Зверь (СИ) - "Tesley"
Когда Марсель решил, что прополз уже достаточно, звуки голосов внизу смолкли. Неужели разговор закончен, и собеседники ушли с террасы?!.. Ну нет! С Валмонами не случается такого невезения! Марсель прополз ещё пару бье и к большому своему облегчению уловил интонации, которые могли принадлежать только Ракану – безапелляционные и самоуверенные. Более того, ему показалось, что Ракан произнёс: «Ворон»!
Валме дёрнулся и распластался по навесу, пытаясь прижать ухо поближе к решётке. Ракан говорил громко, но, к несчастью, порывы ветра постоянно относили его слова в сторону – или сам говорящий ходил туда-сюда по террасе. До Марселя долетали только отдельные слова:
— …В Сагранне… проклятый Ворон… долину Биры… несчастье!
Ответ его собеседника Валме не уловил.
— Ему ничто не угрожает! — вдруг энергично воскликнул Ракан, однако тут же понизил голос. Далее удалось разобрать только обрывки фраз: — …Избрать церковную карьеру… Я, как монарх-эсператист… Эсперадором не стать, но кардиналом Талига точно…
Кардиналом Талига? Это кого же Ракан прочит на место высокопреосвященного Сильвестра? Марсель выпростал ухо из хмеля и попробовал снова встать на четвереньки, но тут же понял, что проклятые побеги оплели его по рукам и ногам. Он энергично рванулся – трельяж протестующе затрещал. Разрубленный змей! Эта кошкина решётка и подгнила и рассохлась одновременно.
Виконт стиснул зубы и начал продираться вперёд, прокладывая лаз в зарослях хмеля, как гусеница – в сердцевине твёрдого яблока. Навес шатался, словно палуба корабля в бурю, ветер издевательски свистел прямо в уши, а трельяж ходил ходуном и стонал, как умелая шлюха под напористым клиентом. К счастью, раскаты грома перекрыли эту какофонию.
Марсель остановился отдышаться. Снизу раздалось бормотание Ракана – теперь он стоял очень близко, но говорил словно бы сам с собой, задумчиво и слишком тихо.
— Разве была только одна арка? — вдруг отчётливо спросил он. — Разве нельзя найти другую и принести новый обет?..
Арка?.. При чём здесь какая-то арка?
Снизу раздался женский голос, тихий и мелодичный. Марсель не разобрал ничего, кроме слова «реликвия».
Арка-реликвия? Что за бред?.. Любопытный виконт всем телом навалился на решётку.
— На ней был знак молнии, — произнёс Ракан.
Женский голос, по-видимому, выразил согласие.
— И она была сделана из золота, — продолжал Ракан. — Золото – цвет молний. Но Молнии – только один из домов! А всего их четы…
Проклятый навес хрустнул, и Ракан осёкся на полуслове. Марсель замер, стараясь не дышать, чтобы ничем не выдать своего присутствия. Похоже, ему это удалось, поскольку Ракан продолжал со вздохом:
— Впрочем, это суеверия. Древние легенды красивы, но толку с них никакого. Поговорим серьёзно, кузина. Я позвал тебя сюда для разговора о том, что действительно важно. Я знаю, ты умеешь молчать. И, исключая Матильду, ты единственный человек, который близок мне по крови. Я намерен поговорить с тобою о… О Робере Эпинэ.
Ага! Вот оно! Вот то дело, ради которого Марсель ползает по навесу, как кошка Леворукого. Виконт весь подобрался, дрожа от любопытства и вполне понятного нетерпения.
— Он мой преданный союзник и, кроме того, близкий друг, — продолжал Ракан тем временем. — А главное – он хозяин одной из важнейших провинций Талига… Его дед умер, теперь он наследный герцог Эпинэ. Сейчас он изгнанник, — Ракан постепенно понижал голос, и Марсель всё сильнее прижимался к перекладине, стараясь не проронить ни слова, — но прав не отнять силой… У меня есть план. Он касается Эпинэ и всех нас – тебя, меня, Матильды… От успеха зависит наше будущее… Я хочу… — прошелестел Ракан почти шёпотом, — я хочу…
Перекладина, к которой со всей страстью прижимался Марсель, не выдержала и треском надломилась. Виконт попробовал извернуться, но не тут-то было: побеги хмеля услужливо разошлись у него за спиной, и он полетел вниз, дёргаясь в безуспешных попытках за них уцепиться. К счастью, навес был невысок. Тем не менее Марсель весьма чувствительно приложился к земле задницей и непроизвольно взвыл благим матом.
— Мой дорогой виконт Валме! — воскликнул Ракан у него над головой. — Не ожидал столь позднего визита! Вы не ушиблись, нет?
В ответ бедный Марсель только замычал от боли, хватаясь за пострадавшее место. Ракан продолжал издевательским тоном:
— Я рад, что это вы, а не наёмный убийца, но позвольте всё же узнать: почему вы лазаете по навесу, как вор, и являетесь к непризнанному королю Талигойи весь во хмелю?
Ха! Да Марсель и не думал являться перед кем бы то ни было. Он с огромным удовольствием остался бы никому не ведомым на навесе. Но судьба обернулась против него.
Виконт попробовал сесть, но увы! Это оказалось положительно невозможно. Тогда он снова встал на четвереньки и неуклюже поднялся на обе ноги, оказавшись лицом к лицу с прелестной юной эрэа, смотревшей на него с плохо скрытым испугом.
Ракан стоял слева от неё. Он сиял радушной улыбкой, то есть, попросту говоря, ехидно скалился. Нужно было собраться с духом: принимать поражение следует с миной благородного достоинства.
Марсель попробовал изящно отставить ногу и отвесил принцу самый элегантный поклон, который только позволял отбитый зад.
— Ваше высочество, — галантно проговорил он, — мадам, — второй поклон достался перепуганной эрэа, — поверьте: я счастлив засвидетельствовать вам своё глубочайшее почтение.
Алатская дикарка продолжала таращить на Валме свои огромные газельи глаза – следует признать, очаровательные: золотые, как звёзды.
— Мы принимаем ваши уверения, виконт, — любезно ответствовал Ракан, улыбаясь во все зубы, — тем более, что вы рискнули жизнью, чтобы принести их нам. Даю вам слово: если бы вы просто вошли в наш дворец, вместо того, чтобы падать к нашим ногам, это нисколько не уменьшило бы нашей к вам благосклонности.
Несмотря на боль и потрясение от падения, Марсель тут же сообразил: с Раканом нужно играть в открытую. Его поймали на горячем: сам и виноват. Обезоруживающая откровенность и совсем чуть-чуть блефа в придачу – вот в чём его спасение. Быть может, он ещё сумеет выбраться из унизительной ситуации без особых потерь.
— Пусть благосклонность вашего высочества склонит вас к снисходительности, — учтиво произнёс Валме, через боль отвешивая Ракану второй поклон: каши маслом не испортишь. — Я должен признать с глубоким раскаянием, что имел намерение тайно подслушать беседу вашего высочества. Это дурной поступок, однако у меня есть оправдание, которое столь мудрый принц, несомненно, найдёт достаточным.
— Какое же? — поинтересовался Ракан, усмехаясь.
— Я услышал, как ваше высочество произнесли имя моего господина, — откровенно признался Валме покаянным тоном. — Не сомневаюсь, что друзья вашего высочества в такой ситуации поступили бы точно так же.
— Вашего господина? — повторил Ракан, мгновенно помрачнев и нахмурившись, и Валме испугался: не совершил ли он ложный шаг? — А я слышал, что все Валмоны сами себе господа. Однако не припоминаю, чтобы я говорил о вас или о ком-либо из вашего семейства.
— Я имел в виду герцога Алву, ваше высочество, — пояснил Марсель виноватым тоном. — Я имел честь поступить к нему на службу весной этого года.
— Ах да! — воскликнул Ракан. — Припоминаю! Вы же теперь офицер Первого маршала.
— Я хотел укрыться здесь от грозы, ваше высочество, — продолжал Марсель, слегка лукавя, — но, по несчастью, услышал, как вы произносите слово «Ворон». Я вообразил, что речь идёт о герцоге Алва, моём командире, и, как дурак, полез на этот гнилой навес, чтоб его Закатные твари разбили и сожрали вместе с этим треклятым кошкиным хмелем! — в сердцах добавил Марсель и принялся обдирать с себя настырные вездесущие шишечки.
Ракан снова развеселился.
— Вы так искренне извиняетесь, виконт, что на вас невозможно сердиться, — произнёс он самым сердечным тоном. — Я понимаю ваши мотивы, но Создателя ради, что вы себе вообразили? Чем я, простой изгнанник, способен навредить Первому маршалу Талига? Бросьте!.. Я всего лишь рассказывал кузине о подвигах герцога Алвы в Сагранне, когда вы так эффектно свалились нам на головы. Мелисса, это виконт Валме, — обратился Ракан к девушке, которая до сих пор не произнесла ни слова. — Тебе не стоит его бояться: он славный человек.
