Андрей Синицын - Поваренная книга Мардгайла
— Смыться хотел, — не задумываясь говорит Взбрык. — Страшно ему стало среди нас. Или решил, что на планете у него больше шансов на выживание. К тому же кое-кто из коллег представлял для него реальную опасность. Кстати вот и вариант ответа на вопрос: откуда на лице такая гримаса ужаса? Его напугали.
— Возможно, ему действительно что-то привиделось, — говорит Люч. — У него мог случиться нервный срыв. Вчера вечером он рассказал нам страшную сказку. На планете Цыкип, ликапаны очень сильно верят в эти истории. Вероятно, у него случилось видение… Как их… Душ с погибшей планеты. Сердце и не выдержало. Потому что бог его знает, как выглядело то, что ему привиделось.
Мы так ни о чем и не договорились. Я услышал десяток версий — одна невероятнее другой. Самым правдоподобным мне казалось, что Патакон действительно хотел совершить посадку на планету. Он пробрался на третью палубу, наверное, на рассвете, так больше вероятность остаться незамеченным. Активировал посадочную капсулу, сел на место пилота и тут он что-то увидел. Вот только что? Или кого? Неважно. Главное, что он пришел, сел, что-то увидел и его хватил кондратий… Черт, шлюз был не активирован. Патакон сидел в капсуле, в не активированном шлюзе. Активировать шлюз из капсулы невозможно.
«А Люч-то был прав. Я сходу уперся в пищевую подоплеку преступления. Но как от нее отмахнуться? На Дельфа могли иметь виды Люч, Взбрык, Дершог и Патакон. На Патакона — Люч, Маринг, Взбрык и Дершог. На Взбрыка… А ведь я уже уверен, что Взбрык будет следующим. На Взбрыка — Люч, Дершог и… я. Я не имею на него виды. Значит… Значит во всех трех случаях присутствуют Люч и Дершог. Дершог. Не нравится мне эти совпадения.
Попробуем подойти с другого конца. Немного смягчить вину подозреваемых. Рассмотрим варианты с самозащитой. Кому могли угрожать погибшие? Патакон — мне, Марингу и Дершогу. Дельф — Марингу, Патакону и Дершогу. Взбрык — Лючу, Дельфу и мне. При таком варианте просматриваются два кандидата: Маринг и Дершог. Опять Дершог! Подумаем теперь о Маринге, всерьез я его еще не рассматривал».
В дверь постучали.
— Открыто, — крикнул я.
Дверь отползла в сторону. В каюту быстро вошел Взбрык.
— Не помешал?
— Нет. Присаживайся.
Я двигаюсь на кровати. Взбрык садится рядом.
— Они сидят на диване в кают-компании, им хорошо виден вход в твою каюту, — торопливо начинает Взбрык. — Я специально пришел к тебе. Демонстративно. Пусть знают. Я все расскажу. Я не боюсь их! Точнее наоборот. Я их боюсь. Они убьют меня!
— Почему ты так думаешь? — спрашиваю я. Спрашиваю ради приличия, чтобы не обидеть.
— Потому что они хотят меня съесть.
— Подожди. Кто хочет съесть и почему именно тебя?
— Люч и Дершог. Моя молекулярная и химическая структура может быть совместима с шаргашами и таркарами.
— Понятно. Я тоже могу тебя переварить. Ты не боишься, что я с ними заодно?
— Нет. Ты не с ними. И я тебе верю. Ты сразу понял, что улики, изобличающие меня, подкинули. Ты не даешь себя запутать бредовыми версиями о душах с погибших планет. Ведь это же очевидно, что Патакона убил Дершог. Кто еще мог так напугать Патакона, что тот умер от разрыва сердца? Только Дершог.
— А зачем Патакон залез в капсулу?
— Он не залазил в капсулу. Дершог убил его, а потом отнес на третью палубу. Если бы Патакон действительно хотел сесть на планету, то прежде чем залезть в посадочную капсулу, он бы активировал шлюз.
— Но согласись, — я стараюсь держать доверительный тон, — Патакон верил в легенду о душах с погибших планет. Артулунки очень впечатлительные. Он испугался еще вчера, когда ему привиделось, что кто-то шумит в морге. Кстати, как ты думаешь, кто выдвинул поддон с телом Дельфа?
— Дершог, — не задумываясь отвечает Взбрык.
— Почему именно он?
— А кто же тогда? — улыбается Взбрык.
— Погоди, это не дело. Я понимаю, что ты сам боишься Дершога, но нельзя же так огульно…
— Ничего не огульно, — уверенно говорит Взбрык. — Ты думаешь, что он случайно ляпнул в кают-компании о тушеных артулунках?
Я-то как раз так не думал. Последнее время я все более утверждаюсь в мысли, что все происходящее срежиссировал Дершог.
— А ты думаешь нет? — спрашиваю я.
— Конечно же нет! Между прочим, разговор о еде в тот вечер завел именно Дершог. Тем самым он убил сразу трех зайцев. Он напугал Патакона, внес сомнения в мозги коллег и попытался создать себе алиби. Мол, если бы это все я задумал, стал бы я так явно об этом говорить? Нет. Сделал бы все по-тихому. Дельф ему явно мешал. Он врач. В конце концов, он мог сделать вскрытие и на сто процентов определить причину смерти.
— А если Патакон не испугался, а был отравлен? — осторожно подкидываю идею.
— Очень хороший вариант, — сходу принимает идею Взбрык. — Я же говорил, что не ошибся в тебе. Вот, кстати, и причина для смерти Дельфа.
— Но тогда его нельзя будет съесть.
— Во-первых яд можно нейтрализовать, во-вторых, не все, что яд для артулунка, яд для таркара или шаргаша.
— То есть ты считаешь, что Дершог и Люч собираются тебя убить и съесть.
— И Маринг. Маринг с ними заодно. Это он с виду такой тихий. На самом деле риарвоны профессиональные убийцы. Охотники. Такие же как таркары. Тысячелетиями они убивали друг друга. Галактика принесла им просвещение. И вот как они ей отплатили. Как только появилась возможность, они снова начали убивать. Как говорят у вас на Земле: сколько волка не корми, а своя рубашка ближе к телу.
— А как же Люч? — спрашиваю в надежде, что про него Взбрык просто забыл.
— Подлец и трус. Как только запахло жареным, он предал цивилизацию и встал на сторону дикарей.
Взбрык поднимается, идет к двери. У порога он замирает, оборачивается.
— Не забывай. Нас осталось только двое. Больше нам не на кого рассчитывать.
Он уходит, я снова пытаюсь проанализировать ситуацию. В словах Взбрыка есть логика. Но есть и страх.
«Так что мы имеем? Имеем Дершога, который напугал Патакона, рассказал мне о Поваренной книге, будучи уверен, что следствие Люч поручит мне. Это не сложно угадать, я заместитель Люча. Если считать, что убийце нужен яд, чтобы перетравить всех, то смерть Дельфа вполне объяснима. Теперь, когда Дельф мертв, Люч имеет бесконтрольный доступ к сейфу. Получается, что убийца Люч. Или же они заодно с Дершогом? Как быть уверенным, что следствие поручат мне? Просто знать об этом от того, кто это поручит.
А как же Маринг? Он получается не причем? Очень даже при чем. Если он убийца Дельфа, то убить Патакона ему просто необходимо. Во-первых, эта идиотская история о душах. Во-вторых, все сразу очень сильно запутывается. Коллеги начинают нервничать и, сами того не ведая, ему подыгрывать. А он всего лишь ждет, выбирая время и новую жертву.
В дверь снова постучали.
— Открыто.
В каюту входит Люч. У порога он останавливается, словно хочет извиниться и выйти, но через пару секунд закрывает за собой дверь, уверенно подходит к столу, подкатывает к кровати кресло и садится в него.
— У меня тут появилась одна мысль… Хочу с тобой посоветоваться.
— Все, что в моих силах, — отвечаю я.
— Мы сейчас сидели с коллегами в кают-компании, разговаривали о том о сем… о нас, в общем. И знаешь… Меня вдруг насторожило поведение Маринга.
— И что же он сделал?
— Да в том-то и дело, что ничего. Он равнодушен к происходящему.
— Дершог тоже равнодушен.
— Не скажи. Дершог переживает. И за себя, и за коллег. Он просто очень сильный. Как мне показалось, ему было искренне жаль и Дельфа, и Патакона. А Марингу же все равно. Мы головы ломаем, пытаемся предугадать следующий ход убийцы, а он сидит себе, глазами хлопает. И тут я подумал: а почему он не боится убийцы?
— Потому что сам убийца? — делаю вид, что угадал.
— Именно. А мы, дураки, ему подыгрываем.
— Каким образом? — спрашиваю я, а сам не знаю, радоваться или пугаться. И пяти минут не прошло, как я рассматривал ту же мысль со всех сторон.
— Представь на минуту, что это он убил Дельфа. Просто так убил. Ни за что. Мы напуганы, мы подавленны, мы судорожно ищем убийцу. И неизбежно делаем ошибки. А Маринг спокойно наблюдает, анализирует. Точный расчет, и мы имеем следующую жертву. Мы паникуем, начинаем еще более отчаянно искать убийцу, потому что каждый из нас боится оказаться следующей жертвой. Начинаем подозревать друг друга. А Маринг опять спокоен. Он анализирует, выбирает.
— И кто ты думаешь будет третьим? — спрашиваю я.
— Взбрык.
Сегодня определенно день совпадений.
— Почему?
— Он самый слабый из нас, самый напуганный, самый суетливый. Его несложно будет убить.
— Ну хорошо, допустим это так. Что он будет делать, когда останутся самые сильные?
— А ничего не будет. По двум причинам. Первое. Мы сами начнем что-то делать. И один из нас неизбежно убьет другого. Второе — четверо не семеро. Ртов меньше, порции больше, можно попробовать дотянуть до спасателей.
