Я обязательно вернусь. Книга 3.1 (СИ) - Ольвич Нора

— Итак, отряд ушёл далеко вперёд. Вашу руку герцог! Я размещусь позади. Мы догоним их очень быстро. Освободите стремя, вот так!

Просунув ногу в стремя, оттолкнулась от земли. Твёрдая рука герцога была мне в помощь. Я разместилась на широкой пояснице лошади, подстелив под пятую точку плед, предмет, который прочно вошёл в наши жизни, как, впрочем, и у обычных шотландцев. Я также освободила стремя для мужчины, именно он будет управлять животным. Ноги широко раздвинутые, непривычно свисали высоко над землёй. Как с этим справлялась Илона?

Взялась руками за край седла. Нет. При галопе не удержусь, видимо. Придвинулась ближе и обхватила мужчину за талию. Крепко двумя руками.

Как когда-то Ромку на байке.

«…- не вспоминать! Это не он»! Приказала себе.

— Я готова!

Его спина напряглась, когда я прижалась к ней, также ко мне прижималась Илона, давеча. Это просто необходимость! Между нами куча тканей и плед. И, тем не менее я держалась за его мощное тело, словно доверясь ему, и у меня в душе росла признательность к врагу: не оставили на дороге беспомощных, не забрали лошадей у моих людей, пока хозяйка была практически в бессознательном состоянии.

— Спасибо за поддержку, ваша светлость.

— Я никогда не оставлю сеньору в тяжёлой ситуации, одну на дороге, в чужой стране, княгиня.

Сорвались в галоп. Нашей задачей было догнать отряд и добраться как можно быстрее до Луи.

Главное — доверясь звёздам и ночному пейзажу, не думать о том, что сейчас происходит в Эдинбурге.

Глава 14

— Княгиня, я повторяю, что никогда не оставлю благородную сеньору в тяжёлой ситуации, одну, в чужой стране.

Я растерянно стояла на борту своего бота и смотрела в глаза мужчине, к которому у меня было столько чувств, что их невозможно было описать словами!

Вселенная, дай мне кисти в руки! И столько тёмных красок, чтобы я могла создать нечто такое, в чём можно было различить миллион оттенков темноты и серости! Это и была бы наглядная картина моих чувств к этому человеку! Я боялась его ненавидеть и мысленно убивать!

Но создатель, свидетель, именно сейчас я хотела вытащить стилет из кармана, хотела вспомнить весь словарный набор, богатого и весьма содержательного русского языка. Я боялась этой ненависти, которая наседала на меня с безжалостной силой при каждой встрече с этим мужчиной. В тканях моего сердца не было места для милосердия или понимания. В моём внутреннем мире царил хаос и разрушение — все благородные чувства были вытеснены этой тёмной энергией ненависти, рождённой будто бы во сне.

— Я воспользуюсь вашим предложением о политическом убежище, донна. У меня есть разногласия с моим королём, по многим вопросам, так сказать. Ваше предложение я надеюсь ещё в силе?

Волнение на море усиливалось. Росло оно и в моей душе. Предвестник грозы. Предвестник избирательного поведения моего сознания, девиз которого звучал весьма просто:

— «врагов нужно убивать».

Испанский галеон Сан-Пабло спешно собирался покинуть Порт-Глазго. Как вовремя мы оказались в порту. Все члены посольства Испании уже ожидали герцога на великолепном судне, готовом к отплытию. А он, совершенно не реагирующий на людей, что посвятили всё своё внимание нам, бессовестно навязывался в гости! Ему передали небольшой багаж. Пожилой сеньор уважительно, но настойчиво что-то шептал герцогу, смотря упорно ему в глаза.

— И я ваша светлость, — раздался тихий голос самой молодой сеньоры с малышкой на руках.

— Донна Федерико? Что вы?

Мой голос удивлённо затих, маленькая Росана не сводила с меня глаз. Казалось, малышка, сидя на руках у матери, что-то мне хотела сказать, очень важное.

— Мой супруг, донн Рамирез, он сейчас в Мадриде, — девушка опустила голову, и я услышала её тихий голос, который шелестом шёл ко мне жутким смыслом сказанного. — Ему сейчас сговаривают невесту. Мертворождение, дети, и одна выжившая девочка за все годы брака. У нас нет наследника. Я должна уехать в монастырь, уже готовится постриг, а дочка останется с дедушкой. Я прошу у вас убежища. Я не хочу расставаться с дочерью.

Я застыла ледяным изваянием. Девушке было лет семнадцать — восемнадцать. Сколько беременностей у неё было, говорите?

— И вас тоже в монахини? Надеюсь, не в монастырь святого Сант-Пере де Касерес?

Неосознанно произнесённые в гневе, слова, они словно ударили наотмашь герцога. Он побледнел, если можно это слово применить к тому выражению смуглого лица, которое я перед собой видела. Но мужчина выдержал удар и остался стоять, напротив не сводя с меня взора.

— Нет, донна Каталина, за меня моя семья не даст такой большой взнос монахам. Отшельницы очень дороги. Но документы о разводе я уже подписала. Ватикан прислал разрешение.

Я словно задыхалась. Приложив пальцы одной руки к вискам, смотрела на обоих. Не веря. Не понимая, что я сейчас слышу.

Гнев, неконтролируемо, заполонил всю мою сущность. Сколько раз она рожала? И когда в первый раз? Сколько лет её мужу? Он, что извращенец?

Темнота покрыла сознание. Я теряла себя. Если бы я была ведьмой, то можно было бы подумать, что сейчас произойдёт выброс. Выброс магии, который убьёт всё живое вокруг. Было бы достаточно всего лишь одного движения руки, одного заклинания, чтобы вызвать этот выброс и разрушить всё на своём пути. Магическая энергия была бы столь могущественной, что никто и ничто не смогло бы ей противостоять.

— Ваша светлость, — голос, знакомый, он прорывался, он говорил со мной, как когда-то.

Буквально разрывая темноту.

Смотрела и видела перед собой Ивонна, невысокого и юного, он загораживал собой герцога и смотрел мне в глаза. Его шёпот, как тогда, он приводил в чувства.

— Ваша светлость нам нужно спешить, волнение за бортом усиливается. В открытом заливе нам придётся нелегко.

Поймала взгляд герцога, чёрный омут его глаз. Я словно тонула в них. Стилет в руках. Когда успела? Достать.

Через мгновение он вонзился в деревянную обшивку галеона Сан- Пабло, долетев практически до одного из многих пушечных портов, что расположились нижним рядом на правой стороне судна.

Наблюдавшие за нами испанцы отшатнулись от борта огромного строения, что высилось громадиной над нами.

— Уходим, — резко отдала приказ капитану Луи, — пытаясь справиться с собой.

Глупцы, они, что считают меня всесильной? При всём желании мой стилет не долетит до них. Вот стрела бы….

Ладно, оставим эти мысли.

Мы были несовместимы и поняли это практически сразу. Как только погрузились на бот. И тронулись в путь по полноводной после обильных дождей реке. Им не нужно было что-то делать. Я и моя команда справлялась самостоятельно и без них.

Да и чем они могли бы помочь нам? Беспомощные гранды, мужчины, если можно их так назвать, изнеженные собственным менталитетом.

Процесс праздного времяпрепровождения развращает сознание человека, скажу я вам. Банальная истина. Нам пришлось с ней столкнуться на территории небольшого бота, гостеприимно принявшего беженцев из Эдинбурга.

Поджатые губы и осуждающие взгляды, когда в небольшой кубрик бота я разместила только сеньор с детьми и Илону. Попросила Луи поместить сеньор — мужчин так, чтобы они ни мешали управляться с судном, но всех под открытым небом. Испанские гранды вдруг вспомнили, что являются носителями голубых кровей. С брезгливостью они ели простую деревенскую пищу. Лепёшки и наваристую похлёбку из речной рыбы. Но ведь ели!

— Вся в бабку пошла, сумасбродка, — слышала я сдавленный шёпот самых пожилых из них.

Я видела их отторжение от моих действий, когда мыла за собой глиняную плошку и деревянную ложку. Совершенно не по-королевски нагнувшись и опустив руки в реку. А затем играла в брызги с крошкой Росаной.

Илона убрала за мужчинами грязную посуду. Она всегда помнила наш уговор — в таком вот путешествии нет господ, есть задача облегчить друг другу существование по возможности как можно больше. И только донна Федерико Рамирез смыла посуду за собой и своей дочерью сама.