Андрей Синицын - Поваренная книга Мардгайла
Через час мы сидим в столовой и поглощаем питательную слизь. Сегодня она кажется особенно отвратительной. Я не знаю почему. Странная смерть Патакона вызывает такие ощущения, или же я настолько оголодал, что организм отвергает пищу. Не знаю. Надеюсь на первое. В ближайшие пять недель придется есть только эту гадость. Если конечно выживу…
— Люч. Тебе не кажется, что пора разобраться в происходящем? — спрашивает Взбрык.
Люч спокойно поднимает глаза, смотрит на него, ничего не говорит и отправляет в рот ложку слизи. Я догадываюсь, чего ему стоит это спокойствие. Взбрык как паршивая овца, что портит все стадо. Раз за разом с упорством маньяка он пытается взорвать обстановку. И всякий раз в самый неподходящий момент. Как будто специально… А может правда? За двумя смертями стоит Взбрык? Очень интересная мысль. Убийца тот, на кого меньше всего подумаешь. Мотив? Страх. Психоз. Он же неврастеник. Ему место в клинике, а не на космической станции.
И тут меня как молнией шарахнуло. Я отчетливо понимаю, что следующим убьют Взбрыка. Не знаю почему. Чувствую. Может, потому что он самый слабый, может, потому что самый нервный, чтоб не успел беды наделать своими «психами». А может потому, что кто-то считает его единственной помехой для перехода оставшихся в живых на более вкусную пищу, чем пищевая добавка.
«Так что же получается? Они уверены, что я соглашусь есть тела коллег? Мне могут сделать предложение, и, в зависимости от ответа, я или сам стану пищей, или дождусь звездолета. В сообщении об аварии Люч наверняка дал сведения о оставшихся в живых… Ерунда. Выкрутимся. Придумаем правдоподобную историю… они придумают».
— Ну что же ты молчишь?
— Да надоел ты мне.
— Действительно, закрыл бы ты рот, — говорит Дершог.
Взбрык одаривает нас горящим взором сумасшедшего. От этого взгляда по моей спине прошелся холодок.
— Значит, и я вас достал, — рычит Взбрык. — Сначала Дельф, потом Патакон… Следующий я?
— Люч, у Дельфа в сейфе есть успокоительное? — спрашивает Дершог.
— Есть.
— Я не собираюсь ничего пить! — орет Взбрык. — Вы и Патакона опоили. Теперь он в морге лежит! Я все понял. Это все вы… Вы! Меня подставить хотели, только Сергей не клюнул на вашу игру.
— Какую игру? — спрашивает Дершог и смотрит на меня.
— Такую игру. А кто больше всех был заинтересован в смерти Дельфа? А? Люч и Дершог?
— Ну ладно там еще Патакона, — удивленно говорит Дершог. — Дельф-то мне чем помешал?
— Ага! — Взбрык подается вперед. — Не отрицаешь? Запомним. Зачем, спрашиваешь, тебе смерть Дельфа? А ты, Люч, тоже хочешь узнать зачем тебе его смерть?
— Ты хочешь сказать, что мы с Дершогом убили Дельфа, для того, чтобы съесть его? Потому что у нас с ним полная молекулярная и химическая совместимость?
— А разве нет?
Они все-таки нашли информацию и смогли разобраться в формулах. А Дельф говорил, что без специального образования их не прочесть. Смотрю на Маринга. Черт! Опять ощущение, что происходящее его не интересует. То есть абсолютно никакой реакции на свару.
— Нет, — спокойно говорит Люч. — На чем ты выстроил свою логическую цепочку? На том, что мы с Дершогом теоретически можем усваивать и переваривать плоть ликапана? Голубчик, это не доказательство. Это предположение. Подозрение, если хочешь. А вот то, что на месте преступления Сергей нашел твою золотую коробочку — это называется уликой.
Дершог отрывается от слизи и смотрит на меня.
— Здорово у вас получается, — говорит он. — Вы, значит, знаете кто… — он запинается на полуслове, — мог убить и ничего нам не говорите?
— И крепежная штанга, — продолжает Люч, — которой убили Дельфа, оторвана в отсеке, находившемся в твоем секторе осмотра.
— Их подкинули! Эти улики слишком очевидны, чтобы быть подлинными!
— Что-то новое в истории криминалистики, — замечаю я. — Поскольку улики являются слишком очевидными, суд не принимает их к рассмотрению. Послушай, Взбрык, тебе лучше успокоится. Ты подходишь на роль убийцы ничуть не меньше Дершога или Люча. Ты ведь тоже имеешь молекулярную и химическую совместимость с ликапанами.
— Откуда ты знаешь о молекулярной совместимости членов экипажа? — лукаво спрашивает Взбрык.
— От верблюда! Мне Дельф сказал. Он рассказал мне, как застукал вас за компом, когда вы просматривали файлы. И я тоже вас там видел. И Патакона, кстати, тоже! Дельф рассказал мне, что за информацию вы искали. Зачем вам была нужна эта информация?
— Откуда он мог знать какие файлы просматривали? — продолжает Взбрык.
— Неуч, для этого существует протокол работы с базой данных, — говорит Дершог.
Люч смотрит на него, как мне кажется, растерянно. Взбрык точно растерян. Маринг равнодушен.
«Кроме Дершога, судя по всему, никто не знал о протоколе запросов. Значит он не виноват? А иначе он стер бы его, после убийства Дельфа. Чтоб не оставить даже зацепочки. Или же он говорит это специально, чтобы я так подумал и перестал его подозревать».
— Это лишний раз доказывает, что меня подставили, — уверенно говорит Взбрык. — Но я согласен, что теоретически Сергей имеет право подозревать и меня тоже. Согласен. Значит у нас три подозреваемых у которых есть мотив.
— И две улики, которые указывают на одного из них, — добавляет Маринг.
Взбрык делает вид, что не слышит его:
— Я, Люч и Дершог. Это после смерти Дельфа. Теперь убили Патакона. А кто имел мотив его убить? Люч, Маринг, Дершог. По-моему у нас есть два совпадения, не так ли? А может это не совпадение? Это закономерность.
— Минуту, коллеги, — говорю я. — Давайте-ка проясним один момент. Как я понял, вы все имеете представление о том кто может съесть вас и о том, кого можно вам. Не так ли?
«Я прав. Никто не отпирается. Хорошенькое получается дело. Если они все знали об этом, то выходит у каждого из них есть потенциальная жертва и потенциальный враг. Каждый из них мог сыграть на опережение. Господи, куда я попал…»
— Так я услышу ответ или нет? — настаивает Взбрык.
— Ты меня утомил, — говорит Люч. — Эта станция постоянно населена представителями различных цивилизаций. Все это время они были потенциальными жертвами друг друга. Только я не припомню ни одного случая убийства на станции. Я не припомню ни одного несчастного случая. Дай мне договорить! Пока что я здесь старший. Это какой-то всеобщий психоз. Сергей, ты удивляешь меня. Я рассчитывал, что ты более грамотно подойдешь к следствию. Неужели у нас не может быть причины для убийства, кроме как желание съесть другого?
— А какая может быть у нас причина убийства кроме голода? — осторожно спрашивает Дершог. — Вот ты, например, за что вышиб бы Сергею мозги?
Люч в ступоре. Дершог еле заметно улыбается.
— Твои неосторожные шутки уже привели к тому, что каждый из нас в ближнем видит убийцу! Ну нельзя же так. Мне кажется нужно более ответственно подходить к своим словам. Тем более в создавшейся ситуации.
— Я же не специально!
— Последствия, милейший, последствия. Именно поэтому я и прошу быть более осторожными в выражениях. Сергей, почему ты не рассматриваешь других причин убийства Дельфа? У него могла быть ссора. Причина вообще могла крыться в прошлом.
— Ну, знаешь, о прошлом я тебе ничего не скажу. Не знаю, что там у него было и с кем.
— Так выясняй, расспрашивай!
— Я выясняю! С чего ты взял, что я рассматриваю только один мотив? От того, что я не построил вас возле своей каюты и не вызываю по одному, чтобы задать сотню идиотских вопросов? Или оттого, что я не посвятил вас в ход расследования, а единственный мотив, который здесь обсуждается, убийство ради пищи?
— Люч, ты прав, извини, — говорит Дершог. — Язык мой — враг мой. Мне это еще в Академии говорили. И прежде, чем задать сейчас вопрос, я хорошо подумал. Ты считаешь, что Дельфа убили из-за старых грешков или новой ссоры?
— Я не считаю, а говорю, что это вполне возможно, и не нужно эту версию сбрасывать со счетов.
— Пусть так. Но ответь мне, за что могли убить Патакона? Тоже за старые грехи или из-за новой ссоры? Тогда поздравляю вас, коллеги. У нас появился серийный убийца. У нас есть свой собственный маньяк.
Дершог демонстративно поворачивается и смотрит на Взбрыка.
— Предупреждаю, — зло говорит Взбрык. — Первый кто вздумает со мной пошутить, пожалеет об этом.
— И, черт возьми, почему ты так упорно отодвигаешь гастрономический мотив, — продолжает Дершог. — Совсем необязательно убивать друг друга для последующего поедания. Мы в замкнутом пространстве. У нас ограниченное количество пищи. Чем меньше едоков, тем больше доля каждого. И меня совершенно не радует, что среди нас завелся мерзавец.
— Все. Давайте поговорим не о мотиве убийцы, а о возможных мотивах убитого, — говорю я. — Раз уж мы все в одном месте, давайте-ка дружно поможем следствию. У кого-нибудь есть идеи, что делал Патакон в посадочной капсуле?
