Огонь во плоти (ЛП) - Флауэрс Дэнни

— Ну, теперь он сможет передохнуть, — мягко ответила Вирэ, протянув руку и закрывая ему глаза. — Надо забрать его внутрь, подальше от падальщиков.

Она обхватила тело мертвеца руками и подняла, стараясь не думать о постигшей его участи. Он ничего не весил. Это было все равно что баюкать ребенка.

— Идем со мной, — велела она, кивнув девушке. — Путь окончен. Здесь будет твой новый дом, на какое–то время.

— Мне здесь не место, — пробормотала девушка, устало поднимаясь на ноги. — Я Каллик Камень из Конца Надежд. Наш Дом — дом Орлок. Так было сотни лет.

Какое–то мгновение Вирэ помолчала. Она замедлила шаг и оглянулась на девушку.

— Последняя Остановка не считается территорией дома Орлок со времен падения Железной Короны. У тебя нет Дома. Потому тебя можно забрать на любую работу, какую сочтут подходящей для службы лорду Хельмавру.

Девушка посмотрела на нее. Моргнула, словно силилась понять.

— Но… мы верны, — проговорила она. — Разве они не знают, что мы верны?

— Дом Орлок определяет, кто верен. Ты не можешь просто решить, что принадлежишь к нему. Никто из нас не может. Это Закон Хельмавра. Так все и происходит.

Девушка не ответила.

— Мы должны идти, — произнесла Вирэ. Девушка кивнула и побрела вперед, опустив голову. Вирэ случалось видеть подобное уже сотни раз. Она в конце концов сломалась, последние угольки надежды пропали. Вся ее жизнь будет одним длинным походом, а ее труд окончится лишь тогда, когда она ляжет и умрет. Меркатор Сангвис поглотила еще одну душу.

Вирэ видела такую безропотность миллион раз на миллионе лиц.

Она это ненавидела.

8

Лорд Пьюрберн сомневался, что его уже ранее представляли леди Хэрроу. Было сложно сказать наверняка, поскольку ее лицо скрывала черная траурная вуаль и вдобавок искажал потрескивающий экран вокса. Однако принимая во внимание пять минут беседы, которые он уже успел выдержать, Пьюрберн подозревал, что предыдущая встреча надолго бы произвела на него впечатление.

— Я могу лишь посочувствовать вашим сомнениям, ваша светлость, — со вздохом сказал он, слегка сползая в кресле. — Мне не известно, почему вас попросили передать послание. Возможно, если бы вы сказали мне…

— Что меня возмущает, так это дерзость, — продолжала леди Хэрроу, даже не делая вид, будто слушает его. — Дом Хэрроу ровня дому Каталл. И тем не менее, со мной ведут себя так, словно я их курьер!

— Я не…

— И почему вы? — произнесла она, вдруг напустившись на него. — Мелкий банкир, бродящий по подулью ради дешевых побрякушек? Какое мне до этого дело? Не хотела вас обидеть, Пьюрберн.

— Не обидели, — ровным голосом отозвался он. — Но с моей стороны было бы невнимательно и далее занимать ценное время вашей светлости. Если вы окажетесь столь добры и передадите послание, я буду вам вечно признателен.

— Ладно, — вздохнула она. — Но я лишь хочу ясно дать понять, что оказываю услугу покойному другу. Он просил меня сообщить, что: «Его Взгляд Обратился Внутрь. Предать Все Огню».

Леди Хэрроу откинулась назад, сердито глядя на него из–под вуали.

— Ну? — вопросила она.

Лорд Пьюрберн развел руками.

— Боюсь, я понятия не имею, ваша светлость.

— Я не из тех идиотов, которых вы привыкли облапошивать, — бросила она. — Ходят слухи, что вы роетесь в грязи Перикулуса. Там должно быть нечто необычное, коль скоро дом Каталл проявил интерес.

— Боюсь, подобные вопросы недоступны скромному торговцу невысокого полета вроде меня, — ответил лорд Пьюрберн с горестной улыбкой. — И как я вижу, у меня пропадает связь. Беды подулья, увы.

— Не смейте…

Он отключил терминал и поднялся на ноги, потирая спину. Ему недоставало комфортного трона. Пьюрберн так и не выпустил его далеко за пределы видимости: платформа парила в центре зала, и Пиромагир редко отходил от нее. Однако к леди Хэрроу нельзя было обращаться в такой манере. Даже умеренная роскошь оскорбила бы ее, а уж вид его на троне вызвал бы такую ярость, что разговор стал бы невозможен. Это лицемерие раздражало его. Она вела свой род от аристократов, завоевавших свои титулы при помощи уловок и войн. Его предки также боролись и рисковали всем, чтобы заполучить власть. И за это пострадали. А дом Хэрроу — нет. Равно как и дом Каталл. С аристократами такого никогда не случалось, и несмотря на все его триумфы и богатство, леди Хэрроу ни за что бы не увидела в нем ровню себе, пусть даже ее Дом пал так низко, что с натяжкой считался знатью.

И все же связь через нее представлялась рискованной. Дело было настолько срочным и не существовало иных способов? Им хотелось, чтобы она разнесла сплетни — либо для подрыва его усилий, либо в погоне за какой–то иной целью? Или же все коммуникации отслеживались, и сквозь сеть слежения могла проскользнуть лишь загадочная беседа с безобидной вдовой?

Он вздохнул и подошел к платформе, гулко ступая по хорошо вымытой брусчатке. Узнать наверняка не имелось возможности. У него было шпионов в шпиле, никаких средств связи. Он мог полагаться лишь на собственные инстинкты.

Лорд Пьюрберн замедлил шаг и остановился, глядя на пламя. Пиромагир тяжеловесно выступил вперед, наклонив голову, словно хотел получить указания. Пьюрберн улыбнулся огромному созданию и покачал головой, а затем снова сосредоточился на огне.

— Дом Каталл начинает нервничать. — произнес он, как будто обращаясь к пламени. — Они считают, что Хельмавр устроит проверку и обнаружит их похороненные тайны. Хотят, чтобы я это сжег. Они не понимают, что вместе с ним сгорит и наше фамильное наследие. А если бы и понимали, то им не было бы дела.

Он вздохнул, опустив плечи и склонив голову.

— На самом деле, я не знаю, что ищу, — прошептал он. — Я думал, это будет очевидно: единственное уцелевшее здание, или явно неуместный здесь предмет археотеха. Однако Перикулус прогнил. Может быть, то, что нам нужно, уничтожено. А может быть, оно все еще где–то рядом, погребенное под перемолотыми костями павших. В легенде говорилось про сад, храм-лабораторию, который сияет, будто звезда. Но это могла быть выдумка, или же метафора. Или оно могло разрушиться при падении.

Его взгляд устремился в пламя.

— Мне удрать, смириться с нашим закатом? — спросил он. — Или же остаться, обеспечить нам будущее здесь? Остаться будет означать неповиновение дому Каталл. Они придут за нами, и даже нашей силе не сравниться со знатным Домом. Но все же, Перикулус зарылся глубоко, а внешняя стена практически непробиваема. Против нас сложно будет мобилизовать силы, и это может привлечь внимание Хельмавра.

Он нахмурился.

— Может, игнорировать их? — пробормотал он. — Застолбить территорию и продолжать поиски? Если Перикулус начнет снова платить подать, будет ли лорду Хельмару дело до того, кто дает ему деньги? Его закон требует, дабы сильные возвышались на спинах слабых. Разве мы не сильны? Разве не должны возвыситься?

Он опять вздохнул и продолжил, все так же обращаясь к пламени:

— Что бы ты сделала, хотел бы я знать? Не будь ты связана более важными делами? Если бы твой разум все еще постигал материальный мир так же, как нематериальный? Что бы ты посоветовала?

— Милорд?

Пьюрберн замер и обернулся. В зале стоял малолетка-кавдорец, запыхавшийся после бега.

— Ты смеешь входить без спроса? — зарычал лорд Пьюрберн. Но он быстро увидел, в чем причина. Позади мальчишки шагала женщина в броне. В руке она сжимала цепную глефу, а ее лицо было каменным и грозным. Пиромагир напрягся, из его лицевой решетки с шипением пошел пар. Он поднял руку с конфоркой, но лорд Пьюрберн покачал головой. Ему была известна приближающаяся женщина — или, как минимум, ее репутация.

— Могу ли я помочь вам? — поинтересовался он, когда та остановилась, стукнув по брусчатке концом цепной глефы.

— Я — Вирэ из Меркатор Сангвис, — сказала она. — Я пришла уладить вопрос с долгом.

— Вирэ, вот как? — Пьюрберн наморщился, и его лицо приобрело смущенное выражение. — Прошу прощения, я за последнее время имел дело с таким количеством людей, что запутался. Вы поставляете?..