Ирина Белояр - Призраки по контракту
— …что он хорош, и отделил бог свет от тьмы. И назвал бог свет днем, а тьму ночью.
— Доброе утро, — раздраженно отозвался спец по эксклюзиву. Одежда не досохла, башка трещит (не иначе вчерашние рентгены в ней революцию устроили), кости с мышцами вопят на все лады (неслабо вчера в глине покувыркались), сигареты на исходе, впереди четыре дня ходьбы и четыре холодных ночевки. Дежурная порция шизы очень кстати. — Может, хоть сейчас чего-нибудь сожрешь?
— Старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную, которую даст вам сын человеческий, ибо на нем положил печать свою отец, бог.
— Понял, извини.
Итак, заимки кончились. Кончились и трещотки.
К середине дня напарники вошли в горелый лес. Тропа здесь, предупреждал дядя Лёша, малохоженная. Однако это не помешало ей быть куда заметнее, чем вчера. Вместе с кустарником за спиной остались и болота, дальше — сухой мох. Такое впечатление, что вырос он лет десять назад и с тех пор ни разу не обновлялся. Наступишь — не мнется, ломается. Тропинка в этом покрытии выдавлена, как морщина на старческом лице — раз и навсегда. Когда, интересно, горел лес? Видимо, не так уж давно, если молодь до сих пор не скрыла с глаз обугленные стволы. А может и давно, просто не растет молодь, вырождается здесь все на фиг.
— …пал Вавилон, великая блудница, сделался жилищем бесов и пристанищем всякому нечистому духу…
(censored!..)… Почему кончились трещотки? Некого отпугивать? Сгорели, а новые дядьке было развешивать недосуг? Или просто не нужны они здесь никому? Дядька сюда редко забредает, а кто еще? Самые привлекательные для экологов и самые ужасные для путешественников звери и растения остались позади. Дальше — ну, травка глючная. Для определенной категории исследователей она может представлять интерес, но — вряд ли для экологов, в рамках программы одомашнивания диких зон. Ну, глушители эти — штука неудобная, но, скорее всего, безобидная. Ах, да! Синявки еще. Которые обгложут нас до костей. Сегодня вечером, кстати.
— …летите, собирайтесь на великую вечерю божию, чтобы пожрать трупы всех свободных и рабов, и малых и великих…
Трижды (censored!..)… Сергей поймал себя на том, что он пресытился дикой экзотикой. Притупились страхи. Куда больше синявок теперь его смущала необходимость спать на голой земле. Жрать надоевшие концентраты. Обходиться без душа и сигарет. А еще — Валеркино помешательство. Пока дискретное, но, похоже, становится непрерывным.
Во второй половине дня дождь прекратился. Но вместо облегчения это принесло следующую напасть: из мха, в нескольких шагах от напарников, выскочило чего-то — покрупнее куропатки, помельче глухаря. Еще одно такое же чего-то — чуть подальше; еще одно — впереди, прямо возле тропы…
Валера схватил друга за плечо. Судя по затравленному взгляду, точка сборки вернулась на историческое место:
— Мышехвосты, блин! Бежим!..
Плохоразличимая из-за скорости тварь спикировала на голову специалиста по эксклюзиву. Лерыч резко смахнул ее рукавом:
— Капюшон, живо! — сам-то надел сразу, как только начали выскакивать глухарные куропатки. — И прячь глаза!
Сергей уже прочувствовал актуальность команд: летучая тварь успела выдернуть из его головы клок волос вместе с кожей до того, как напарник ее стряхнул. Прикрывая лицо, крикнул:
— Стреляй, если сможешь!..
По меньшей мере, смешно: на тот момент тварей выскочило уже десятка полтора, и вряд ли это все, что пряталось от дождя во мхах. Но Лерыч бездействовал по другой причине:
— Нашел снайпера, блин! Да они летают быстрее, чем я курок нажимаю!..
Руки втянуты в рукава, рукавами прикрыты лица. Оставлена крохотная щелочка, чтобы видеть тропу. По тропе — бегом. Мышехвосты выдирают куски из одежды. Скоро доберутся до живого тела, тогда — все, звездец.
— Лерка… огонь!
— Блин!.. Я же… сказал!
— Не ружье… поджечь!.. Стой!..
Сергей упал на колени, выхватил зажигалку, чиркнул ей возле мха. Мокрые лохмотья не загорелись. Чиркнул еще раз. Тоненький язычок пробежался по верхушкам и потух. Мышехвосты отпрянули.
Сергей отнял от лица вторую руку. Парочка тварей бросилась в атаку — и тут же сдала назад от следующего язычка пламени.
— Лерыч! Я их держу. Попробуй запалить мох.
— Фиг его запалишь. Серый! Если им хватает зажигалки, так может и сигареты хватит?..
На мгновение представилось, как занимается этот мох в сухое время. Несколько минут, и весь лес — одна сплошная стена огня, ничего живого. Хрен их знает, сколько у этих пташек интеллекта, но страхом они пропитались до кончиков перьев…
Курили одну на двоих: затянулся — передал товарищу.
— У тебя кровь на щеке.
— У тебя тоже.
Сергей залез в пакет первой помощи, вытащил тампоны и антисептический карандаш. Обработали раны. Сигарета догорела до фильтра.
— Может, еще одну?
— Давай. Отдышаться хоть.
Стая мышехвостов почти неподвижно висела в воздухе, довольно высоко, где не ощущался дым.
— Глянь, как комары, — заметил спец по эксклюзиву.
— Ага. Прикинь, в архангельских краях настоящие комары выросли до таких размеров. Если от потери крови не сдохнешь, то от аллергии — наверняка.
Сергей, чье знакомство с теми краями исчерпывалось самим Архангельском и Элькиной фазендой, недоверчиво хмыкнул:
— И там успел побывать? Я думал, ты больше по внеземелью.
— Не, там не приходилось. Про комаров Эмиль рассказывал.
Блин. Эмиль, ага. Есть такой, как же я забыл. Уж не из-за него ли «руками не трогать»? А приступы бреда — симуляция для отвода глаз?..
— Чтоб я больше не слышал это имя! — прошипел спец по эксклюзиву. — Не, ну почему у Эльки в ассортименте оказался только один маньяк? Этому уроду нужно было подселить… батальон расчленителей, а лучше целый полк! И стаю мышехвостов в качестве бонуса!..
— Какая муха тебя укусила? — удивился Валера.
— Мышехвост укусил! Мы из-за этого гада, грабителя малолеток, которую неделю по краю ходим, ищем приключений на свои задницы, теперь вот в дикой зоне торчим, неизвестно, как выбираться!.. А он, сука, пидор, еще смеет клеить моего любимого человека, — с горечью добавил Сергей. К концу тирады злость на отдельно взятого проходимца переросла в обиду на всю несправедливость мироздания.
— Кого клеить? — переспросил Лерыч.
— Тебя, блин, кого же еще.
Напарник заинтересованно распахнул глаза:
— Сеньор, вы это серьезно?
— А ты не…
Сергей с досады прикусил язык.
— Ладно, — пробормотал он, поднимаясь на ноги. — Пошли уже. Блин, если будут преследовать, придется курить на ходу… не, до Бухого кедра трех сигарет не хватит. Значит, всю дорогу щелкать зажигалками.
Напарники двинули вперед чуть ли не бегом, сжимая в руках спасительные зажигалки.
— Ничего-ничего, — бодро рассуждал Сергей (непонятно, кого убеждал — напарника или больше себя). — У Бухого Кедра разложим костер. Не будут же они пасти нас всю ночь, дневные зверушки-то.
…Кстати! Ночью нас будут пасти ночные зверушки. А дождь, между прочим, опять расходится…
— Спать придется по очереди. Костер сторожить, чтобы не погас. Лерыч, слышишь?
— Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без воли отца вашего.
Не понял?.. Сергей взглянул вверх. А, понял. Дождь пошел — мышехвосты исчезли, можно расслабиться.
— …у вас же и волосы на голове все сочтены; не бойтесь же: вы лучше многих малых птиц.
— Лерка, заткнись, убью.
— Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а более бойтесь того, кто может и душу и тело погубить в геенне.
Сергей счел за благо не отвечать.
До ночевки у Бухого Кедра напарник заводил шарманку еще несколько раз. Поначалу Сергей молча скрипел зубами. А потом — притерпелся, что ли? Или просто устал. Лишь отмечал краем сознания: опять началось. Зато можно будет не делиться затяжками, курение — грех. Нет худа без добра.
Вечер. Ноги заплетаются. Хочется рухнуть и сдохнуть, но нет теплой, укомплектованной на все случаи жизни заимки, и надо готовить лагерь. Костер разгорается со скрипом — кажется, вся Вселенная пропиталась водой. Тент провешивается кое-как: обгорелые стволы крошатся в уголь, когда привязываешь к ним оттяжки. Вещи сушить приходится прямо на себе — не найдешь колышка чтобы возле костра приспособить. Хрупкий мох — фиговая постель, к тому же сырая, но другой не предусмотрено. Есть плащ-палатка — тоже подарок дяди Лёши, водоотталкивающая и утепленная, одна на двоих. Больше пока и не нужно, все равно спать по очереди.
— Первый будешь дежурить, или тебя потом разбудить?
— Блаженны рабы те, которых господин, придя, найдет бодрствующими.
— Ты слышал, чего я спросил?
— Кто имеет уши слышать, да слышит.
