Олег Шелонин - Дело «Тридевятый синдикат»
– А у нас еще ничего не готово,– чуть не плача сообщил служка.
– Федулка! На колокольню! Покажем им, как у нас в Кутиновке на свадьбах гуляют!!! А ну, квелые, все по местам!
Все вокруг всполошенно засуетились.
Федул рванул, как и положено, на колокольню.
– Ух ты! – восторженно завопил он сверху.– А у них колоколов-то поболе, чем у нас в Кутиновке.
Схватив самый толстый канат, он душевно рванул его на себя.
«Бу-у-у-м-м-м», – пронесся по округе протяжный гул главного, тысячепудового колокола, накануне водруженного на колокольню. Федул радостно шмякнул шапку оземь и начал опробовать остальные. Они тоже звучали неплохо, но к концу репетиции половина замолчала. Веревочки оказались хлипкие.
– Эй, ты, вздыбленный! – крикнул он служке, свесившись с колокольни.– Тащи еще веревок. Да побольше и потолще!
Служка послушно помчался выполнять приказание. Тем временем отец Кондратий наводил порядок в соборе.
– Помещение хорошее, просторное,– удовлетворенно пророкотал он,– только оконца отворить бы не мешало.
– Зачем, батюшка? – поинтересовался регент хора мальчиков.
– Народу много будет. Чтоб жарко да душно не было. Да и целее будут.
Отец Кондратий начал потихоньку наращивать децибелы. Похоже, Федул уже заменил оборванные веревки.
– Опробуем акустику.– Отец Кондратий набрал в свою бочкообразную грудь побольше воздуху и…
Акустический удар заставил мальчиков на хорах пригнуться и зажать уши. Посыпались стекла с оконцев, которые не успели распахнуть.
– Вот так конкурент Соловью,– ахнул Авдей, пулей вылетая из собора.
Федул же, услышав знакомый голос, радостно удвоил усилия. У него был шанс на этот раз осуществить свою мечту. Колоколов хватало. Звонарь метался по колокольне, яростно дергая за веревки. Упасть сверху ему не давал канат главного колокола, который он завязал тройным морским на поясе. Каждый прыжок отзывался глухим протяжным «бу-у-у-м-м-м», от которого содрогался весь собор. И случилось чудо. На мгновение он сумел заглушить трубный глас духовного отца. Последнего это задело.
– А вы что? – рявкнул он на хор.– Подтягивайте!
Хор послушно начал подпевать, не вынимая пальцев из ушей.
Репетиция отца Кондратия всполошила всю Кощеевку. Народ выскакивал на улицу кто в чем был, похватав багры, топоры и вилы.
– Набат!
– Пожар, что ли?
– Где горит?
Встревожилась и свадебная процессия, которая была уже на подходе к собору.
Никита Авдеевич завращал головой. Однако ни дыма, ни огненных всполохов вокруг не наблюдалось.
– Отец Кондратий торжественную встречу устроил,– сообразил воевода.– Все в порядке,– успокоил он Ивана.
– Ты в этом уверен? – с сомнением спросил царь-батюшка, задрав голову.
Главный колокол, пробив стену собора, рухнул вниз, подпрыгнул и… может, и остался бы цел, если б не звонарь, догнавший его около самой земли.
– Убился! – ахнула Василиса.
– Здоров мужик,– покачал головой Олежка Молотков.
Федул поднялся, неловко поклонился свадебному поезду и, смущенно шаркнув лаптем, попытался им же затолкать бронзовый обломок под расколотую дужку главного колокола. Победа и на этот раз осталась за отцом Кондратием. Воодушевленный, он вышел из собора навстречу новобрачным, не прекращая, впрочем, церковного песнопения. Рокочущий бас святого отца так бил по барабанным перепонкам, что слов разобрать было практически невозможно, однако мотив капитана насторожил, и он попытался вслушаться.
– Выпьем за Илюшу, Илюшу дорогого. Свет еще не видел красивого такого,– душевно выводил отец Кондратий, пританцовывая в обнимку со своим любимым штофом, подаренным ему прихожанами.
– Ты не будешь против, если мы повторим эту операцию в моем родном Рамодановске? – шепнул Илья на ухо царевне.
– Какую операцию? – не поняла Марьюшка.
– Венчание,– пояснил Илья.
– Какое венчание? – пробасил Иван. Слух у него был отменный.
– Да…– растерялся капитан,– батюшка, по-моему, не совсем те песни поет… и не тем кадилом размахивает.
– Да я ему щас…– взревел царь-батюшка.
– Тихо, тихо, Ванечка,– пробормотала Василиса и вцепилась в царскую длань, сжавшуюся в кулак,– сейчас Лихо позовем. Он и его, и отца Митрофания вмиг вылечит.
– Сначала я их полечу. Ты, матушка, не волнуйся. Я аккуратно. С левой…
Через каких-то жалких полчаса два святых отца с позеленевшими лицами, на которых красовались симпатичные фингалы с правой стороны, дуэтом душевно справили службу как положено, за что были помилованы и даже приглашены на самое свадьбу.
Люцифер с трудом выдрал физиономию из салата, обвел мутным взглядом заваленный объедками и пустыми бутылками стол и понял, что похмелиться нечем.
– Лучше бы я повесился вчера.
Теперь он знал, что такое настоящие адские муки.
* * *– Пусть только появится,– бурчал Ухтомский, мрачно глядя на поплавок.– Он у меня все праздники, все выходные из управления вылезать не будет!
Рядом сидел понурый Кожевников, выуживая из банки очередного червяка. Клева не было. Ильи не было. Водки тоже не было. Полковник со старлеем накануне сельпо не нашли, а потому сидели трезвые и очень злые. Как они умудрились не разбить джип, не утопить его в реке, да еще и вернуться обратно к палатке целыми и невредимыми, одному богу было известно.
– А может, с ним случилось что? – задумался Кожевников.
– Что?!! С поручиком? – возмутился полковник. – Да такие в огне не тонут и в воде не горят! Вот вернется из тридевятого – лично ухи надеру.
– Кому? – полюбопытствовал кто-то сзади.
Полковник повернулся, тихо охнул и бухнулся в воду. Вид у «прокурора» был внушительный.
– Не отвлекайся! – сердито шикнула Центральная, вынырнувшая из голубого марева. Оттуда вылезла еще одна голова, держа в зубах тяжелый сундук.
– Так, так, так… пройдет, – суетился рядом Молотков, – вываливай!
Сундук шлепнулся на желтый песчаный грунт. А из марева уже вынырнул «адвокат» с очередным грузом.
– Да куда столько?! – Из голубой дымки на плес вышел Илья рука об руку с юной красавицей. В огненно-рыжих волосах спутницы капитана в лучах заходящего солнца сияла золотая корона. Гора сундуков на песке быстро росла.
– Нормально, нормально, – успокоил капитана Олег. – Я тут с твоими корешами из тридевятого потолковал. Все по справедливости, короче!
– Тем более что это подарок, – высунулась из марева ушастая голова министра финансов.
– От подарков отказываться нельзя, – согласился капитан, – зачем людей обижать. От кого подарок-то?
– От меня.– В голубой дымке на мгновение появилась мрачная физиономия Кощея с симпатичным фингалом под левым глазом. Царь-батюшка здраво рассудил, что бессмертного злодея можно учить уму-разуму и с правой. Выживет.
– Маловато будет…– озабоченно пробормотал Чебурашка.– Еще пару сундучков с золотом, один с каменьями самоцветными и пару с алмазами,– распорядилась ушастая голова.– Думаю, на первое время хватит. Остальное должен будешь, – обрадовал министр финансов Кощея.
– Остальное на развитие тридевятого пустите, – испугался капитан.
– Ты по-прежнему хочешь в тридевятое? – шепотом спросил Кожевников. Полковник выполз на карачках на берег, посмотрел на тре-угольные зубы Горыныча и отрицательно затряс головой.– Мне тоже почему-то расхотелось.
– Скорее вы там! – раздался из марева сердитый голос Кощея.– Думаете, легко столько времени портал держать?
– Прощайте! Удачи вам и благополучия! – крикнул Илья в медленно тающую голубую дымку.
Если бы «папа» знал, какая мина в тот момент закладывалась под благополучие государства тридевятого, он опрометью бросился бы обратно. Миной этой был полностью обрусевший Акира. Небритый и нечесаный, он радостно кудахтал над первым ведром духовитого первача, прикидывая, как бы повыгодней его продать, чтобы вырученные деньги пропить.
Примечания
1
А й ш (нем.) – место на теле хомо сапиенс, располагающееся чуть ниже спины.– Примеч. авторов.
