Зверь (СИ) - "Tesley"

Охваченный дурным предчувствием, Рокэ нагнулся ближе к своей собеседнице:

— Астэры? Разве они уязвимы?

— Конечно. Как и всё в Кэртиане. Они просто сгустки стихийной силы, которым Ушедшие придали облик животных, только и всего. Они обладают хорошим чутьём, но их разум без связи с Повелителем ограничен. Поэтому они становятся первыми жертвами. Раттоны внедряются в них и выедают их изнутри.

Рокэ внутренне содрогнулся, хотя не показал виду, что слова женщины его встревожили.

— Астэры могут погибнуть?

— Да. От них остаётся один остов: полуживотное-получеловек, в зависимости от того, какой стихии принадлежала астэра, и сколько людей успел высосать съевший её раттон.

— Женщины с птичьими клювами, кошкоголовые демоны, русалы и русалки, человекобыки… — перечислил Рокэ, испытующе глядя в лицо собеседницы.

— Бывшие астэры, выеденные изнутри паразитами, — подтвердила она. — Остерегайся их, Рокэ. Они способны обмануть и увести даже Ракана.

— Можно ли их убить? — резко спросил Алва.

— Ушедшие оставили Кэртиане своё оружие, — кивнула женщина. — Королевский меч, например.

— И фамильный кинжал Окделлов? — быстро предположил Рокэ. — Жезл Повелителей Волн? Они тоже способны убивать?

— Да. И лук Астрапэ тоже. Хотя Лит создал ещё кое-что … Изначальных тварей.

— Изначальные твари предназначены пожирать раттонов? — поразился Рокэ.

Женщина пренебрежительно повела плечами.

— О да. Изначальные твари способны пожрать кого и что угодно. Это воплощённая ненасытная алчность земли. Но это слишком сильное средство, Рокэ. Иногда лекарство оказывается опаснее самой болезни. Меня охраняют от раттонов мои слуги. Вы, люди, называете их выходцами. Не бойся! — сказала она, заметив, что Рокэ чуть-чуть отстранился от неё. — Для тебя они совершенно безвредны. Они отпугнут раттонов и от тебя. Но помни: на Изломе важен только тот, кто способен заново свой начать род. Остальные, если и выживают, бесплодны.

— Я бесплоден, — коротко ответил Рокэ без всякого выражения.

— Нет.

Вздрогнув, Рокэ внимательнее всмотрелся в лицо странной женщины. Она спокойно улыбнулась.

— Помнишь ли ты то проклятие, которое обрушил на голову твоего предка-Ракана его обиженный брат по имени Ринальди? — спросила она.

Рокэ помедлил мгновение прежде чем ответить:

— Я читал несколько разных записей. Боюсь, точных слов Ринальди Ракана не знает никто, кроме, может быть, вас, эрэа.

Женщина негромко рассмеялась.

— Ты льстишь мне. Главное ты знаешь и сам: проклятие касается последнего потомка Эридани. Только последнего! На Изломе, когда остаётся лишь один Ракан, проклятие поражает его кровь. Твой род должен был оборваться на младенце Альбине, твоём предке, рождённом Беатрисой Борраска от Эридани. Но проклятие не коснулось его. Ты знаешь почему?

Алва задумчиво рассматривал женщину, словно отыскивал правильный ответ в её чертах. Затем он проговорил медленно, но уверенно:

— Возможно потому, что Беатриса Борраска родила не одного ребёнка, а двойню. Ведь у Альбина была сестра-близнец.

— Верно! — воскликнула его собеседница, одушевляясь. — Слабая женщина, которой Ушедшие не отвели никакой роли в мироздании! Но она спасла своего брата одним своим существованием. Ты видишь, Рокэ? Женщина способна избавить Кэртиану и род Раканов от опасности только потому, что она есть!

Рокэ отвесил ей глубокий поклон.

— Я всегда высоко ценил женщин, эрэа, — любезно проговорил он.

— Не смейся! — сурово одёрнула она его. — Другого твоего предка на Изломе тоже спасла сестра. Я спрятала её у себя в Лабиринте, чтобы какая-нибудь нелепая случайность не оборвала её жизнь. Благодаря мне твой род продолжился.

«В Лабиринте!» — быстро подумал Рокэ, слегка вздрогнув, когда его увлёкшаяся собеседница невзначай проговорилась. — «Отлично! Теперь я уверен».

— Бедняжка была счастлива в Лабиринте? — равнодушно осведомился он.

— Неважно… — сухо ответила женщина. — Впрочем… Почему бы и не рассказать. Она слишком боялась его, чтобы остаться душевно здоровой. Но телом она была крепка.

— Проще говоря, — резюмировал Рокэ с философским спокойствием, — бедняжка сошла с ума.

— Но род Раканов продолжился! — настойчиво повторила женщина. — Разве дело этого не стоило?.. Хотя можешь не тревожиться: впредь я так не поступала. К тому же у твоего предка Рамиро не было сестёр.

— К величайшему для них счастью. И как же вы ухитрились спасти Рамиро, эрэа?

Женщина испытующе взглянула на Рокэ, видимо подозревая, что про себя он иронизирует над ней. Однако она ответила, сухо и холодно:

— Я отдала ему в жёны свою дочь.

Пальцы Рокэ непроизвольно сжались в кулаки.

— Октавию? Она ваша дочь? — глухо спросил он.

— Да.

— И чем же ваша дочь могла спасти Рамиро от проклятия?

— Оно падает на последнего Ракана, — объяснила женщина. — Последний остаётся на Изломе. Это значит, Рокэ, что последний Ракан оказывается бесплодным, но не потому, что лишён мужской силы, а потому что проклятие поразило его кровь. Обычная женщина не смогла бы понести от про́клятого. Но моя дочь могла.

— Я остался последним задолго до Излома, — медленно проговорил Рокэ, — но я всегда был бесплоден.

— Проклятие действует постоянно, хотя Излом длится всего двадцать лет. Ты стал бесплоден в день смерти твоей последней сестры.

— И вы допустили это, эрэа? — сухо осведомился Рокэ.

— И я допустила это, — спокойно кивнула женщина. — Ты ведь не хотел бы видеть свою сестру безумной узницей Лабиринта? К тому же у меня был почти готов другой план – похожий на тот, что спас твоего предка Рамиро.

Поражённый неприятной мыслью, Рокэ неожиданно встрепенулся:

— Вы говорите об Октавии? Значит, она была не вполне человеком?

Женщина от души рассмеялась, откинув голову. Её пышные чёрные волосы разметались по плечам.

— Неужели это способно напугать тебя, Рокэ? Тебя, который не боится самого Леворукого? Что за предрассудок! Неужели я такое страшное чудовище, что тебе неприятно даже прикоснуться ко мне?

Она протянула тонкую, изящную руку и слегка дотронулась ею до Алвы. Рокэ не отстранился, но проследил за её движением таким холодным взглядом, что женщина, словно обжёгшись, одёрнула пальчики.

— Успокойся, — весело сказала она. — Моя дочь была человеком почти в той же мере, как ты сам. Я – не вполне человек, это правда. Разве ты боишься меня?

Рокэ не счёл нужным ответить. Он уже узнал свою собеседницу.

— Вы не объяснили, эрэа, почему только ваша дочь могла понести от Рамиро Алва?

— Потому что я хранительница Кэртианы, — гордо сказала женщина. — Ушедшие благословили мою кровь на рождение Раканов. Благословение творцов сильнее проклятия сотворённого. Даже Ринальди Ракан не властен был изменить волю богов. Моя дочь родила твоему предку сына.

— Прекрасно! — сказал Рокэ. — Теперь ваш план по спасению мира стал мне полностью ясен. Мне не понятно только одно. Почему вас всё-таки прозвали Оставленной, эрэа?

Разоблачённая Каталлеймена выпрямилась, как пружина, охваченная внезапной яростью.

— Не произноси этого имени! — крикнула она. — У тебя нет права называть меня Оставленной! Я та, что осталась, слышишь, Рокэ: осталась сама – осталась ради тебя! Я здесь ради всех моих детей – и тех, что были, и тех, что я подарю тебе, чтобы продолжить род Повелителей Кэртианы!

В голове у Рокэ словно вспыхнул яркий свет.

— Вы подарите мне детей? — переспросил он, насмешливо улыбаясь. — Значит ли это, что вы не приготовили для меня другой дочери вроде Октавии? Какая жалость! А я, наивный глупец, уже ожидал подобного подарка.

— У меня нет дочери для тебя, — холодно подтвердила Оставленная, усилием воли взяв себя в руки. — Обстоятельства изменились. Тебе понадобится никак не меньше трёх сыновей. Обычной женщине это может оказаться не под силу. Я сама выношу их для тебя.

— Трёх сыновей? — Рокэ выразительно поднял левую бровь.