Ирина Белояр - Призраки по контракту
— Лерыч! Когда у нас по графику эти совы, от которых вдвое распухают?
Напарник почему-то не ответил. Не оглянулся даже.
— Лерыч, слышишь? Карту дай.
Теперь обернулся. Взгляд остекленевший:
— И из дыма вышла саранча на землю. И на головах у ней как бы венцы, похожие на золотые, лица же ее — как лица человеческие; зубы у ней были, как у львов, и хвосты, как у скорпионов, и в хвостах ее были жала.
— Про саранчу дядька не говорил, — осторожно заметил Сергей и задумался: чего бы это значило? Ностальжи прошибла, сладкие воспоминания о былой жизни в дикой зоне? Нашел время, тоже мне…
— Вот, большой красный дракон с семью головами и десятью рогами, — монотонным голосом продолжил напарник. — И на головах его семь диадим. Хвост его увлек с неба третью часть звезд и поверг их на землю.
— Это из Кастанеды? — догадался Сергей.
— Как ты можешь! — чуть не задохнулся Лерыч. — Не смей больше вспоминать эту… эту… чертовщину! — испугался последнего слова и перекрестился.
Сереже стало реально не по себе. Изо всех сил тряхнул напарника за плечи:
— Лерка, очнись!
Тот изменился в лице. С минуту хлопал глазами, потом растерянно спросил:
— Чего это было?
— А я, блин, знаю?..
Яркое дежа вю, невесть откуда. Чуть ли не стопроцентная уверенность: все это уже происходило однажды. Только никак не получается вспомнить — когда и при каких обстоятельствах… Может, Лерка не ошибся, то, что мы видим — измененка? Нагромождение этих, как их там, подсознательных страхов и болезненных воспоминаний…
— Серый, ты опять будешь подкалывать, но с реальностью чего-то не то.
— С башкой у тебя чего-то не то! — опомнился спец по эксклюзиву. — Я, между прочим, про мокрую сову спрашивал.
— А. Сереж, в нашем случае это не самое большое говно. Совы по ночам летают. А мы до горелого леса в бункерах ночуем.
— Но мы же через гнездовья пойдем, можем вспугнуть. Дядька просто так не стал бы говорить. Как они хоть выглядят?
— Думаешь, я видел? Я только результат видел. Сейчас посмотрим, — Валера включил Малыша.
— А он сможет пробиться в сеть? — с сомнением заметил Сергей. — Ящерицы же.
— Незачем в сеть, я скачал у дядьки справочник. Сейчас… Мокрая сова… Ага. Прелесть какая, — Лерыч отстегнул комп, протянул напарнику. — Полюбуйся.
В первом приближении действительно чем-то похоже на сову. Мультяшную: эдакая приплюснутая восьмерка, вся в перьях. Лап шесть штук, не птичьих, а паучьих. Вместо клюва — жвала, как их показывают в укрупненной съемке про насекомых. По периметру рта — окантовка из жестких шерстинок… Сергей ткнул зубочисткой «next». Та же прелесть, вид сзади. Короткий заостренный хвост с циферкой. Спец по эксклюзиву навел курсор на циферку. «Жало», — пояснил справочник.
Снова перевернул страницу. Пригляделся. Перевернул еще раз. Опять пригляделся. Вернулся на предыдущую…
— Лерыч, блин, карту дай!..
— Ну, и рожа у тебя. Чего там такое?
— Карту дай, говорю! Точно, ё-мое! Гнездовья мы вчера прошли.
В справочнике, после взрослой совы в двух видах — анфас и ан-задница — изображения личинки. Тоже в двух видах: болтающаяся на ветке мутная «сосулька» и ни к чему не прикрепленная водянистая капля…
Мать-мать-мать. Прикольное ощущение: будто ты целый вечер мило общался с приятным собеседником, а потом выяснил, что по паспорту он Влад Дракула. Ну что ж. Одно радует: эта прелесть у нас позади. Напрягает другое: завтра ты так же беззаботно выпьешь с кем-нибудь на брудершафт, а потом проснешься с откушенной башкой.
— …Как это — нет? Блин, они там оборзели? Совсем работать не хотят, ё-мое?..
Очередной затык — в справочнике не оказалось изображения белого червя. Его Лерыч тоже в лицо не видел. Если бы видел, сейчас вряд ли смог бы опознать: далеко не все индивидуумы после смерти зависают в астрале. А составители почему-то не поместили рисунок, только коротенькое описание в несколько строчек. Приходилось опираться на устную информацию от дяди Лёши и небогатые Валеркины знания.
— Ну… посмотрим, чего ты еще умеешь, — пробубнил Лерыч, раскапывая в бескрайнем софте Малыша древнюю примочку «счетчик Гейгера». — Ты уж нас предупреди, если эта фигня подкрадется.
Очень скоро, где-то через полчаса пути, напарники оценили достоинства серой ивы. Оценили, расставшись с ней навсегда.
Наверно, здесь стоит сказать пару слов о рельефе этого чудесного места. Дело в том, что сторожка дяди Лёши вместе с окружающей розовой чащей располагалась на холме. Там не задерживалась лишняя влага — иначе курьезные деревья в течение одной осени полопались бы все до единого к чертям собачьим. Первый день пути — постепенный сброс высоты. Граница розовой чащи с ивовым лесом означала переход в низину. Так вот, пока двигались сквозь серые заросли, шли по сухой земле: это замечательное растение всасывало в себя влагу, как губка. Кончилась ива — кончилась нормальная дорога. Начался неопрятного чахлого вида кустарник, опутанный разнокалиберными лианами, а вместе с ним — грязное месиво, канавы, заполненные водой, местами — заболоченные участки, которые приходилось старательно обходить, чтобы не получить свои законные двести двадцать вольт (в лужах и канавах эти самые вольты, к счастью, не водились — их генерировала какая-то высокоинтеллектуальная болотная растительность). После каждого крюка Валере было все труднее снова отыскивать тропу. Выручал Малыш, который четко держал направление, а также провешенные на кустах через небольшие расстояния трещотки, предназначенные отпугивать мышехвостов (мышехвоста пока не встретили ни одного. Должно быть, они и впрямь не любили трещоток). Дождь, моросивший с утра, через пару часов ходьбы усилился. Наконец, дополняли удовольствие импровизированные рюкзаки: запирающая липучка от частого использования стерлась, то и дело расстегивалась без объявления войны. Падая очередной раз в лужу, ребята рисковали зачерпнуть в мешки воды и промочить содержимое.
Вот так и шли. В этот день дикая зона узнала много культурных выражений.
Малыш, надо сказать, рьяно кинулся в бой. Первое сообщение о повышенной радиоактивности появилось где-то за час до места, отмеченного на карте восклицательным знаком. Напарники целиком превратились в зрение, слух, нюх и всякие шестые чувства, но черви пока не объявлялись. Да и не должны были — Малыш идентифицировал источник радиации с большого расстояния.
Зато неподалеку от условно опасного места — того самого, отмеченного восклицательным знаком — у друзей вдруг синхронно заболела голова, и приключилась несвоевременная заминка: дорогу перегородила канава не меньше пяти метров шириной. Внизу — вода и, кажется, глубоко. Через канаву — несколько уложенных рядом тонких розовых стволов, покрытых вездесущей слизью. Узенький мостик, сантиметров пятнадцать от силы. И скользкий.
— Перелезем?
— А у нас есть выбор?
И выбора нет, и времени нет. Нарезая круги, напарники рисковали выбиться из дневного графика — это раз; имели неслабые шансы получить сегодня неслабую дозу — это два; наконец, вплотную подобрались к резиденции белого червя, встреча с которым чревата не одними лишь рентгенами. Дистанционное психотропное воздействие и самый сильный парализующий яд — вот инструментарий царя дикой природы.
К переправе готовились быстро, но тщательно.
Хотя стволы лежали здесь черт знает с какого времени, но — такова особенность розовых деревьев: их сок остается сильным растворителем сколь угодно долго. Друзья настригли веток, связали в стопки и примотали к подошвам ботинок, а еще — заклеили ладони пластырем: хвататься за жерди моста, если вдруг чего. Не доверяя предательской липучке, туго перевязали горловины вещмешков кусками прочной лианы — на случай, если поклажа окажется в воде. Из другой лианы получилась импровизированная страховочная веревка.
— Ну?
— Ага.
Лерыч пошел первым, налегке. Перебравшись на ту сторону, привязал конец страховочной лианы к самому матерому кусту. Придерживаясь за эти перила, Сергей перетащил через канаву мешок напарника, вернулся за своим. Во время второй ходки случилась неприятность: уже в трех шагах от берега поскользнулся и рухнул в воду по пояс. Лиана недвусмысленно затрещала. С грехом пополам выбрался обратно на мостик и кое-как выпрямился: мешок перевешивал. Валера протянул руку. Уже ступая одной ногой в сомнительное береговое месиво, Сергей бросил прощальный ненавидящий взгляд на бурую водную гладь канавы.
У самой поверхности, извиваясь, мелькнуло что-то светлое, тонкое и длинное.
Бежали минут десять, то и дело падая — ноги разъезжались в глине. Начали задыхаться. Сергей швырнул свой мешок прямо в грязь, уселся на него, долго пытался попасть сигаретой в рот. Только после двух-трех затяжек смог поделиться впечатлением:
