Грэм Макнилл - Герои космодесанта
Перед Хонсю предстал длинный ряд багровых шлемов, рогов, начищенных топоров и мечей, ксеносов в сегментированной броне и целая коллекция боевых штандартов, на многих из которых красовались символы Темных Богов.
— Мы должны были принести знамя? — прошипел Хонсю, наклоняясь вплотную к Ардарику Ваанесу.
— Могли бы, но его бы это не впечатлило.
— В этой комнате витает страх, — сообщил Новорожденный. — Я чувствую, как он струится сквозь стены, подобно течениям варпа.
Хонсю кивнул. Даже он мог ощутить затаенную тревогу, пропитавшую тронный зал. Сам трон — увитая шипами и покрытая резьбой глыба оникса, рядом с которой даже самый рослый космодесантник показался бы карликом, — пока пустовал.
Неожиданно Хонсю охватило предчувствие опасности. Он резко развернулся, бросая руку к ножнам. На воина упала огромная тень.
— Ты Хонсю? — пророкотал голос, сходный с грохотом сползающего ледника.
— Да, я.
Он поднял голову, чтобы встретить горящий взгляд нависшего над ним человека. Тот был облачен в ярко-красный пластинчатый доспех, опаленный огнем многих битв и как будто сплетенный из обнаженных мускулов. На спекшихся воедино костях, заменявших воину наплечники, было вырезано изображение сжатой в клыкастых челюстях планеты.
На нагруднике из сросшихся ребер Хонсю заметил красный череп, выжженный над восьмиконечной звездой, — и понял, кто стоит перед ним. Глаза человека сверкали из-под шлема, выточенного из черепа невероятно крупного орка, и в глазах этих горела сдержанная ярость.
— Пашток Улувент, я полагаю, — сказал Хонсю.
— Я Мясник Формунда, кровавый смерч в ночи, забирающий черепа блаженных для Хозяина Медного Трона, — провозгласил гигант, и Хонсю ощутил вонь тухлой крови, исходящую от его доспехов.
— Чего тебе надо? — спросил Хонсю. — Разве недостаточно твоих людей погибло при штурме моего лагеря?
— Обычная жертвенная кровь, — небрежно бросил Улувент. — Вызов на бой.
— Ты послал их на верную смерть лишь затем, чтобы бросить мне вызов?
Хонсю, хотя и не желал этого признать, был впечатлен.
— Они ничто, расходный материал. Просто выражение моего неудовольствия. Но Возок Дол был одним из лучших воинов моего отряда, и за его жизнь ты заплатишь своей.
— Многие пытались меня убить, — сказал Хонсю, выпрямляясь во весь рост перед чемпионом Бога Крови, — но никто в этом не преуспел, а среди них попадались ребята и покрепче тебя.
Улувент негромко рассмеялся. Его смех, в котором не было ни грамма веселья, прозвучал так, словно доносился из стылой пещеры на самом краю мироздания. Подняв руку, воин Кровавого Бога легонько стукнул пальцем по лбу Хонсю.
— Когда Жатва начнется, мы встретимся на арене, выродок, и я украшу доспехи твоим черепом.
Не дожидаясь ответа, Пашток Улувент развернулся и зашагал прочь. Хонсю едва сдержал обуявший его гнев. Лишь усилием воли он подавил желание выстрелить Улувенту в спину.
— Варп покроется льдом прежде, чем это случится, — прошипел Хонсю, и тут затрубил горн боевого титана.
По залу раскатился диссонансный рев: отчасти грохот фанфар, отчасти воинственный клич. Звук отразился от стен, заставляя вибрировать колонны и отзываясь дрожью в костях собравшихся воинов.
Хонсю моргнул — трон у ног боевого титана, еще секунду назад пустовавший, теперь оказался занят. Сидел ли там кто-то мгновением раньше? Хонсю мог бы поклясться, что трон был пуст, но сейчас на ониксовом монолите восседал, подобно властителям древности, исполинский воин в багровых доспехах с золотой отделкой. Нимб из остро заточенных клинков осенял его бледное, пепельно-серое лицо, а пальцы правой руки заменяли чудовищные, мерцавшие темной энергией лезвия.
В другой руке владыка сжимал огромный топор. Безжалостные глаза окинули воинов проницательным взором, от которого не укрылась бы ни одна тайна. На плече государя притулилась чирикающая рептилеобразная бестия, обвившая ранец хозяина скользкими кольцами.
Вой горна внезапно смолк, и все взгляды обратились к королю-воину на ониксовом троне. Каждый боец почтительно преклонил колено при виде столь могущественного властителя.
Гурон Черное Сердце.
Тиран Бадаба.
Тиран заговорил, и голос его громом разнесся по залу. Этот был голос человека, привыкшего повелевать. Голос того, кто убедил три ордена Адептус Астартес встать на его сторону в войне против собственных братьев. Голос, принадлежавший воину, который лишился половины тела и не только выжил, но стал гораздо сильнее и смертоноснее.
Хонсю постарался не поддаться чувствам и все же поневоле был впечатлен.
— Я вижу перед собой много алчущих лиц, — произнес Тиран. — Я вижу военачальников и корсаров, наемников и бродяг, отступников и предателей. Меня не интересует, кем вы были прежде. Единственное, что имеет значение в Жатве Черепов, — это кто из вас сильнейший.
Гурон Черное Сердце встал с трона и спустился к собравшимся в зале. Мерзкая тварь на его плече шипела и брызгала слюной, ее окраска постоянно менялась — пятна превращались в чешую и обратно в мгновение ока. Глаза зверя таращились бесстрастно, как две черные жемчужины, и все же Хонсю ощутил таившийся за ними злобный разум.
Воин в доспехах Астральных Когтей, ордена, к которому некогда принадлежал Тиран, шел следом за Гуроном. Хонсю почувствовал кипящую в телохранителе темную силу, словно то, что скрывалось под керамитовой броней, было уже не совсем человеком.
Воина сопровождала высокая женщина поразительной наружности, с лицом столь тонким, что оно выглядело почти скелетообразным. Ее темные волосы, зачесанные назад, ниспадали до лодыжек. В глазах женщины плясали золотые искорки, а ее изумрудная мантия мешком свисала с узких плеч, словно была предназначена для куда более пышной особы. В руке она несла массивный эбеновый посох, увенчанный рогатым черепом. Хонсю без колебаний признал в ней колдунью.
Глядя, как Гурон продвигается сквозь толпу, Хонсю понял, что размеры трона не были пустой данью тщеславию — рядом с владыкой даже самые рослые из соискателей выглядели карликами.
Неудивительно, что пиратские флотилии, терроризирующие торговые пути у Нового Бадаба, стали ночным кошмаром имперских кораблестроителей. Пираты Черного Сердца нападали на миры Императора-Мертвеца со своих расположенных в окрестностях Мальстрема баз, поставляя хозяину рабов, товары, оружие и, что наиболее важно, корабли.
Тиран и его телохранители шли через тронную комнату, и оказавшиеся на их пути воины расступались с поклонами. Хонсю презрительно оскалился.
— Ему воздают такие почести, словно он бог.
— Для Нового Бадаба он и есть бог, — откликнулся Ваанес. — В его власти решать, кто здесь будет жить, а кто умрет.
— У него нет власти надо мной.
— И над тобой в том числе, — уверил его Ваанес.
— Тогда я буду держать свои мысли при себе.
Ваанес хмыкнул:
— Постарайся, но вряд ли это тебе поможет. Говорят, что тварь на его плече, Гамадрия, может заглядывать в сердца людей, а затем нашептывает их самые темные секреты на ухо Тирану. Ассасины Императора уже в течение десятилетий пытаются прикончить Черное Сердце, но ни один не сумел подобраться даже близко. Гамадрия издалека чувствует их мысли.
Хонсю кивнул Ваанесу, продолжая наблюдать за тем, как военные вожди и корсары пресмыкаются перед Тираном. Бросив взгляд на противоположный конец тронного зала, он заметил, что Пашток Улувент тоже держится в стороне, не спеша припасть к стопам владыки. Это прибавило воину Бога Крови уважения в глазах будущего противника.
Но затем Тиран обернулся к Хонсю, и тот почувствовал, как кровь отливает от его лица, а по спине пробегает холодок. Чувство было новым и крайне неприятным. Безгубый рот Тирана раздвинулся в улыбке, обнажая остро заточенные клыки. Под пронзительным взглядом Гурона Железный Воин ощутил себя совершенно беспомощным.
Когда Тиран направился к Хонсю, толпа раздалась в стороны. По когтям огромной перчатки пробегали зловещие сполохи, а Гамадрия на плече владыки шипела в животной ярости.
И без того внушительное телосложение Гурона Черного Сердца было еще больше усилено кибернетическими имплантатами и дарами Темных Богов, так что теперь он превратился в настоящего великана. Голова Хонсю доставала лишь до середины нагрудника Тирана, и, как это ни бесило Железного Воина, он вынужден был смотреть на правителя Нового Бадаба снизу вверх.
Хонсю почувствовал себя куском мяса, брошенным на растерзание гигантскому хищнику, или редким насекомым, которое коллекционер собрался насадить на булавку. Когда Железный Воин понял, что больше не в состоянии выдерживать этот леденящий взгляд, Тиран переключился на Новорожденного и Ваанеса.
