Андрей Синицын - Поваренная книга Мардгайла
— Приглашаю коллег в столовую, — бурчит из интеркома Люч.
Очевидно, у него тоже болит голова. Нет, я не испытываю радости от этого. Скорее меня воодушевляет схожесть с окружающими в ощущениях.
Не выключая музыки выхожу из каюты. Вспоминаю про пистолет. Возвращаюсь, перед тем как спрятать его под комбинезоном, проверяю барабан.
Сегодня я первый за столом. Жду коллег. Сначала приходит Взбрык, потом Дершог, дальше Люч, Маринг. Молчим. Ждем Патакона.
Первому надоело ждать Дершогу.
— Где он ходит?
— Сейчас подойдет, — неопределенно отвечает Люч.
— Засранец, — вздыхает Дершог. — Наговорил вчера гадостей… Мало того, что я еле заснул, так еще просыпался раз шесть… Кошмары снились.
— Знаете, — говорит Люч, — на Цыкипе вообще все мифы, легенды, сказки — страшные.
— То есть как? — я не могу в это поверить. — Неужели нет ни одной доброй детской сказки?
Люч качает головой.
— Ни одной.
— Тогда понятно, — замечает Дершог. — То-то он такой запуганный. Вообще, коллеги, я считаю, что детская сказка не обязательно должна быть доброй. В жизни всякое случается. И если ребенок еще в раннем детстве узнает, что такое страх, а чуть позже сможет перебороть его, во взрослой жизни это пойдет ему только на пользу.
— У вас на Таркаре детей специально что ли пугают? — спрашивает Взбрык.
— Я не имел ввиду курс страха для младенцев. Я хочу сказать, что страшная сказка, как и глупая, и наивная имеют право на жизнь. Через сказку ребенок воспринимает мир. А мир, он жесток. И лучше, если ребенок заранее будет подготовлен к жестокости мира. Хоть самую малость.
— Из нашего приключения получится замечательная детская сказка, — замечает Люч.
— Просто обалденная, — говорю я. — Если дотяну до прилета звездолета, сочиню сказку. Угадайте, кто там будет главный злодей?
Вскинув брови, я смотрю на Дершога. Коллеги сначала растерянно смотрят на меня, потом понимают иронию, и мы все дружно смеемся. Головная боль вроде уходит на второй план.
Люч смотрит на часы.
— Что-то он действительно не шевелится. Маринг, нажми кнопочку интеркома. Скажи, что если через пять минут он не придет, мы лишим его пайки.
Маринг разворачивается, набирает на интеркоме код каюты Патакона.
— Мы ждем тебя. Поторопись пожалуйста. Тишина. Маринг смотрит на нас и повторяет попытку.
— Патакон. Ты меня слышишь?
Тишина.
— Патакон.
— Может, по нужде вышел? — неуверенно говорит Взбрык.
— Может и вышел. Вот только пришел ли…
Никто не воспринимает слова Дершога как злую шутку. Мы спешно выходим из столовой и идем в каюту Патакона. Дверь в каюту закрыта. Я стучу по ней костяшками пальцев. Никто не отвечает. Стучу кулаком. Никакой реакции. Меня отстраняет Люч. Он молотит по двери ногой, кричит. Из каюты не слышно ни звука.
— Сергей, есть возможность открыть дверь без личного кода?
Замечаю тусклый зеленый огонек в правом углу замка.
— Дай-ка попробую.
Нажимаю кнопку. Дверь шипит, ползет в сторону.
— Не заперто, — говорю я.
Не переступая порога мы заглядываем в каюту. Там полный порядок. Артулунки патологически чистоплотные существа. У них всегда и во всем полный порядок.
— Морг, — говорит Дершог. Пояснений не требуется. Мы бежим в санчасть.
В морг я вхожу первым, останавливаюсь, делаю глубокий вздох. За спиной толкутся остальные. Делаю еще один вдох, но какое, к черту, спокойствие. Открываю камеру с Дельфом, выдвигаю поддон. Тело на месте. Дершог выдвигает поддон до конца, внимательно осматривает Дельфа.
— Как будто все на месте… Правда можно было вскрыть тело и забрать внутренние органы…
— Перестань ерничать! — неожиданно орет Люч. — Для шутки тоже есть время!
За все время, что я был на станции, как орет Люч, я слышал всего лишь дважды. Первый раз, когда он общался с членами научного совета и разносил в щепки бредовую идею о вероятности нарушения магнитного поля планеты при использовании нами мощных силовых генераторов. Второй раз во время аварии, когда он руководил аварийными работами.
— А я и не шучу, — равнодушно отвечает Дершог. — Это всего лишь один из вариантов.
— Спокойно, коллеги, спокойно, — я пытаюсь заставить всех думать только о главном. — Либо мы с голоду бесимся, либо с Патаконом случилась беда.
— Либо он что-то скрывает от нас, — добавляет Взбрык.
— Во всех случаях нам нужно его найти и как можно скорее, — подводит черту Люч. — Между палубами есть всего три трапа. Дершог. Ты справишься один?
— Справлюсь.
— Мы делимся на пары. Взбрык… — Люч замолкает на полуслове, смотри на меня, Маринга и Взбрыка. — Ты пойдешь со мной. Сергей, ты с Марингом. Мы берем крайние переходы, Дершог центральный. Сейчас возьмем переговорные станции и вперед. Начинаем с первой палубы. Все.
Мы начинаем обыск. Монотонный и изнурительный по напряжению. Очень скоро я поймал себя на мысли, что боюсь. Мне не хочется заходить в следующий отсек. Маринг же, как мне показалось, спокоен.
«Интересно, испытывают ли риарвоны страх? Я не так много с ними общался, но, признаться, ни разу не видел, чтобы у риарвонов были эмоции. Страх или радость. Кажется, они ко всему равнодушны. Наверное, не стоит так вот запросто поворачиваться к нему спиной».
Рывком открываю дверь четырнадцатого отсека. Пусто. Идем на вторую палубу. Здесь проще. Здесь все знакомо. Все каюты закрыты. Патакон пока что не встретился. Ни в виде коллеги, ни в виде тела.
Поднимаемся на третью палубу. Процедура повторяется, результат тот же. Встречаемся с остальными возле шлюзовой камеры. Люч задумчив, Дершог спокоен, Взбрык немного возбужден. Похоже, он только что излагал Лючу какую-то свою идею и теперь доволен тем, что его выслушали. Больше того, Люч, как будто, принял сказанное к сведению.
Все в растерянности, но Маринг… Такое ощущение, что исчезновение Патакона его беспокоит меньше всего.
— Как у вас? — спрашивает Люч.
— Пусто, — отвечаю я.
— У меня тоже ничего, — отрицательно качает головой Дершог.
Я стою и не знаю что делать. Хочу, чтоб кто-то отдал мне команду, как в армии. Мне кажется, похожие мысли посетили моих коллег. Странные ощущения.
— Ну что же, — говорит Люч. — Здесь стоять бессмысленно. Давайте спустимся в столовую.
— То есть как спустимся? — удивляется Взбрык. — А как же Патакон? Мы что больше не будем его искать? С глаз долой — из сердца вон?
— Что ты предлагаешь? — демонстративно сдержанно спрашивает Люч. — Обшарить жилой модуль еще раз?
— Я понял, — Взбрык нервно улыбается, трясет вытянутой вперед правой лапкой. — Вы договорились… Я понял… Вы приговорили его…
— Что ты несешь? — морщусь я.
— А ты молчи. Слепец! Ты не видишь очевидного. Посмотри в их глаза. Они его приговорили. Им нужна пища.
— Что ты несешь, — морщась повторяет мои слова Люч. — Ты послушай сам себя.
— У него стресс, — равнодушно делает вывод Маринг. — Голод. Страх перед возможностью смерти.
— У меня стресс, — мотает головой Взбрык. — А у вас нет. Я с ума сошел, а вы все нормальные. Так объясните мне, сумасшедшему… Куда делся Патакон?! Может он в космос вылетел?!
Подтверждая сказанное жестом лапы, Взбрык хотел показать на безмолвное, бездонное, ледяное пространство за бортом жилого модуля, но его лапа указала на шлюзовой отсек с посадочными капсулами. Мы смотрим туда, медленно переводим взгляд на Взбрыка, затем снова на шлюзы. Я не знаю, почему мы забыли про капсулы. Взбрык замолкает, не понимает, что такого он сказал, но догадывается, что сказал что-то важное.
Люч молча идет к отсеку с посадочными капсулами, мы идем следом…
В четвертой капсуле мы находим безжизненное тело Патакона. Он сидит в кресле пилота, откинувшись на спинку. Бледно-розовый, с гримасой ужаса на лице. От этого зрелища Взбрык немеет.
Внимательно осмотрев все капсулы и не обнаружив ничего подозрительного, мы переносим тело Патакона в морг. Я настраиваю еще одну ячейку. У нас еще один труп. Первому проломили голову, второго напугали до смерти. Именно напугали. Люч провел экспресс-анализ — следов яда нет.
— Странная смерть, — говорит Люч. — Получается, что он действительно умер от страха.
— Его-то как раз было нетрудно напугать, — замечает Дершог.
— Патакон, конечно, был трусоват, — соглашаюсь я, — но гримаса… Я могу поверить, что он от страха обделается, но эта гримаса не испуга, скорее — ужаса.
Минут пять перебираем самые невероятные причины. Ни одной зацепки.
Через час мы сидим в столовой и поглощаем питательную слизь. Сегодня она кажется особенно отвратительной. Я не знаю почему. Странная смерть Патакона вызывает такие ощущения, или же я настолько оголодал, что организм отвергает пищу. Не знаю. Надеюсь на первое. В ближайшие пять недель придется есть только эту гадость. Если конечно выживу…
