Олег Шелонин - Дело «Тридевятый синдикат»
– Слава богу… А по какому поводу праздник?
– Свадьба, – радостно сообщил Никита Авдеевич.
– Кого женим? – полюбопытствовал капитан.
– Тебя, – обрадовал его Соловей.– На Марьюшке, – на всякий случай уточнил он.
Капитан был в принципе не против. Наоборот, даже очень и очень не против, но все же решил слегка осадить свою команду.
– А я в этом вопросе имею право голоса? – вкрадчиво спросил он.
– Так, папа, – заволновался Чебурашка,– ты ж ее спас! И теперь…
– Как порядочный человек, я должен на ней жениться?
– Ну…
– Обычай у нас такой! – весомо произнес отец Митрофаний.
Все с тревогой смотрели на отца-основателя.
– Ну, раз обычай у вас такой, – засмеялся Илья, – придется жениться.
Радостные вопли огласили тронный зал.
– Когда свадьба? – поинтересовался капитан, как только страсти слегка утряслись.
– Через три дня. Приданое подготовить надо. Все как положено.
– А пораньше нельзя?
Все понимающе заулыбались.
– Я к тому, что отпуск кончается, – смутился Илья. – Да и ищут меня уже небось. Представляю, что там Ухтомский с Кожевниковым без меня вытворяют. Олежка Молотков подъехать должен…
– Вот и хорошо, – обрадовался Иван, – сватами будут. Авдеич, распорядись!
Воевода кинулся налаживать «сотовую» связь. Царь-батюшка покосился на отца Митрофания. Святой отец деликатно отошел в сторону.
– Папа, – громогласно шепнул Иван, – ты вчера очень насчет Марьюшки – ну, это понятно – и насчет Ко… факира волновался. Мы не совсем поняли…
– Что не поняли?
– Про проценты, – сердито встрял Чебурашка.
– А-а-а, – сообразил капитан. – Ну что? Хорошо помог мужик. Я тут, оказывается, чуть ли не князь? Вотчину собственную имею.
– Ты больше, чем князь! – веско сказал Иван.– Ты ПАПА! И вотчина у тебя не одна!
– Так что там насчет процентов? – нетерпеливо переспросил министр финансов.
– Пообещал я ему, – усмехнулся капитан, – половину своих доходов.
Тридевятый синдикат многозначительно переглянулся.
– Мое слово что-нибудь для вас значит? – прищурился капитан.
– Какой базар!
– Половину – Кощею!
– Ай да папа, – восхитился Соловей, – расколол-таки!
– Марьюшка вас расколола. Планировать операции лучше надо, уважаемые члены синдиката, – огорошил их капитан, – шила в мешке не утаишь.
– Будь посему, – утвердил его решение Иван, – по коням!
– Куда?
– В «Дремучий бор». На мальчишник. Народ уже с утра ждет.
Отец Митрофаний при этих словах оживился.
– Я вообще-то с Марьюшкой хотел…– забеспокоился Илья.
– До свадьбы нельзя жениху невесту видеть.
– Так я ж виделся уже!
– Это не считается. Вы тогда еще не были женихом и невестой.
– И вообще я с пьянкой завязал.
– Понятное дело…
– Правильное решение, папа!
В тронный зал вернулся Никита Авдеевич, довольно потирая руки:
– Все на мази. Скоро сватов доставят. Ну что, в «Дремучий бор»?
Илья понял, что от него тут уже ничего не зависит. Тридевятый синдикат жаждет видеть своего ПАПУ на мальчишнике, а значит, так оно и будет.
– В тридевятом.
– В Алуште!
– Я Ржевского знаю лучше тебя! В тридевятом! Какого черта ему в твоей Алуште делать?
– Тетка у него там живет! На пьяные рожи наши смотреть ему надоело, он и умотал…
– И мне ни слова? – рванул камуфляжку Кожевников.– Старому, испытанному товарищу? Не верю!
Полковник, вошедший в раж, даже не обиделся за свой испорченный спецназовский костюм.
– Спорим – в Алуште? Ящик ставлю, если он не там!
– В тридевятом, – уперся племянник, – ящика не дам, но Ржевский в тридевятом!
– Кидай монету! Решка – тридевятое, орел – Алушта.
– Понял. Решка – пьем, орел – не пьем.
– Дубина! Орел – не пьем, решка – пьем!
Пятидесятикопеечная монета взвилась в воздух и, помелькав гранями, впечаталась в плотный влажный песок.
– Ну что это за орел, – расстроился полковник, – мутант какой-то. Ты хоть раз видел орла с двумя головами? – рявкнул он на племянника. Кожевников отрицательно помотал головой.– Я тоже. А ну, кидай по новой!
Монета в очередной раз закувыркалась в воздухе.
– А чтоб тебя…– окончательно рассвирепел полковник. – Ты когда-нибудь ляжешь нормально? Вот так!
Ухтомский выдрал из песка монету и впечатал ее как надо.
– Я выиграл! – обрадовался Кожевников.
– Да ну? – изумился полковник, собрал глаза в кучку и убедился, что племянник прав. – Ну, тогда гони за ящиком. Сам бог велел…
Кожевников попытался подняться, но его повело.
– Слабак! – фыркнул Ухтомский.– Смотри, как надо!
Полковник резво из положения лежа встал на четвереньки и пополз к машине. Племянник пополз следом. Новый джип полковника был хоть и навороченный, но без новомодных штучек, реагирующих на перегар, а потому завелся с полпинка.
Не успел рев мотора затихнуть вдали, как кусты раздвинулись и на плесе появился молодой симпатичный паренек в пятнистой камуфляжке и тяжелых армейских ботинках. Олежка Молотков прибыл за родным начальством с целью загрузить неодушевленные отдыхающие тела в машину и развезти их по домам. Юноша осмотрелся. Груда пустых бутылок произвела на лейтенанта впечатление.
– Да-а-а, умеет отдыхать начальство. Пора обломать им кайф.
Олежка нырнул в палатку, однако спиртного там не нашел. Обламывать было нечего.
– И куда ж вы подались?
Пока юноша раздумывал, за его спиной заклубился голубой туман.
– Череп, держи первого…
Треугольные зубы Центральной подцепили лейтенанта за кожаный ремень, и он исчез в зыбком мареве портала.
– Да тут больше и нет никого, – хмыкнула Левая.
– Хватит и одного, – буркнула Правая.– Гоним в «Дремучий бор»!
Отец Кондратий с трудом слез с телеги.
– Ну зачем так гнать было? – сердито загудел он на Авдея.– Всю душу из меня вытрясли.
– Дело спешное, батюшка.– Сотник соскочил с коня.
К телеге подлетел служка:
– Батюшка, скоро начинаем. А вам еще переодеться надобно.
– Охо-хо, грехи наши тяжкие. Дорога дальняя. Притомился я, отрок. Как службу вести буду… не знаю. Сын мой,– обратился он к Авдею,– ты мою корзинку с лекарствами прихватил?
– А как же. Вон у Федулки.
Федула дорожная тряска не проняла. Он мирно спал на сене, подложив под голову валенок и нежно обняв корзинку с лекарствами отца Кондратия.
– Кто это, отче? – полюбопытствовал служка.
– Звонарь мой,– пробасил отец Кондратий,– вместе службу справлять будем. Он уже под меня подстроился. Все наизусть знает. Ни одного лишнего удара не сделает.
Тут отец Кондратий замолчал, сообразив, что слегка перехвалил своего подопечного.
– Тогда поторопимся, отче. Принимайте свое лекарство…– Юный служка схватился за корзину – и отлетел метра на три. Валенок, только что служивший звонарю подушкой, плотно засел на его ушах.
– Не балуй, отрок,– пророкотал поп,– почто служителя Господа обижаешь?
Федул соизволил проснуться и сел на телеге, свесив с нее лапти пятидесятого размера. Отец Кондратий не поленился лично подойти и вытащить из корзинки лекарство.
– Чего стоишь, чадушко? Освобождай служителя Господа от темницы душной.
Федул не спеша подошел к рабу божьему, приподнял его за валенок и потряс. Раб божий валенок не отдавал. Федул удивился и тряхнул сильнее. Не помогло. Однако голь на выдумку хитра. Опустив руку, Федул дождался, когда дрыгающиеся ноги служки коснулись земли, и поспешно придавил их своим лаптем. Из-под валенка послышался придушенный вой.
– Сразу надо было отдавать,– попенял рабу божьему звонарь, отнимая у него валенок. Наэлектризованные волосы на голове служки стояли дыбом.
Пока звонарь боролся за свою собственность, отец Кондратий поправил здоровье добрым глотком из своего любимого штофа, подаренного ему прихожанами.
– Ну-с, где тут у нас собор? – спросил он у сотника.
– Тут, батюшка.– Авдей попытался отнять у отца Кондратия лекарство. Проще было у льва отнять кусок мяса.
– Веди, сын мой! – пророкотал святой отец, покачнувшись.
– Батюшка,– взмолился Авдей,– хоть вы-то не подводите. Что за напасть! Митрофаний на себя епитимью наложил…
– Какую? – поинтересовался святой отец.
– В подвалах заперся со свечкой и закуской… чтоб ему!!!
– В каких подвалах? В церковных? – заинтересовался святой отец.
– «Дремучего бора». Мальчишник там вчера папа устроил для соратников своих… И как он туда прорвался? Батюшка, вы петь-то сможете?
– Спрашиваешь! Я вам такую службу отгрохаю…
– Да не нам! Папа сегодня венчается!
– Так два дня до свадьбы еще!
– Переиграли. Торопится папа.
– А у нас еще ничего не готово,– чуть не плача сообщил служка.
