Зверь (СИ) - "Tesley"

— Аркебуз!

Выстрел прозвучал почти неслышно в топоте копыт, криках людей и непрестанной пальбе из соседних зданий. Под правым глазом у Люра расцвёл красный мак, и полковник начал заваливаться с коня.

— Перезаряжай и стреляй! — спокойно приказал Гирке своим солдатам.

Растерянный Жюльен Горуа гарцевал на коне в центре баррикады, инстинктивно поддерживая падающего Люра.

— Полковник убит! — кричал он в ужасе. — Люра убит!

Этот крик подхватило сразу несколько голосов. Несколько дворян постарше окружили юношу и вынудили его повернуть к Эр-Эпинэ. Всадники Люра начали отступать следом за ними, неся существенные потери: им поливали перекрёстным огнём отовсюду. Замысел Алвы осуществился: выброшенные из домов деморализованные добровольцы Агиррэ оказались под копытами у собственной кавалерии. Оставшихся в живых бедолаг додавили эскадроны Грасси, порядком потрёпанные, но ещё боеспособные. А те несчастные, кто в поисках спасения пытался добраться до реки, попадали под обстрел мушкетёров Лефлёра.

Робер, хотя и находился в отдалении от деревни, с невольным ужасом наблюдал за тем, что творилось в той стороне и с горечью ощущал собственную беспомощность. Эти люди были его крестьянами, поскольку регент признал его в качестве герцога Эпинэ! Только некоторым везунчикам, бежавшим в поля, удалось разминуться с конницей Алвы и его мушкетёрами. Робер заметил, что на окраине Алейе задымилось два-три дома; очевидно, граф Агиррэ велел своим добровольцам поджигать здания при отступлении. Приказ был правильным, но какой дурак мог надеяться на его исполнение! Ни у одного крестьянина не поднимется рука на крестьянское жилище.

— Похоже, граф Гирке взял деревню. — Алва повернулся к Роберу (Иноходец ехал по правую руку от него). — Но взгляните вперёд! Разве это не ваши агарисские друзья?

Действительно: несмотря на внезапность нападения, Рихард, Удо, Дуглас и Анатоль успели построить алатскую конницу в боевой порядок. Но ни впереди, ни позади, ни по бокам её не стояло пехоты. Последние новости от Гаржиака ещё не пришли, однако теперь в них не было нужды. Полковник Пикмаль изменил мятежникам.

— Кажется, что они настроены серьёзно, — сказал виконт Валме, ехавший по левую руку от Ворона.

— Ведь вы не станете стрелять первым? — вполголоса спросил Робер у Алвы.

— Почему нет? — удивился тот. — У меня есть в запасе не меньше двух залпов.

— Тогда позвольте мне сначала поговорить с ними, — попросил Робер, натягивая поводья.

Алва ограничился кивком, и Робер бросил своего пирофора вперёд, навстречу алатской коннице. Он не озаботился тем, чтобы вынуть платок и повязать его на поднятую шпагу в знак переговоров. Он был бы даже не против, если бы какой-нибудь нервный алатец выстрелил в его сторону, неверно истолковав его намерения.

Но этого не произошло. У наёмников оказались крепкие нервы; к тому же Рихард, обладавший орлиным зрением, узнал его издалека.

— Стой! — крикнул он, когда Робер оказался в сотне бье от первой линии. — Если ты с предложениями от Алвы, то говори оттуда, где ты есть!

Робер остановился: второй Дракко слушался его по мановению пальца. В мыслях у Робера внезапно стало пусто. Что он мог сказать четырём упрямцам, вцепившимся в прошлое и словно поклявшимся не внимать голосу разума?

— Друзья! — крикнул он хрипло, подавшись вперёд. — Альдо мёртв. Что бы вы не делали сейчас или потом, его уже не воскресить. Ничто уже не будет как прежде. Но вы можете вернуться в Талиг и получить обратно свои имения и титулы. Я предлагаю вам мир. Разве есть что-нибудь, ради чего сегодня стоит проливать кровь наших людей?

— Это Ворон пообещал тебе вернуть наши права? — насмешливо осведомился Анатоль Саво.

— Алва не лжец, — твёрдо ответил Робер. — И вам это известно. Герцог Окделл и я на его стороне.

Дуглас Темплтон, приходившийся вассалом Окделлам, кинул вопросительный взгляд на Рихарда Борна. Тот яростно покусывал нижнюю губу.

— Пусть ваши люди разойдутся, оставив плату себе, — продолжал Робер. — А вы идите за мной. Я ручаюсь за вашу свободу и безопасность.

— Нет! — резко выкрикнул Рихард отрывистым голосом. — Никто не скажет, что граф Борн струсил в бою перед Вороном! Я не позволю равнять меня с этим предателем Пикмалем!

— Рихард!.. — попытался образумить его Робер, но Борн перебил его:

— Возвращайся обратно к своему новому сюзерену! — крикнул он презрительно. — И скажи ему, что истинные Люди Чести всегда и во всём идут до конца!

Робер невольно дёрнулся как от пощёчины. Даже если бы Борн прямо назвал его предателем, это не потрясло бы его сильнее. Рихард сказал правду: он, Иноходец Эпинэ, действительно нашёл себе нового сюзерена!

Обратный путь прошёл как в тумане.

Ворон ждал его, слушая доклад адьютанта, только что присланного полковником Гирке.

— Граф сообщает, что Люра застрелен, — бросил он, когда Робер приблизился. — Агиррэ ранен. Мятежники отступают к вашему замку. А ваши агарисские друзья, как я вижу, предпочитают драку?

Робер кивнул, чувствуя странный спазм в горле.

— Я не смог убедить их, — с трудом выговорил он.

— Вы сделали всё, что было в ваших силах. — Алва серьёзно посмотрел на него. — Остальное не в вашей власти.

Он обернулся к войскам: каждый кавалерист имел при себе два пистолета, палаш и кинжал. Был отдан приказ: в первый раз стрелять по команде, во второй – по собственному разумению. Тускло поблёскивающие металлические дула опустились, образуя одну линию. Только сейчас по отсветам на оружии Робер сообразил, что солнце уже вышло из-за горизонта. Он думал об этом возможно потому, что не хотел гадать, куда целит Алва.

— Пли!

Шеренгу стреляющих заволокло дымом, но по крикам и гортанным алатским проклятиям стало ясно, что первый залп принёс свои плоды. На той стороне уже были потери – убитые и раненые, хотя сейчас было трудно разобрать, что именно там происходит. Втайне Робер боялся, что не найдёт взглядом своих друзей, когда снова посмотрит вперёд.

Земля вздрогнула: это кавалерия Алвы перешла на кентер. Пирофор сменил аллюр без всякого указания со стороны хозяина. Пороховая завеса окончательно развеялась, и Робер увидел перед собой изрядно поредевший конный строй, ощетинившийся оружием. Дуглас Темплтон, стоя на стременах, без шляпы, с красным лицом, выкрикивал какой-то приказ; Анатоль Саво мчался на левый край фронта. Рихарда и Удо Борнов Роберу рассмотреть не удалось; времени было слишком мало.

Кавалеристы Ворона на ходу открыли беглый огонь, но без особого успеха. Со стороны противника грянул залп. Он показался Роберу очень громким – гораздо громче, чем первый (впоследствии выяснилось, что одновременно с алатцами выстрелили мушкетёры, оставленные Алвой за холмами). Некоторые лошади взвились на дыбы, кто-то со всего размаха рухнул в грязь. Боковым зрением Робер видел, как вокруг него падают люди. Но потери алатцев были значительнее: почти весь центр строя выкосило огнём мушкетёрских рот Ворона. Левая и правая шеренги – там Робер наконец заметил Удо Борна – начали спешно перестраиваться на скаку. Беглый огонь ещё продолжался, но уже через пару минут первые ряды всадников сшиблись друг с другом.

Робер не стрелял. Он врубился в гущу боя с одним палашом наперевес. Убивать он не хотел и старался лишь отражать удары, сыпавшиеся на него отовсюду. Пирофор Дракко гарцевал под ним так изящно, словно был придворным кавалером, танцующим гальярду.

Внезапно с левой стороны фронта до Робера донёсся истошный рёв: это виконт Валме во всю силу своих лёгких загорланил какую-то дикую песню.

— Лишь тот мне мил среди князей,

Кто в битву ринуться готов,

Чтоб пылкой доблестью своей

Бодрить сердца своих бойцов,

Доспехами бряцая![1]

Остального было уже не разобрать: виконт так увлёкся, нанося и парируя удары, что проглатывал большую часть песни, и лишь изредка выкрикивал в азарте, когда сшибался с очередным противником, разрозненные слова: