Олег Шелонин - Дело «Тридевятый синдикат»
– Ну что ж, поищем побратима…
9
Ивана как подменили. Поднявшись спозаранку, он не пошел, как обычно, в тайную комнату для решения дел государственных, чем поверг в изумление весь царский двор, а занялся делами домашними, чисто семейными. Потетешкав Илюшеньку, сдал его нянькам, рявкнул на бояр, рвавшихся к нему с челобитными, и повелел накрыть стол для утренней трапезы в узком семейном кругу. За завтраком державный даже не притронулся к своей стандартной литровой чарке, удивив не только Василису, но и всю прислугу. Он ни на шаг не отходил от своей царственной супруги, умильно поглядывая на ее стан, и томно вздыхал. Василиса польщенно краснела. Зеркальце, притороченное к ее поясу,– тоже.
– Всё в делах, всё в заботах, царь-батюшка,– ласково проворковала царица, стрельнув глазами в сторону опочивальни,– отдохнуть бы вам…
Прислуга скромно потупилась.
– И то верно, матушка. Подремать часок-другой не помешает.
– А я постельку постелю, перину взобью…– пропела Василиса Прекрасная, отпуская жестом слуг.
– Ну где его, непутевого, черти носят? – Копыта Балбеса нервно барабанили по полу.
– Но-но! – строго осадил его Никита Авдеевич.– Не позволю царя-батюшку словами поносными…
– Цыц! – шикнула на них Яга.– Подождем. Главное, чтоб Иванушка наш дело свое царское славно справил.
– Дело-то к вечеру,– тревожно вздохнул Лихо,– а информации о Марьюшке ноль.
– Летит! – В тайную залу заседаний ворвался Чебурашка со своим неразлучным портфелем.– Горыныч летит! С царем-батюшкой!
Распахнулись гигантские ворота, и из туннеля выполз Горыныч, запаленно дыша всеми тремя головами. Иван соскочил со спины мирового судьи, подошел к столу и водрузился на свое кресло.
– Ну что?
– Принес?
Все нетерпеливо подались вперед.
– Спрашиваешь! – Иван бережно вытащил из-за пазухи серебряное зеркальце Василисы.
– Ай да молодец! – обрадовалась ведьма.– И как это тебе удалось?
Царь-батюшка загадочно улыбнулся.
– Ну, не хочешь, не говори. Что сейчас Василисушка-то поделывает?
– Спит.
– Ну и славненько,– с облегчением выдохнула Яга.– А теперь пора и делом заняться. Ну-ка, зеркальце, скажи да всю правду доложи…
– Не буду,– сердито огрызнулось зеркальце,– не скажу и не покажу.
– Это еще что за новости? – возмутилась Яга.
– Я Василисе верой и правдой служу, а не всяким там татям ночным! – фыркнуло зеркаль-це.
– Это почему это я тать ночной? – обиделся Иван.
– Извини, погорячилось. Ты тать дневной,– поправилось зеркальце.– Скажи мне кто такое раньше, ни за что б не поверило. Это ж надо – меня под мышку и в одних подштанниках из спальни на цыпочках…
Иван густо покраснел. Весь синдикат смущенно потупил глаза, стараясь не смотреть на царя-батюшку и сдерживая смех. Одна Яга была настроена серьезно:
– Ну вот что, серебряное ты наше. Все эти фокусы с бойкотами всякими для царицы оставь. Думаешь, царь-батюшка развлечения ради тебя из-под носа у Василисы увел? Дело государственной важности! Каждый, кто не с нами,– тот против нас!
– Это что, наезд? – воинственно вопросило зеркальце.
– Совершенно верно! Член царской фамилии в беде! Будешь кочевряжиться – вмиг об пол грохну. А ну быстро показывай нам Марью-искусницу!
– Так бы сразу и сказали, что член царской фамилии… а то об пол…
Побурчав еще немного для порядка, зеркальце послушно выполнило приказ. По серебряной поверхности побежали голубые волны, в глубине которых начал прорисовываться остров Буян. Все сгрудились у стола. А вот и избушка.
– Позвольте,– возмутился Кощей,– а где же моя вилла?!!
– Она у тебя, случаем, не желтенькая была?– полюбопытствовала Яга.
– Ну?!
Яга сочувственно похлопала Его Бессмертие по пухленькому плечику. Кощей схватился за голову и застонал. До него дошло.
Характер у Марьюшки был боевой, а потому долго плакать да стенать над своей разнесчастной судьбой ей было недосуг. Она сразу поняла, что оказалась в центре какой-то хитроумной комбинации неведомых врагов. Планы бегства, один фантастичнее другого, роились в ее златокудрой головке, но она их скрепя сердце отметала, понимая, что действовать вслепую нельзя. Мало информации. В конце концов, как девица разумная, прежде чем приступить к осуществлению своих гениальных планов, Искусница решила наладить контакт с тюремщиками и выяснить: кто, что, зачем и почему? Путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Эту истину она знала как «Отче наш», а потому с нездоровым интересом посмотрела на полку, где лежали сушеные мухоморчики, пучки крапивы, белладонны, вздохнула, устыдилась и перевела взгляд на окошко. А там, за окошком солнышко, птички тропические вопят дурными голосами… экзотика. Экзотика – это, конечно, хорошо, но дома лучше. Составив вчерне план действий, Марьюшка вышла на крыльцо. Бывшие сотрудники адского НИИ при виде своей подопечной рысцой кинулись к ней навстречу.
– Вот что, мальчики,– строго сказала Марья-искусница,– стряпня за мной, продукты и дрова – за вами. Задачу поняли?
– Так точно! – отрапортовали рогатые мальчики.
– Тогда так. Ты, ты, ты и ты,– пальчик Марьюшки ткнулся в мохнатые груди лаборантов,– на лесозаготовки. Остальные за провизией. Шагом марш!
Какое там шагом! Черти понеслись выполнять приказание галопом на полусогнутых. Профессор возмущенно посмотрел им вслед:
– Ваше высочество, мне кажется, вы неправильно распределили обязанности…
В руки ему бухнулась тяжелая закопченная сковородка.
– Отдраить. Чтоб все блестело и сверкало!
Профессор деликатно освидетельствовал черную поверхность сквозь разбитое пенсне.
– Видите ли, уважаемая,– снисходительно начал он тоном опытного лектора,– эту задачу без специальных приспособлений решить просто невозможно. Потребуется как минимум наждачный порошок, абразивный круг, специальная замшевая тряпочка и так называемая паста ГОИ…
– А мне нужна чистая посуда. И если я ее не получу, то вы, профессор, останетесь сегодня без ужина.
Профессор на мгновение задумался:
– В принципе роль наждака может сыграть и песок на побережье. А если…
– Поймал!!! – раздался из джунглей радостный вопль.– Ребяты! Сюда! Гляди, сколько мяса!
Из-за деревьев показался черт, скачущий мелкими прыжками к избушке. Иначе он передвигаться и не мог, так как с головы до ног был опутан гигантским питоном. Затрещали кусты. На помощь удачливому охотнику со всех сторон неслись его коллеги. Питон покрутил своей плоской головой и, сообразив, что поторопился с выбором добычи, решил сделать ноги, которых, впрочем, у него не было.
– Куда? – возмутился охотник, хватая удирающего питона за хвост. Но тут же получил от него в пятак и кубарем покатился по кирпичной площадке.
– Поймал!!! – зашумел кто-то с другой стороны леса.
– Держи крепче!
Трое дюжих чертей волокли из джунглей огромного каймана. Тот упирался всеми четырьмя лапами. Когти скребли по желтому кирпичу. Хвост трещал у основания, но пока что выдерживал.
– Ну нет! Это я не ем! – решительно отвергла добычу Марьюшка.– Вы что, голодом меня уморить решили?
Черти расстроились. Почувствовав свободу, крокодил сделал прыжок, которому позавидовал бы Тарзан, и с треском вломился в чащу…
– Ребенок голоден!
– Надо что-то делать!
– Десант! Вымести оттуда прихлебателей Лютого, наладить нормальное трехразовое питание, охрану…
Синдикат бурлил. Марьюшку в Кощеевке любили.
– Тихо! – Яга стукнула ладошкой по столу.– Без паники. Все пока идет по заранее разработанному плану. Вы готовы? – обратилась она к Трусу, Балбесу и Бывалому.
– Что за вопрос, бабуся!
– Отправляй скорей!
– Мы за Марьюшку…
– Никому никаких пастей не рвать! – последовало категорическое требование Яги.– Действуйте больше головой, а не руками.
– Кончай базар! – свернул дебаты Иван.– Собирайтесь!
Сборы были недолгими. Балбес вытащил из подсобки ведро с недавно изобретенной в тридевятом нитрокраской и принялся энергично наносить малярной кистью зеленые полосы на Труса и Бывалого. Затем последние таким же образом обработали и его самого. Все, открыв рот, обалдело наблюдали за их действиями. Все, кроме Никиты Авдеевича.
– Молодцы,– одобрительно кивнул он,– настоящие коммандос!
Коммандос, распространяя вокруг себя ядреный ацетоновый дух, повязали рогатые головы зелеными платочками и гордо выпятили грудь. Яга скептически осмотрела «десантников», но промолчала. Заметив ее взгляд, «святая» троица оглядела друг друга, дружно хлопнула себя по лбу и бросилась напяливать заранее заготовленную амуницию. К поясу подвесили огромные тесаки – дикий гибрид меча, сабли и катаны. Грудь перетянули кожаные ремни с притороченными к ним сумками, в которых гремело что-то явно не железное. Звук подозрительно напоминал характерное звяканье бутылок. И не пустых, а полных.
