Зверь (СИ) - "Tesley"
— Новый король найдёт и покарает виновных в сегодняшнем преступлении! — заявил он, высокомерно отворачиваясь. — Его мудрость и таланты известны всему Талигу. Да здравствует Рокэ Первый!
— Да здравствует Рокэ Первый! — уже гораздо бодрее грохнуло по Парадной опочивальне и дальше по Зеркальной галерее.
У Ричарда пошла кругом голова. Он украдкой осмотрелся: искренне кричали в основном военные, для которых Алва был кумиром. Придворные же довольно вяло разевали рты, явно соображая свою выгоду в этом деле. Иные, вроде его вассала графа Тристрама, вообще молчали.
— Да здравствует король Карл Четвёртый! — неожиданно завопил отец Урбан, срываясь с места: глаза его были заплаканы, лицо покраснело. — Его величество, мой горячо оплакиваемый сын, простил свою супругу и благословил своих царственных детей! Упрекните же и меня, ваше высокопреосвященство, скажите и мне, что мои руки обагрены кровью моего государя! Пусть все видят, что глава нашей церкви не останавливается перед прямой ложью!
— Браво! — шёпотом воскликнул эр Роберт Кохрани на ухо Дику. — А святой отец – смелый человек!
Дорак проигнорировал эту выходку. Стоя в центре опочивальни, у ложа с телом убитого Фердинанда II, высокий, внушительный, в праздничной сутане, надетой по случаю утреннего богослужения в Соборе Святой Октавии, он напомнил Ричарду Мишеля Баррона – премьера Золотого театра, произносящего со сцены финальный монолог.
— Господа члены Тайного Совета! — возвестил он ясным, отчётливым голосом. — Прошу присоединиться ко мне, чтобы отправиться в Багерлее и сообщить его величеству королю Рокэ Первому о смерти его предшественника.
Граф Рафиано, граф Маллэ, маркиз Орильян и новый супрем Гольдштейн, не торопясь, окружили кардинала справа и слева. К ним присоединились Государственный секретарь Вейсдорн, военный министр Йонеберге и Главный шталмейстер Ланже. Однако оба Манрика, Генеральный атторней Флермон, отец Урбан, геренций с сыном, а также сенескаль Миоссан и супрем двора Фукиано отошли в сторону прямо противоположную. Потрясённый Ричард пересчитал, не веря собственным глазам.
Тайный Совет раскололся точно пополам.
Герцог Окделл – лицо значительное, которому не пристало вести себя, как уличному мальчишке. Но Дик едва удержался от того, чтобы не присвистнуть совсем по-плебейски заодно с капитаном своей охраны – тот не стал сдерживаться. Двор, сообразив ситуацию, тревожно загудел.
— Герцог Алва государственный преступник, — веско процедил тессорий, стоя прямо напротив Дорака. — Он такой же прелюбодей, как и осуждённая Катарина Ариго. Необходимо выяснить, насколько он причастен к её интригам, включая и сегодняшнее трагическое событие. Поэтому он останется в Багерлее до тех пор, пока его величество Карл Четвёртый не определит его судьбу.
— Четырёхлетний ребёнок? — иронически пробасил Генеральный прокурор своим глубоким гулким голосом. — А кто же регент, любезный граф? Уж не намерены ли вы назначить им самого себя?
— Регента изберёт Тайный Совет, — бросил Манрик, жестом предлагая своим сторонникам следовать за ним.
— Ваш огрызок, а не Тайный Совет! — презрительно внёс поправку маркиз Орильян.
— Как бы то ни было, — спокойно возразил Жослен Флермон, — у нашего «огрызка» больше прав, чем у вашего, ваша милость. Хотя Большая печать королевства и была украдена предателем Августом Штанцлером, напоминаю вам, что Малая находится в руках у господина геренция. А без неё вы вряд ли сможете освободить кого бы то ни было.
— Я прикажу коменданту Багерлее… — вскинулся супрем, но тессорий, на минуту задержавшись, перебил его с надменной гримасой:
— Вы ничего никому не прикажете, любезный доктор, так же, как и вы, ваше высокопреосвященство. Комендант Багерлее подчиняется только королю, а в случае чрезвычайных ситуаций – военным властям. Главнокомандующим в Олларии в настоящий момент является мой сын, генерал от инфантерии Леонард Манрик. Попробуйте показать ему ваш манифест, ваше высокопреосвященство, и послушайте, что он вам скажет. Но лично я не думаю, что генерал бросится освобождать герцога Алву и приводить свои войска к присяге вашему… м-м… претенденту.
Это была прямая угроза.
«Смотрите внимательнее, сын мой, — едко произнёс в голове у Дика голос матушки, — как эти навозники рвут государство на части, пытаясь выцарапать себе кусок власти!».
— Да здравствует Карл Четвёртый! — крикнул опекун Дика граф Ауэрберг.
Теперь на этот призыв откликнулись гораздо дружнее. Озираясь, Дикон заметил, что даже граф Рокслей, застывший почти в самых дверях Большой опочивальни, внёс свою лепту: вероятно, он нашёл выгодным подбросить в разгорающийся костёр междоусобицы своё полено. Валентин Придд за спиной эра молчал со слегка перекошенным, как от зубной боли, лицом.
А он сам? Чью сторону должен принять Повелитель Скал на Изломе?..
— Советую вам одуматься, господа! — властно произнёс Дорак в спину ослушникам. — Иначе станет слишком поздно. Сегодня же манифест его величества Фердинанда II будет провозглашён с амвонов всех церквей. Я, как пастырь, принимаю временную власть над осиротевшей паствой Талига. Всякий, нарушивший последнюю волю почившего государя, будет отлучён!
— А вот это объявление войны по всем правилам, — шёпотом резюмировал эр Роберт.
Граф Манрик пренебрежительно пожал плечами и удалился в сопровождении своего «огрызка». Двор заволновался, как море, когда тессорий проходил сквозь него. Сильвестр со своими сторонниками остались в опочивальне у ложа умершего короля.
Дик, пользуясь наступившей суматохой, решительно шагнул к кардиналу. Он должен стать на сторону того, кто единственный способен провести Талиг через Излом! Эра Рокэ нужно освободить во что бы то ни стало. Однако в это же время экстерриор заговорщически наклонился к самому уху Сильвестра.
— Мы проиграли, ваше высокопреосвященство, — мрачно произнёс он вполголоса. — Граф Манрик сказал правду: в его руках сосредоточены все военные силы столицы.
Дик замер у кардинала за спиной.
— Полковник Ансел предан мне, любезный граф, — возразил Дорак, — а он командует гарнизоном Олларии.
— И он, возможно, подчинился бы вашему приказу, — кивнул Рафиано, — если бы не Октавианская ночь. Вспомните, ваше высокопреосвященство: тогда Алва отстранил Килеана от командования и опозорил перед его же офицерами за повиновение вашим приказам. Вряд ли полковник Ансел забыл об этом.
— Но Рокэ – Первый маршал Талига, — возразил Дорак. — Если маркиз Орильян с доктором Гольдштейном сумеют убедить коменданта Сарте́на освободить его, кризис разрешится сам собой.
— Мы едем в Багерлее сейчас же! — пробасил Генеральный прокурор, подхватывая супрема под локоть.
— Есть куда бо́льшая опасность, монсеньор, — вмешался в разговор граф Маллэ. — И вы знаете о ней. Разве полторы недели назад вы не приказали передать сына королевы под охрану полковника Арнольда Манрика? Увы! Этот ребёнок с рождения считался кронпринцем. Что вы сделаете, если граф пошлёт приказ за Малой печатью, чтобы мальчика доставили из Атрэ-Сорорес в столицу?
— А об этом позаботитесь вы, граф, вместе с вашим зятем, — живо отозвался кардинал. — Я прошу вас обоих немедленно отправляться в Атрэ-Сорорес. Если её высочество аббатиса согласится нам помочь, Шарль Сэц-Ариго не покинет её владений. Ваше искусство, господин экстерриор, — Дорак повернулся к Рафиано, — способно творить чудеса!
Оба эпинца поклонились с озабоченным видом.
— Но, господа! — воскликнул военный министр барон Йонеберге. — Вы забыли, что в пятидесяти хорнах отсюда стоит Резервная армия! И командует ею не кто иной, как всё тот же Арнольд Манрик. Я уверен, что тессорий прямо сейчас отправляет к нему гонца с приказом двинуться на столицу. Не далее, как завтра утром они будут здесь. Что мы можем противопоставить таким силам?
— Кэналлийцев! — тут же ответил Генеральный прокурор с великолепным апломбом.
— И сколько их, ваших кэналлийцев, в Олларии? — скептически поинтересовался Йонеберге.
