Дэн Абнетт - Создатель Призраков
Гаунт молчал. Даже мысль о таком развитии событий была невыносима.
— Другого способа спасти вашу репутацию, карьеру и звание просто нет. Более того, ваша жизнь может оказаться на кону, если выяснится, что вы укрывали отродье Тьмы. Слышите, что я вам говорю, Гаунт?
— Я слышу, что вы угрожаете моей жизни и моему будущему. Сражаться с такими угрозами — моя профессия.
— Тогда я скажу проще. Штурм дал толчок этому расследованию, так как он считает это лучшим способом погубить вас и ваших Призраков. Если Майло тронут порчей и вы не дистанцируетесь от него, не поступите, как подобает комиссару, ваши дни будут сочтены. А Призраков немедленно распустят — об этом Штурм позаботится. Он уже подал Булледину идею: если один из Призраков испорчен, то и все остальные могут оказаться такими же. Первый Танитский будет взят под стражу Инквизицией, после чего все до единого бойцы полка пройдут процедуру экстремального дознания. Большинство погибнет. Выживших вышвырнут, как неспособных продолжать службу в Имперской Гвардии. Долг обязывает меня проводить расследование по наводке Штурма. Я не хочу помогать ему в его мести Танитскому Первому, но мне придется делать это независимо от моего желания, если вы не будете содействовать мне по собственной воле.
— Понимаю. Благодарю за прямоту.
— Хаос — это величайший враг человечества, Гаунт. Мы не можем позволить психической силе угнездиться в неподготовленном разуме. Если парень проклят, его следует уничтожить.
— То есть ему не нужно проходить оценку на Черном Корабле… как вам?
Лилит резко посмотрела на него и сдвинула брови.
— Не в этот раз. Политическая ситуация очень непроста. Если Майло окажется ведьмаком, его следует умертвить, чтобы удовлетворить все стороны.
— Понимаю.
Кивнув Гаунту, она направилась вслед за Майло. Гаунт медлил. Он обнаружил, что смотрит на свой пистолет. Сможет ли он это сделать? Если жизнью Майло придется заплатить за жизни каждого из Призраков… Приложить столько усилий, чтобы завести их так далеко, спасти их, дать им смысл жизни — все это он не мог просто пустить по ветру. Он поклялся танитцам сделать все, что в его силах, чтобы защитить их. Но казнить Майло… парня, который так самоотверженно спас его, так преданно служил ему… это было настолько против его понятий о чести, что одна эта мысль сдавливала грудь.
И все же если парень действительно был проклят, запятнан несмываемой порчей Хаоса..
С мрачной, холодной гримасой на лице комиссар нырнул в люк, и створки бесшумно сошлись за его спиной.
Помещение оказалось просторным, с высоким потолком. В нем совсем не было окон, лишь круглый иллюминатор в потолке. Только свет звезд, лившийся сквозь него, да маленькие лампы в полу по углам комнаты разгоняли мрак. На полу был расстелен толстый, плотный ковер, на котором был выткан имперский орел. В центре него стояли кресло с высокой деревянной спинкой и резными подлокотниками и маленький скромный стул. Лилит присела на стул и жестом указала Майло сесть на огромном кресле. Казалось, его грандиозное величие поглотило юного танитца. Гаунт стоял в стороне, обеспокоенно глядя на происходящее.
— Как твое имя?
— Брин Майло.
— Я — Лилит. Инквизитор.
Наконец это тяжелое, страшное слово обожгло воздух своей жуткой силой. Глаза Майло расширились от ужаса. Лилит начала задавать ему вопросы о Танит, о его жизни там, о прошлом. Он отвечал поначалу медленно, с напряжением. Но по мере того, как продолжался разговор — незатейливый, безобидный разговор о его воспоминаниях, — Майло начал говорить увереннее.
Потом она попросила его пересказать первые впечатления о Гаунте, затем — о падении Танит и о том, почему он решил помочь Гаунту тогда.
— Зачем? Ведь ты не был солдатом. Ты и сейчас не солдат. Почему же ты решил защитить иномирца, которого едва знаешь?
Майло бросил взгляд в сторону Гаунта.
— Курфюрст Танит, при дворе которого я был слугой и музыкантом, приказал мне оставаться рядом с комиссаром и сделать так, чтобы он ни в чем не нуждался. В тот момент он нуждался в спасении собственной жизни. Он сражался, и у него не было шансов выжить в том бою И я поступил так, как мне было приказано.
Лилит побарабанила пальцами по колену:
— Знаешь, Майло, меня занимает одна вещь. Ты до сих пор не спросил, почему ты находишься на этом допросе. Большинство моих подследственных реагируют очень бурно, кричат о своей невиновности и вопрошают, почему с ними так поступают. Но не ты. Из своего опыта могу сказать, что по-настоящему виновные всегда знают, в чем причина их допроса, и редко что-то спрашивают. Ты знаешь, в чем причина?
— Догадываюсь.
Гаунт замер. «Неверный ответ, Брин, совсем неверный!»
— Что ж, выскажи свою догадку, — предложила Лилит. — Говорят, у тебя это хорошо получается.
Кажется, Майло вздрогнул.
— Многие считают меня лишним. Некоторым танитцам не нравится мое присутствие. Я не такой, как они.
«Фес, Майло! Я сказал тебе отвечать искренне, но под искренностью имел в виду совсем не это!» — мрачно подумал Гаунт. Сердце забилось чаше.
— Что ты хочешь сказать? Почему ты не такой, как остальные?
— Я… я другой. Это их нервирует.
— И чем же ты другой? — едва скрывая нетерпение, подтолкнула она.
— Я не солдат.
— Ты… что?
— Все они — солдаты. Вот почему они здесь, вот почему они пережили гибель Танит. Все они были уже записаны в гвардейцы, им было и так суждено покинуть Танит. Комиссар забрал их с собой именно потому, что они ценны для армий Императора. А я — нет. Я гражданский. Меня тут не должно быть. Я не должен был выжить. Другие танитцы видят меня и спрашивают: «Почему этот мальчишка выжил? Что он здесь делает? Если выжил он, то почему не мой брат, моя дочь, мой отец, моя жена?» Я для них — живое воплощение возможности выжить, которой были лишены все их родные.
Инквизитор несколько мгновений молчала. Гаунт с трудом сдерживал улыбку. Ответ Майло был безупречен. Он сделал вид, что его загнали в ловушку, только чтобы уйти от нее вот так легко.
Лилит встала и подошла к Гаунту. На ее лице читались раздражение, гнев.
— Вы тренировали парня? — шепотом спросила она. — Готовили его к подобному случаю?
Гаунт отрицательно помотал головой:
— Конечно нет. К тому же, если бы я так поступил, разве это не значило бы, что Майло есть что скрывать?
Тихо выругавшись, Лилит задумалась.
— К чему вообще весь этот спектакль с вопросами? — спросил комиссар. — У вас есть дар, так? Почему просто не проникнуть в его мысли?
— Да, вы знаете о моем даре, — кивнула инквизитор. — Но настоящий опасный псайкер умеет скрывать свои силы. Допрос — это эффективный метод взломать его защиту и выжать правду. И если в разуме этого мальчика, как мы думаем, пылает огонь проклятия, я не хочу прикасаться к нему напрямую.
Развернувшись, Лилит обошла кресло Майло.
— Расскажи мне об игре, — сказала она из-за спины.
— Игре?
— О той самой игре, в которую ты со своими танитскими друзьями играешь в бараках.
Снова встав лицом к Майло, она вытянула вперед правую руку, сжатую в кулаке. Повернув ладонь вверх, она разжала пальцы. На ладони оказалась живая, извивающаяся зерновая мокрица.
— Вот об этой игре.
— А, об этой, — понял Майло. — Это своего рода пари. Нужно угадать, из какого отверстия выползет мокрица.
Инквизитор положила жука на колено Майло, и тот даже не попытался убежать. Юноша с живым интересом посмотрел на существо. Лилит отошла и взяла что-то из ниши в стене. Предмет был обернут бархатной тканью. Она сорвала покров так, будто собиралась показать фокус. У Варла все равно получалось лучше.
Она протянула ржавое кадило Майло.
— Открой и положи насекомое внутрь.
Юноша подчинился.
— Итак, Майло. Это не игра, это мошеннический трюк. Танитцы пользуются им, чтобы вытрясти деньги из других гвардейцев. А если это все трюк, то ему нужен некий ключевой элемент. Надежный способ сделать так, что выигрыш останется за танитцами. Этот ключ — ты, правильно? Когда нужно, ты можешь угадать правильно. Потому что именно это ты и умеешь, так? Твой разум — это ключ, который позволяет превратить возможное в неизбежное.
Майло покачал головой:
— Это просто игра…
— У меня есть серьезные доказательства, что это не так. Если это просто игра, почему же вы играете с солдатами из других полков, которые ничего о ней не знают? Согласно собранным мною сведениям, за последние несколько дней вы этой игрой облегчили карманы гвардейцев других подразделений. Больше, чем можно было бы заработать на одной удаче.
— Я дога… предполагаю, что нам просто повезло.
— Невозможно провернуть аферу на одной лишь удаче. Как вам на самом деле удается заставить мокрицу выползти из нужного отверстия?
