Анна Сеничева - Перстень Рыболова
Вопреки ожиданиям, чужих за утренним столом не было. Завтракали вчетвером с королем и Леккадом. Прислуживал старый Кассель, помнивший живыми еще родителей нынешнего короля. А этот заметно сдал, с грустью заметил князь, глядя на исхудавшее лицо и седые кудри слуги.
– Послушайте, – тихо обратился Расин к Леронту. – У меня к вам просьба будет: вы после завтрака наведайтесь в гавань, гляньте свежим глазом, что к чему. Может, чего любопытного насмотрите. – Тот кивнул.
После завтрака Расин с Селезнем спустились в город.
– Вечером дядя обмолвился о каком-то Асфеллоте, – невзначай сказал Расин, – которому ты будто бы доверяешь как себе. Познакомил бы.
– Здесь-то его величество лишку хватил, – ответил Селезень. – Не родился еще такой человек, кому бы я как себе верил. А ежели Асфеллот, так это король про Лорана говорил.
– Давно он в охране?
– Уж лет пять. Годок назад я его в гавани старшим поставил, так он махом порядок навел, даже Старые верфи поутихли, а там всегда неспокойно было. Хвалю.
– По мне, так на Старых верфях делать нечего, – пожал плечами Расин, – тамошний народ свободу любит, но край знает. А кто твоего Лорана в стражу привел? Ручались за него?
– Сам пришел. Так и служит верой и правдой.
Расин при этих словах усмехнулся.
– А не показалось странным, что Асфеллот попросился на королевскую службу? Ланелиты им всегда костью в горле сидели, а тут – «верой и правдой».
– Он не королю служит, а родному городу, – назидательно ответил Селезень. – И нечего меня в сомнения вводить, ваша светлость.
От лестницы расходились улицы в разные концы города. Из них улица Цехов была самой широкой и нарядной: тут обитали казначеи, цеховые старшины и прочее ремесленное начальство. Ножницы, сапоги, кренделя и прочие знаки мастеров торчали повсюду: покачивались над дверями, свисали с балконов, флюгерами вертелись на крышах.
Через поворот улица вывела на площадь, посреди которой торчал черный, словно обугленный, чумной столб. Серебряные цифры обозначали год, когда моровое поветрие скосило четверть столицы. С одной стороны площадь опоясывал Мраморный дом, где размещалась Лафийская палата мер и весов, с другой вился узор ограды монастырского сада. Оттуда сладко пахло калачами, которые выпекали каждое утро на продажу монахи.
На площади дневная стража сменяла ночную, собирались на доклад десятники. Расин, встав за спиной у Селезня, внимательно их разглядывал. Народ был неприятный – наглые, откормленные рожи, иначе сказать трудно.
– Цвет защитников столицы? – спросил Расин.
Леккад ровно кивнул.
– И что, люди им доверяют свои беды и просят помощи?
– Для этого, ваша светлость, монастыри придуманы и прочие премудрости, – строго ответил Селезень. – А стража как раз для другого.
– Этот Лоран? – князь указал глазами на стоявшего поодаль молодца в наряде городской стражи.
– Нет.
– Вон тот?
– Да покажу, покажу я, успокойтесь бога ради! – одернул его Селезень. – Дался вам этот Ласси! Не в добрый час помянул король Аларих!
«Про Асфеллотов мне хоть когда помяни, все не в добрый час будет», – подумал Расин.
Но показывать не пришлось. Князь узнал сам, а узнав, удивился, как мог сразу не понять. Лоран стоял в той же позе, что и вчера, у Фонтана, только заложив руки за спину, и выслушивал стражника. Ростом он был тому чуть выше пояса, но глядел свысока.
Заметив Селезня, Асфеллот оставил стража и легким шагом двинулся к Леккаду.
– Доброе утро, – Лоран отвесил чуть заметный поклон и уставился на Расина.
– Приветствую, – ответил князь.
– Вы прибыли вчера, ваша светлость? Как прошло путешествие?
– Слава богу, без приключений.
– В таком случае, вам повезло, – заметил Лоран. – По морям ходить нынче опасно, судя по слухам.
– Не было бы опаснее в городе, сударь. Это тоже судя по слухам.
– Мы с Леккадом позаботимся о надлежащей охране высокой особы, ваша светлость, уж будьте уверены.
– Только на вас и уповаю.
– Желаю приятного пребывания в Лафии, князь. – Лоран еще раз поклонился. «Провалиться бы тебе».
– Благодарю, господин Ласси. – Расин вернул поклон. «Змея Асфеллотская».
Лоран направился к своему отряду. Дневная стража заступила на пост.
Селезень, который принял обмен любезностями за чистую монету и остался весьма доволен встречей, взял Расина под руку.
– Вот сейчас бы и чарку за знакомство, – сказал он. – Самое время.
– Успеется. А где бы ты посоветовал?
– Я все там же столуюсь – на Проездной рыбной улице, против часовни. Лоран больше в «Золоченый вертел» захаживает.
«Неплохо для стражника», – мелькнуло у Расина.
Они миновали Мраморный дом, и вышли под арку на улицу Доброго улова, где над каждой дверью вырезаны или нарисованы были фигурки рыб. Князь, разглядывая морских окуней, камсу, белуг, палтусов, вспоминал, кто жил в этих домах, спрашивал, Леккад рассказывал.
С Доброго улова вышли на Гаванский спуск, густо заросший лиственницами и старыми кустами сирени. Откуда-то донеслись мелодичные, тонкие удары часов, вслед за тем еле слышно полилась старинная мелодия лафийского морского гимна.
– Гильдейская торговая школа, – вполголоса сказал Расин.
– Что? – переспросил Леккад, оторвавшись от своего рассказа.
– Часы бьют на башне гильдейской школы, – повторил князь. – И фальшивят немного, как раньше. Так и не настроили… Что сейчас в том доме?
– Да купцов учат, как и прежде.
– Зайдем, Леккад.
Башенка часов с розеткой и разноцветным циферблатом выступала из зелени сада. Над ней весело полоскался флаг городской торговой гильдии.
В школе, которой лет было за сотню, преподавали основы навигации, ведение счетов, историю, наречия и нравы краев Светломорья. Почетными гостями были здесь при жизни родители Расина, служившие посланниками, и сын частенько лазил на задворках особняка, играя во «взятие корабля пиратами». Хотя играть запрещалось: от школы было рукой подать до Мальтиада – тайной гавани, куда вставали на якорь особые корабли. В саду рос великанище вяз, на котором Расин когда-то вырезал свое имя, присовокупив к нему разные титулы, правдивые и вымышленные.
Все это князь вспомнил так ясно, будто только вчера сидел под вязом и ковырял шершавую кору. И так же сильно захотелось зайти в тот сад – глянуть, жив ли еще старый исполин.
– Постой, Леккад, я сейчас, одна нога здесь, другая там, – сказал Расин и шагнул на тропку, выползавшую из кустов.
К его радости, здесь почти ничего не изменилось. Особняк подновили, выкрасив в новый цвет, и освежили мозаичное панно над входом, изображавшее карту Архипелагов. За садом по-прежнему не следили, и ему это шло на пользу – разросся, прямо целый лес. Старый вяз стоял там же. Расин глянул на него и застыл.
Под деревом сидел на корточках человек в одежде стражника – синяя куртка, из разрезов которой торчала серая ткань, и закрывал плащом лежавшее на земле тело. Из-под плаща виднелись те же цвета городской стражи.
Князь шевельнулся. Под ногой хрустнул сучок, и стражник вскинул голову.
– Кто такой? – грозно спросил он.
Расин приблизился, не сводя взгляда с мертвого.
– Что случилось?
– Что бы ни случилось, разберемся без вас, сударь, идите своей дорогой!
– Не хотите говорить мне, скажете Леккаду. А я послушаю.
Стражник изменился в лице, но тут же резво вскочил – к ним торопливо, продираясь через кусты, шел сам Селезень. Встав около, он засунул большие пальцы под ремень и засопел.
– Дал и , – обратился он к стражнику. – Рассказывай.
Услышав старинное имя, Расин впервые внимательно посмотрел на того, к кому Селезень обратился. Так и есть – тоже Асфеллот, хотя не такой заметный, как Лоран.
– Не из моего отряда, – начал Дали. – Из ночного десятка, час назад его у гавани встретил. Спросил – почему здесь, он ответил, что на Гаванском спуске встреча назначена. Вроде кому-то деньги собирался вернуть. Потом я крик услышал, прибежал – все, – стражник кивнул на тело. – Я послал за Лораном, чтобы доложить.
– Пусть откроет плащ и покажет рану, – так, чтобы слышал только Селезень, сказал князь.
– Я знаю, что делать, Расин!
– Сейчас же.
Леккад, багровея, повернулся к Расину и схватил его за пуговицу.
– Ваша светлость, подмогу ценю, но без советов как-то раньше обходился! – свистящим шепотом сказал он. – Я своим доверять привык, и прошу… прошу…
– Не вмешиваться не в свое дело, так?
– Именно!
– Я учту, Леккад, – краем глаза князь заметил, как шевельнулись кусты у стены, и тут же в траве ярко сверкнуло. Дали поднял с земли кинжал, какие носила стража. Клинок был чистым.
«Его здесь не было, – пронеслось в голове Расина. – Не было, трава невысокая, затеряться негде, я бы увидел…»
