Терри Пратчетт - В доспехах и с оружием
«Отлично сделано.»
«Посмотри, расставлены точки и запятые.»
«Уверен, что буду наслаждаться этим, Фред.»
«И… и Жвачка с Осколком тоже кое-что нашли. Жвачка составил рапорт. Но в нем не так много знаков препинания, как в моем.»
«Сколько я спал?»
«Шесть часов.»
Бодряк попытался все это восстановить в голове, но не смог. "Мне надо что-нибудь влить в себя. " — сказал он. «Кофе или чай… И тогда возможно мир станет лучше.»
Случайный прохожий на улице Федры мог бы заметить тролля и гнома, в воодушевлении перекрикивающих друг друга.
«Два, тридцать два, и восемь, и один!»
«Глянь! Сколько кирпичей в этой куче?»
Пауза.
«Шестнадцать, восемь, четыре, один!»
«Помнишь, что я говорил о делении на восемь-и-два?»
Длинная пауза.
«Два-дцать девять…?»
«Правильно!»
«Правильно!»
«Ты смог этого достичь!»
«Я смог этого достичь!»
«Ты же природный талант в счете до двух!»
«Я — природный талант в счете до двух!»
«Если ты сможешь сосчитать до двух, то сможешь сосчитать любое число!»
«Если я смогу сосчитать до двух, то смогу сосчитать любое число!»
«А потом мир станет твоим моллюском!»
«Моим моллюском! Что такое моллюск?»
* * *Любимица вынуждена была мчаться во весь опор, чтобы не отстать от Морковки.
"Разве мы не собираемся взглянуть на оперный театр? " сказала она.
«Позже. Кое-кто может улизнуть, ибо потребуется много времени, пока мы доберемся туда. Надо срочно доложить капитану.»
«Ты думаешь, что ее убили тем же оружием, что и Заложи-Молоток?»
«Да.»
«Там… девять птиц.»
«Верно.»
«Там… один мост.»
«Верно.»
«Там… четырнадцать лодок.»
«Отлично.»
«Там… одна тысяча… триста шестьдесят…четыре кирпича.»
«Согласен.»
«Там…»
«Нужно сделать передышку. Ты же не хочешь все вокруг пересчитать…»
«Там один бегущий человек…»
«Что? Где?»
Кофе Притворщика был похож на расплавленный свинец, но его ценили именно за это : когда ты его пил, то испытывал ошеломляющее чувство уверенности, что выпьешь чашку до дна.
"Это была чашка ужаснейшего кофе, Притворщик. " — сказал Бодряк.
"Согласен. " — сказал Харга.
"Думаю, что выпил в жизни бездну плохого кофе, но этот … Этот был похож на пилу, располосовавшую мой язык.
Сколько он варился?"
"Какой сегодня день? " — спросил Харга, протирая стакан. Он обычно был занят протиранием стаканов. Никто правда не знал, что происходит с протертыми стаканами.
«Четырнадцатое августа.»
«Какой год?»
Притворщик Харга улыбнулся, или по крайней мере мускулы рта сложились в некое подобие улыбки. Притворщик Харга успешно управлял закусочной многие годы, постоянно улыбаясь, никогда не превышая кредит, и сознавая, что большинство его покупателей желают блюд, сводившихся к четырем группам — сахар, крахмал, жир и жареные хрустящие пластинки.
"Я хочу пару яиц. " — сказал Бодряк. — «с твердыми желтками, но белки должны быть текущими, так чтобы рассыпаться как патока. И я хочу бекон, тот особый бекон с прожилками костей и плавающими кусочками жира. И кусочек жареного хлеба. Того сорта, что заставляет ваши артерии содрогнуться при виде этого.»
"Трудный заказ. " — сказал Харга.
«Вы управились с этим вчера. И дайте мне еще кофе. Черный как полночь в безлунную ночь.»
Харга был удивлен. Это было так не похоже на Бодряка.
"Скажите, а черен ли этот кофе? " — спросил он.
«Чертовски черен, думается мне.»
«Не обязательно.»
«Что?»
«В безлунную ночь на небе больше звезд. Вдумайтесь. Они ярче светят. В безлунную ночь может быть гораздо больше света.»
Бодряк вздохнул.
"Пасмурная безлунная ночь. " — сказал он.
Харга внимательно посмотрел на свой кофейник.
«Кучевые облака или перьевые?»
«Простите? Что вы сказали?»
«Поймите, вы получите отражение городских фонарей от кучевых облаков, потому что они располагаются на малой высоте. Подумайте, на большой высоте вы можете получить россыпь кристалликов льда…»
"Безлунная ночь. " — глухо произнес Бодряк. — «так же черна, как и этот кофе.»
«Верно.»
"Пончик. " — Бодряк ухватил Харгу за испачканную жилетку и тащил, пока тот не оказался нос к носу с ним. — «Пончик, сделанный как пончик из муки, воды, одного большого яйца, сахара, пинты дрожжей, корицы по вкусу и джем, желе или крысу в начинку, в зависимости от национальных или этнических предпочтений, ясно? И никаких пончиков как чего-то метафорического. Только пончик. Один пончик.»
«Пончик.»
«Да.»
«Вам только стоит приказать.»
Харга выдернул свой жилет, наградил Бодряка обиженным взглядом и удалился на кухню.
«Стой! Именем закона!»
«Что именем закона?»
«Откуда я могу знать?»
«Почему мы его ловим?»
«Потому что он убегает!»
Жвачка пробыл в Страже всего несколько дней, но уже полностью усвоил один важный и непреложный факт : для любого лица, находящегося на улице, невозможно не нарушить закон. Существует масса возможностей, имеющихся у полицейского, пожелавшего провести весь день рядом с добропорядочным гражданином, расценивая его поведение от Бродяжничества с Умыслом до — минуя Запреты — Продолжения Существования, Будучи Неправильного Цвета/ Формы/ Вида/ Пола.
Это понимание пришло к нему быстро, что никто не сможет броситься стремглав прочь, только потому что мимо них ковыляет Осколок, а скорее всего тот повинен в нарушении Действующего Идиотского Акта от 1581 года. Но было слишком поздно принимать это в расчет. Кто-то убегал, а они ловили. Они ловили, потому что он убегал, а он убегал, потому что они ловили.
Бодряк сел и посмотрел на вещь, найденную им на крыше.
Она была похожа на набор маленьких свирелей Пана, хотя свирели Пана дают нам шесть нот, а эти одну и ту же. Все трубки были сделаны из стали и скреплены вместе. Вдоль одной стороны шла полоска зазубренного металла, похожая на сплющенную шестерню, а все изделие провонялось фейерверком.
Он положил ее рядом с собой и принялся читать рапорт сержанта Двоеточия. Фред Двоеточие провел над ним немало времени, возможно даже со словарем, и выглядел следующим образом :
«Рапорт сержанта Двоеточия. Приблизительно 10 часов утра сегодня, 15 Августа, я проследовал в сопровождении капрала М. Чугунолитейного и сержанта Дж. Валета в Гильдию Шутов и Дураков, находящуюся на улице Бога, где мы разговаривали с клоуном Буффо, сообщившим, что клоун Фасолька, corpus delicti, был без сомнения увиден им, вышеуказанным Буффо, покидающим Гильдию в предыдущее утро, сразу после взрыва <По моему намерению его намеренно убили, а по имеющимся признакам тело было мертво по крайней два дня, с чем согласились капрал М. Ч. и сержант Валет, так что если кто-то рассказывает о пирогах с мясом, то никогда не поверит тому, кто падает на задницу ради пропитания>. После чего нас встретил доктор Белолицый и, черт возьми, придал ускорение нашим задницам, чтобы мы поскорее убирались. Это показалось нам, — мне, капралу М. Ч. и сержанту Дж. Валету — что Шуты обеспокоены тем, что в этом возможно замешаны Убийцы, но мы не знаем почему. Клоун Буффо также попросил нас, чтобы мы отыскали нос Фасольки, но у того был нос, когда мы его там увидали, так что мы и спросили клоуна Буффо, не имел ли он в виду фальшивый нос. Тот сказал, нет, настоящий, человеческий. После чего мы вернулись сюда.»
Бодряк задумался, чтобы могло означать ускорение задницам. Вся эта история с носом выглядела головоломкой, по крайней мере в изложении сержанта Двоеточия, что в принципе было тем же самым. Почему клоун просил искать нос, который не был утерян? Он смотрел на рапорт Жвачки, написанный аккуратным угловатым почерком, более подходящим руке человека.
«Капитан Бодряк, здесь изложена хроника меня, младшего констебля Жвачки. Утро было светло и наши сердца веселы, когда мы проследовали в Гильдию Алхимиков, где имели место происшествия, о которых я хотел доложить. Включая эти взрывающиеся шары. По вопросу, согласно которому мы были посланы, нас информировали, что прилагаемый листок <прилагается> написан рукой Леонардо из Квирма, пропавшего при загадочных обстоятельствах. В нем написано, как приготовить порошок № 1, используемый для приготовления фейерверков. Мистер Серебряная-Рыбка, алхимик, говорит, что это известно каждому алхимику. Также на полях листка есть рисунок гоннилды, потому что я спросил моего кузена Ящик-с-Рухлядью о Леонарде, а тот продавал рисунки Леонарду и, заметив написанное, сказал, что Леонард всегда писал наоборот, ибо был гением. Я скопировал это для рапорта, при сем прилагается.»
Бодряк положил бумаги и водрузил сверху металлическую обойму. Затем он полез в карман и достал пару металлических пуль. Палка, — говорила горгона.
Бодряк посмотрел на набросок. Это выглядело, как заметил Жвачка, весьма похоже на ложе самострела, сверху которого лежала трубка. Там же было несколько эскизов странных механических устройств сбоку, а также пары металлических обойм, состоящих из шести трубок. Весь рисунок напоминал детские каляки.
