Терри Пратчетт - Пирамиды
— Точь-в-точь как на фреске, — нахмурился он. — Куда же подевался его объем, или как там это у вас называется?
— Я думаю, все дело во Времени… — безнадежно произнес Птаклюсп 2-б.
Птаклюсп обошел вокруг сына, но плоскость так и осталась плоскостью. Он поскреб подбородок.
— Значит, он может перемещаться во времени? — задумчиво спросил он.
— Вполне вероятно.
— А как тебе кажется, может, попросить его вернуться на несколько месяцев назад и попробовать уговорить нас, чтобы мы отказались строить эту чертову пирамиду?
— Вряд ли мы сможем до него докричаться, пап.
— Хоть здесь он не изменился.
Птаклюсп сел на камень, обхватив голову руками. Вот ведь до чего дошло. Один сын — нормальный, но дурак, а другой — плоский, что твоя тень. Какая ж будет жизнь у этого плоского бедолаги? На что он теперь годится — дома грабить, вытирать снег с ветрового стекла да спать за бесплатно в гостиницах на прищепках для брюк?[23] Прямо скажем, умение пробираться под закрытые двери и читать книги, не открывая, — недостаточная компенсация за такой недостаток.
Птаклюсп 2-а плавно дрейфовал из стороны в сторону — плоский контур на фоне окружающего пейзажа.
— Можно сделать хоть что-нибудь? — спросил Птаклюсп. — Свернуть его аккуратненько, что ли…
2-б пожал плечами:
— Можно поставить перед ним какую-нибудь преграду. Кстати, неплохая идея. Это помешает тому, чтобы с ним случилось что-нибудь похуже. Он не сможет двигаться, значит, и время привстанет. Я думаю так.
Отец с сыном передвинули согбенное изваяние Шляпа, Ястребиноглавого Бога, так что оно перегородило дорогу приплюснутому Птаклюспу 2-а. Через пару минут тот, плавно колыхаясь, въехал в статую. Сноп синих искр частично оплавил бога, но движение прекратилось.
— А искры откуда? — удивился Птаклюсп.
— Наверное, просто световая вспышка.
Птаклюсп подумал, что до сегодняшнего дня… нет, поправил он сам себя, — до вчерашней ночи он из всякой, даже из самой неправдоподобной ситуации умудрялся извлекать выгоду.
— Ну что ж, по крайней мере сэкономит на одежде, — произнес он задумчиво. — Будем время от времени перекрашивать его, и все.
— Пап, мне кажется, ты не до конца все понял… — устало перебил Птаклюсп 2-б.
Усевшись рядом с отцом, он стал разглядывать видневшийся на другом берегу дворец.
— Что-то там случилось, — констатировал Птаклюсп. — Думаешь, они заметили, что произошло с пирамидой?
— Не удивлюсь, если так. Она раскачивалась, как колокол.
Птаклюсп оглянулся и медленно кивнул.
— Забавно, — промолвил он. — Я бы сказал, имела место некоторая структурная нестабильность.
— Папа, это же пирамида! Мы должны были зажечь ее! Я ведь тебе говорил! Возникшие силы были слишком…
Тень упала на беседующих. Птаклюспы обернулись. Потом одновременно задрали головы.
— О-о, — сказал Птаклюсп. — Это же Шляп, Ястребиноглавый Бог…
* * *Эфеб лежал перед ними — классической поэмой в белом мраморе, лениво раскинувшись на скалах, на берегу сияющего небесной лазурью…
— Что это? — спросила Птраси, окидывая открывшееся перед ней зрелище критическим взглядом.
— Это море, — ответил Теппик. — Помнишь, я рассказывал. Про волны и всякое такое.
— Ты говорил, что оно зеленое и бурное.
— Иногда.
— Хм.
По ее тону можно было предположить, что море ей не очень понравилось, однако, прежде чем она успела объяснить почему, до них с Теппиком донеслись разгневанные голоса. Они раздавались где-то совсем поблизости, за дюной.
На самой дюне было размещено объявление.
«Станция аксиомных испытаний» — гласил текст на нескольких языках.
Чуть пониже, более мелкими буквами было приписано: «Опасно — нерешенные постулаты».
Пока они читали объявление, по крайней мере пока Теппик делал это, из-за дюны донесся звенящий звук спущенной тетивы, и через мгновение над их головами со свистом пронеслась стрела. Верблюдок проследил ее взглядом, потом повернулся и уставился на ничем не примечательную точку песчаной поверхности.
Стрела вонзилась именно в нее.
Верблюдок определил вес своей ноги и произвел небольшое вычисление, результат которого показал, что двое сидевших на его спине людей куда-то исчезли. Дальнейшее сложение подтвердило, что вес их приплюсовался к весу дюны.
— Зачем ты это сделал? — вопросила Птраси, сплевывая песок.
— Но в нас кто-то стрелял!
— Мне так не показалось. Они ведь не знают, где мы. Зачем ты меня так пихнул?!
Теппик довольно неохотно согласился, что был не прав, и принялся осторожно подниматься по осыпающемуся песчаному склону. Снова раздались запальчивые голоса:
— Ну что, сдаешься?
— Просто мы взяли неправильные параметры.
— Знаю я, что мы сделали неправильно.
— Ну и что же?
— Мы взяли слишком мало черепах, вот что.
Теппик высунул голову из-за дюны.
Перед ним открылась большая расчищенная площадь, размеченная сложным сочетанием больших и маленьких флажков и флагов. На площади высилась пара построек, по большей части состоящих из клеток и нескольких хитроумных конструкций, назначение которых было Теппику непонятно. Посередине стояли двое мужчин — один маленький, толстый, пышущий здоровьем, другой высокий, держащийся очень прямо, с написанным на лице выражением непререкаемого авторитета. На обоих были белые длиннополые одежды, похожие на простыни. Вокруг сгрудились не обремененные одеждой рабы. Один из спорящих держал в руках лук.
Часть рабов была вооружена шестами, на концах которых шевелились черепахи, смахивающие на черепашьи леденцы.
— И все-таки это жестоко, — заявил высокий. — Бедные малышки. Они так жалостливо перебирают лапками.
— Рассуждая логически, стрела не может поразить их! — Толстяк вскинул руки. — Это просто не может произойти! Ты принес не тех черепах, — добавил он осуждающе. — Мы должны попробовать еще раз, с черепахами побыстрее.
— А может, стрелы взять помедленнее?
— Возможно, возможно.
Теппик почувствовал, что нижняя челюсть его дрожит от еле сдерживаемого смеха. Тут он заметил сзади маленькую, стремительно убегающую от кого-то черепашку. На панцире виднелись несколько глубоких царапин.
— Последняя попытка, — сказал толстяк и, обернувшись к рабам, добавил: — Бросьте жребий, кому идти искать черепаху.
Маленькая рептилия устремила на Теппика взгляд, полный мольбы и надежды. Он внимательно посмотрел на черепашку, осторожно поднял ее и спрятал за камень.
Потом скатился вниз к Птраси.
— Там творится что-то очень-очень странное, — пояснил он. — Они стреляют по черепахам.
— Зачем?
— Спроси что-нибудь полегче. Похоже, считают, что черепаха может убежать.
— От стрелы?
— Нет, правда. Ужасно странно. Побудь здесь. Если там не опасно, я свистну.
— А если опасно?
— Заору.
Теппик вновь вскарабкался по песчаному склону, отряхнулся как мог и, выпрямившись в полный рост, замахал шапкой маленькому сборищу. Стрела тут же выбила шапку у него из рук.
— Уф! — произнес толстяк. — Извините!
Он поспешно бросился по утоптанному песку к тому месту, где стоял Теппик, разглядывая оцарапанную руку.
— Просто держал… — объяснил толстяк, задыхаясь. — Не знал, что заряжен. Тысячу извинений. Представляю, что вы обо мне подумали…
Теппик глубоко вдохнул.
— Меня зовут Зенон, — толстяк никак не мог отдышаться. — Ты не ранен? Там должны быть предупредительные знаки, я уверен. Ты пришел из пустыни? Наверное, пить хочешь? Тебя мучит жажда? А кто ты такой? Ты не видел там, наверху, черепаху? До чего же шустрые, носятся, как молнии, просто не углядишь за негодницами!
Теппик выдохнул.
— Черепахи? — переспросил он. — Ты имеешь в виду этих, ну, похожих на камни с лапками?
— Именно, именно, — поспешно ответил Зенон. — Только отвлечешься и — вжик!
— Вжик? — снова переспросил Теппик.
Он знал черепах. В Древнем Царстве их было предостаточно. Называть их можно было по-всякому: вегетарианками, символами долготерпения, мудрости и даже изворотливыми и неуемными сексуальными маньячками. Но шустрыми, быстроногими — никогда! Слово «быстрый» ассоциировалось с черепахой именно потому, что кем-кем, но такой она точно не была.
— Ты уверен? — уточнил Теппик.
— Самое быстроногое животное на всем белом свете — обыкновенная черепаха, — заявил Зенон, но тут же смилостивился, и на лице его мелькнула улыбка. — С точки зрения логики, — добавил он[24].
Высокий кивнул Теппику.
— Не обращай на него внимания, мальчик, — хмыкнул он. — Мой друг еще не поправился после несчастного случая, который произошел с ним на прошлой неделе.
