Зверь (СИ) - "Tesley"
— Благодарю вас, господин супрем, — оборвал Гольдштейна Фердинанд II. — Господа, что вы посоветуете нам относительно суда?
— Я полагаю, — деликатно произнёс экстерриор Рафиано, — что из соображений приличия суд не стоит проводить в Олларии.
— Здесь не может быть двух мнений, ваше величество, — поддержал его Сильвестр. — Я посоветовал бы перевезти королеву с детьми в Атрэ-Соро́рес, чтобы передать под их опеку вашей досточтимой сестры аббатисы Карлы. Во время процесса ваше величество и судьи вполне могут разместиться в Валансе́нском замке.
В действительности Сильвестр настоял, чтобы королеву с дочерьми перевезли в Атрэ-Сорорес ещё два дня назад.
Аббатство располагалось в пяти хорнах от замка – охотничьего дома короля, полученного им в наследство от родителей. Во времена Эрнани XI здесь находилась эсператистская община Тёмных сестёр – Atrae sorores, по имени которых местность и получила своё название. То был монастырь с суровым уставом, требовавшим отречения, покаяния и участия в делах милосердия. Свергнув Раканов, Франциск I разогнал насельниц, а здание обители с прилегающими обширными угодьями подарил одному из своих рыцарей, Югу Валансену.
Его потомки перестроили монастырь, превратив его в замок, которому дали своё имя. Но сотню лет назад мужская линия Валансенов пресеклась, и поместье отошло обратно короне. Людовик I, любивший мужественные развлечения, оставил Валансен себе: местный лес являлся превосходным охотничьим заповедником.
Сын Людовика, Карл III Толстый, охотился разве что лишь на жареных пулярок и каплунов за обеденным столом. Поэтому Валансенский замок оставался в небрежении, пока король не подарил его своему младшему сыну, принцу Франциску, по случаю его свадьбы с Алисой Дриксенской.
Алиса, воспитанная в лоне эсператизма, была немало шокирована тем, что предки её супруга устроили охотничьи угодья на месте монастыря. Ей взбрело на ум восстановить прежнюю обитель. Франциск II, обожавший жену, посмотрел на эту еретическую затею сквозь пальцы, но кардинал Диомид, несомненно пресёк бы Алисины поползновения, если бы не проблема с наследником. Королева была плодовита, она исправно исполняла династический долг, но увы! У августейшей четы рождались только девочки. Единственный сын умер через две недели после появления на свет, за ним снова родилась девочка, потом начались выкидыши. Алиса была уверена: Создатель не посылает ей кронпринца из-за её вынужденного перехода в олларианство. Ей удалось заразить своей уверенностью и мужа и даже отчасти кардинала Диомида: во всяком случае, он перестал препятствовать богоугодным делам её величества.
Именно в то время Алиса Дриксенская заложила в пяти хорнах от Валансена новое аббатство, которое, как и встарь, стало именоваться Атрэ-Сорорес. Более того: королева дала обет пожертвовать одну из своих дочерей Создателю, сделав её пожизненной аббатисой.
Выбор пал на вторую дочь, принцессу Карлу, толстенькую флегматичную девочку. Она была увезена в Валансен, где и воспитывалась, наблюдая за постройкой аббатства и всех подчинённых ему богоугодных заведений. В двенадцать лет она принесла обеты целомудрия, послушания и служения – от чего, разумеется, за целую хорну разило эсператизмом. Однако всего через несколько месяцев родился её единственный брат – Фердинанд II. Все сочли это знаком, что жертва была угодна Создателю.
К тому моменту кардинал Диомид сообразил все выгоды от Алисиного нововведения. Отныне женщины, обвинявшиеся в тяжких преступлениях – мужеубийстве или детоубийстве – ссылались церковью в Приют Раскаявшихся грешниц, построенный в Атрэ-Сорорес и ставший своего рода монастырём с обширным хозяйством и собственными мастерскими. Девушки, вынужденные нищетой к разврату, также отрабатывали епитимью в аббатстве, причём принцесса покровительствовала их исправлению и браку с мелкими арендаторами, жившими на её землях. Разорившиеся – и не очень – семьи стремились под крыло Карлы, ибо там с них взимался лишь один налог – в пользу аббатства – вместо обычных трёх: церкви, землевладельцу и королю.
Повзрослев, аббатиса обнаружила в себе чисто дедовские энергию и хватку. Тучная и внешне малоподвижная, она быстро забрала в руки всё обширное хозяйство и извлекала немалую выгоду из бегущих к ней за заступничеством бедняков и грешников. Разумеется, ходили глухие сплетни, что в вынужденном целомудрии её утешает казначей, отец Бернар, но сплетни существуют везде и всегда. Богоугодные дела и немалый административный талант создали аббатисе Карле безупречную репутацию.
Вдохновлённая примером предшественницы, королева Катарина также учредила аббатство, посвящённое святой Октавии, но это учреждение теперь казалось чем-то сродни личному её величества борделю.
Не углубляясь в детали, Тайный Совет единогласно постановил: королева Катарина должна быть перевезена в Атрэ-Сорорес как можно скорее. Суд был назначен на 20 Осенних Ветров.
Оставалось самое незначительное: определить наказание для любовников королевы. Поскольку двое из трёх обвиняемых были уже мертвы и никак не могли быть подвергнуты смертной казни, Тайный Совет рекомендовал королю ограничиться знаками немилости в отношении семей. Графу Рокслею приказали ехать в Торку вместе со своим оруженосцем герцогом Приддом, а старому графу Луи Феншо-Тримейну – вернуться в свои имения. Последняя мера превращала взаложники самого младшего, пятого сына графа, Виктора, который должен был через месяц поступить в Лаик. По этому случаю епископу Риссанскому разрешили сопровождать брата, чтобы сразу после отправиться в свою епархию Ла Риссан.
— Кроме того, ваше величество, — пропищал сенескаль Миоссан своим тонким голосом, — умоляю вас как можно скорее собрать Большой Совет, дабы определить опекунов для благородных герцога Окделла, его сестёр, юного графа Васспарда и его братьев.
— Мы соберём Большой Совет ещё до нашего отъезда в Атрэ-Сорорес, — постановил король, вставая.
Сильвестр исподволь добился от короля позволения навестить герцога Алву: «дабы принести его светлости духовное утешение». Пропустив день – второго числа решение Тайного Совета о суде в Атрэ-Сорорес было объявлено в столице – кардинал в скромном экипаже прибыл в Багерлее.
Он застал Алву крепко спящим: герцогу недавно доставили тонкое постельное бельё, и после краткого знакомства с казематом он, вероятно, решил в полной мере насладиться комфортом.
— Не думал, что вы способны спать в середине дня, — заметил кардинал, пока тюремщики с грохотом придвигали к столу тяжёлое тюремное кресло.
— Что поделать! — ответил бесцеремонно разбуженный Ворон. — Прогулок меня лишили, а обед закончился час тому назад. В тюрьме я предпочитаю вести правильный образ жизни. Каковы последние новости, ваше высокопреосвященство?
— А вам не говорят? — спросил Сильвестр, усаживаясь.
Вопрос был риторическим: кардинал отлично знал, что Алву держат в неведении по его приказу.
— Нет. Недавно меня весьма невежливо отправили в каземат, прервав любопытнейшую партию в шахматы, которую я имел с господином Шарнье́. А утром следующего дня без всяких объяснений перевели сюда. Вот и всё, что я знаю. Я, конечно, потребовал к себе коменданта, но то был глас вопиющего в пустыне, ваше высокопреосвященство… Так что происходит в столице? Господин вице-кансильер убедил короля, что оскорбление его особы равно преступлению?
Кардинал хмыкнул.
— Нет. Но вас едва не обвинили в государственной измене из-за ваших шашней с королевой, сын мой.
— Вот как? — небрежно отозвался Алва и потянулся за халатом. — Что же, судя по тому, что в каземате я не задержался, положение дел изменилось к лучшему.
— О да. Я напомнил его величеству, что вы полноправный суверен Кэналлоа и связаны с Талигом только союзным договором. А нам не нужен сейчас раскол в государстве и война на южных границах из-за похождений одного ветреного соберано, — колко вставил Сильвестр. — Кроме того, Генеральный прокурор Орильян не станет поддерживать обвинения против вас.
