Зверь (СИ) - "Tesley"
Катарина разрыдалась, ломая себе руки. Её слова как лавина булыжников посыпались на голову Ричарда и оглушили его, будто он оказался под надорским камнепадом.
— Катари, — забормотал он, едва удерживая беснующегося Рамиро, — но это же неправда! Карл не сын герцога Алвы. Монсеньор сам сказал мне об этом.
— И вы верите ему, Ричард? — горько спросила Катарина сквозь слёзы. — Впрочем, да! Ведь он спас вас от обвинения в измене.
— Я верю монсеньору! — вскинулся Ричард, задетый за живое. — И я знаю: от своего сына он никогда бы не отрёкся! А вы? Вы, Катари? Зачем вы лгали мне про вашего мужа? Зачем вы говорили мне, что король Фердинанд не мужчина, когда это было совсем не так?
— Опомнитесь, сударь! — возмутилась фрейлина негодующим тоном, делая шаг из-за спины своей госпожи. — Вы, кажется, имеете наглость обвинять во лжи свою королеву?.. И уберите же, в конце концов, отсюда вашего бешеного пса!
— Нет, Розалина, — возразила ей королева. — Герцог Окделл может… обязан говорить мне правду. Да, — сказала она, посмотрев на Ричарда открытым прямым взглядом, — я солгала вам в саду Святой Октавии! Но при этом я не обманула вас, Дикон.
— Катари!
— Нет, не обманула, — настаивала она. — Вы прекрасно знаете, что Алва действительно был моим любовником! А мои дети… Неужели вы упрекнёте меня за то, что я пыталась спасти их, выдав за детей самого могущественного человека в королевстве? Ведь мой бедный муж не был мужчиной! Быть мужчиной – значит не только спать с женщиной. Это значит защищать от врагов ту, которую сделал своей женой. Но он был всего лишь куклой в руках Сильвестра, слабой и безвольной марионеткой. Вы сами свидетель тому, герцог Окделл, мог ли Фердинанд называться мужчиной и королём!
Ричард подавленно промолчал. Покойный Оллар и впрямь оставил жену и детей на растерзание Дораку.
Рамиро всхрапнул, и Дик инстинктивно сжал руку на его ошейнике.
— Но зачем вы солгали мне? — спросил он. — Разве такая ложь могла принести хоть какую-то пользу?
Королева залилась румянцем стыда и, отвернувшись вполоборота, спрятала пылающее лицо в ладонях.
— Я не хотела лгать вам, Дикон, клянусь, не хотела! — сдавленно проговорила она. — Но я не могла поступить иначе.
— Почему? — спросил поражённый Дик.
— Не спрашивайте меня, не надо! Я не смогу рассказать вам правду. Я не хочу, чтобы вы стали презирать меня.
Внезапная догадка молнией осветила ум Дика.
— Это из-за графа Штанцлера? — подозрительно спросил он, непроизвольно ослабляя хватку на ошейнике. — Это он заставлял вас лгать? Он угрожал вам, Катари?
Королева подняла голову и посмотрела на Ричарда через плечо больным блуждающим взглядом.
— Да… Нет… Не угрожал. Не спрашивайте меня о нём! — простонала она.
Ричард поднёс к груди непроизвольно сжавшиеся кулаки.
— Он хотел, чтобы я отравил своего эра! — со злостью выплюнул он. — Вот почему он заставлял вас лгать! Мерзавец!
— Нет! — воскликнула Катарина, поворачиваясь и пытаясь схватить его за руку. — Не говорите о нём плохо при мне! О, если б вы только знали!..
Её пальцы уже почти прикоснулись к руке Ричарда, когда Рамиро коротко взвыл и прыгнул с явным намерением вцепиться королеве в шею. Катарина невольно шарахнулась в сторону. Фрейлина опять высоко и тоненько пискнула, а Ричард обхватил литтэна поперёк туловища, пытаясь удержать его на месте.
— Это уже переходит всякие границы! — негодующе проверещала белобрысая Розалина, вытаращив глаза в ужасе и возмущении. — Убейте эту полоумную тварь, сударь!
Дикость сделанного предложения потрясла Дика. Он выпрямился, уставившись на девицу, храбро загородившую королеву своим тощим телом.
— Нет-нет, Розалина, всё хорошо! — дрожащим голосом успокоила её Катарина, легонько погладив по плечу, укутанному длинным шёлковым шарфом, который от этого движения съехал вниз. — Герцог сейчас всё исправит… — Она глубоко вздохнула, проводя ладонью по глазам, и переменила тему, хотя всё ещё трепетала от пережитого испуга: — Но где же ваш эр, Дикон? Отведите меня к нему. Я знаю, он ненавидит меня, но только он способен спасти моего сына. Алва всегда были преданы короне Талига. У династии Олларов нет более преданного защитника.
Ричард с изумлением посмотрел на неё.
— Но ведь ваш сын не Оллар, Катари, — осмелился напомнить он. — Он не имеет права на трон. Вы же не допустите, чтобы бастард…
— Вы сошли с ума, сударь? — возмутилась фрейлина, стягивая с тощего плеча шарф и комкая его в ладонях. — Что вы несёте? Это слова предателя и изменника!
— Но это так! — продолжал Дик, не обратив на дурёху внимания. — Я понимаю, что Карл необходим был вам как защита от Дорака. Иначе кардинал развёл бы вас с королём. Но ведь их больше нет, Катари! И вы можете сказать правду во всеуслышание. Конечно, это больно, но разве это больнее, чем лгать Ворону и всему дворянству Талига? Ваше мужество и благородство не позволят вам поступить иначе. Я знаю: вы сами откажетесь от того, что вам не принадлежит.
Всё время этой маленькой речи королева смотрела на Ричарда пристальным немигающим взглядом, а когда он закончил, ответила не сразу.
— Герцог Окделл, — произнесла она негромко, — вы должны знать… Мой сын Карл рождён от Фердинанда Оллара.
— Катари… — беспомощно пролепетал Дик.
— Он сын Фердинанда Оллара! — спокойно и настойчиво повторила королева. — Я прощаю вам ваши слова о бастарде, Дикон, поскольку сама однажды обманула вас. Но я надеюсь, что вы больше не произнесёте их никогда.
«Она лжёт!» — с ужасом понял Дик, вглядываясь в ясные голубые глаза, смотревшие на него честно и прямо. — «Лжёт так уверенно, словно это истина!».
Рамиро поднял к нему морду и заскулил. Дик с трудом собрал воедино разбегающиеся мысли.
— Что ж, раз так… — проговорил он хрипло, — раз ваш сын Оллар, ваше величество, то вы, разумеется, не примете предложения герцога Алвы.
— Какого предложения? — оживилась королева, подавшись к нему всем телом.
Рамиро снова оскалился и ужом выбрался из-под ног Ричарда.
— Жениться на вас! — буркнул юноша, окончательно разозлившись. — И узаконить вашего бастар… сына.
— Алва сам так сказал? — спросила Катарина, пытливо всматриваясь в Ричарда. Видимо, увидев написанный на его лице ответ, она помедлила, словно что-то тщательно взвешивая. Наконец, подняв голову, она сказала очень мягко:
— Я понимаю, Дикон, что вы осуждаете меня. Но когда-нибудь вы поврослеете и поймёте, что мир не состоит из ваших детских представлений о чести и справедливости. Когда вы сами столкнётесь с его жестокостью, вы оправдаете меня. Не сейчас, но позже. А сейчас… Сейчас вы можете передать вашему монсеньору, что я принимаю его предложение.
Ричард уставился на неё, потеряв дар речи.
— Да, — ответила она на его взгляд. — Я призна́ю Карла Оллара сыном Алвы.
— Катари! — воскликнул Дик в полном смятении. — Но это бесчестно! Вы торгуете происхождением своего сына как… как блудная девка! Дочь графа Ариго не должна вести себя так!
— Дочь графа Ариго, может быть, и не должна, — холодно ответила королева. — Но не я. Проводите меня к вашему монсеньору, герцог.
И она с царственным величием протянула ему свою руку.
Ричард попятился. В это мгновение Рамиро захрипел.
Дик поражённо повернулся и увидел, что на шее литтэна затягивается шёлковая удавка. Фрейлина Розалина, отступив на шаг в тень, успела за несколько минут скрутить из своего шарфа настоящий жгут, сделала на нём петлю и с неженской ловкостью набросила её на голову Рамиро.
Дик поспешно перехватил удавку, но белобрысая дурёха не сдалась: она кинулась разжимать его пальцы, выставив вперёд острые, как у крысёнка, зубы. Прикосновение её сухой холодной кожи показалось Дику настолько омерзительным, что он одёрнул руку и выхватил из-за пояса кинжал. Миг – и лезвие полоснуло по удавке, заставив тонкий, но прочный шёлк разъехаться.
— А-а! — заверещала Розалина высоким, тонким голосом, вонзившимся Ричарду в уши как игла. Отступив, она затрясла в воздухе случайно пораненной рукой с таким видом, как будто её ткнули раскалённым железом, а не нанесли пустяковую царапину.