою зловредную работу, порождая змей сомнения.
— Какие такие слухи? — уточнил Диос, почти не разжимая губ.
— Так просвети же нас, учитель, — продолжал Куми. — Скажи, какой дорогой нам теперь следует идти.
Диос всплеснул руками.
Он не знал, что делать. В таких обстоятельствах ему еще не приходилось действовать. Это было Нечто Новое.
Единственное, о чем он мог сейчас думать, что заполонило все его мысли, были слова Обряда Третьего Часа, которые он повторял каждый день в это время уже много, ох как много лет подряд… Ему давно следовало бы удалиться на покой, но время всегда было неподходящим, вокруг не было ни одного мало-мальски способного человека, без него, Диоса, все пропадут, царство рухнет, он всех подведет… И тогда он снова отправлялся за реку. Каждый раз Диос давал себе клятву, что этот раз уж точно будет последним, и каждый раз, когда члены его начинали холодеть, нарушал ее, а годы… годы становились все длиннее. И вот теперь, когда царство так нуждалось в нем, слова Обряда вытеснили из его головы все мысли, парализовали саму способность думать.
— Э-э… — протянул он.
* * *Верблюдок жевал и был счастлив. Теппик привязал его слишком близко к оливе, и животное на свой лад подрезало ветви деревца. Время от времени верблюд останавливался, бросал быстрый взгляд на кружащих над Эфебом чаек и со снайперской меткостью обстреливал их оливковыми косточками.
Про себя же он обдумывал новую любопытную концепцию тау-пространственной физики, объединяющей время, пространство, магнетизм, силу земного притяжения и почему-то спаржевую капусту. Периодически он издавал звуки, напоминающие взрывы в далеком карьере, которые, впрочем, свидетельствовали лишь о том, что верблюжий желудок функционирует идеально.
Птраси сидела под деревом и кормила черепашку виноградными листьями.
