Вирджиния Бокер - Ищейка
Джон задумывается.
– Ну, есть парочка. Хэкни ближе, но Уэстферри лучше. Безопасная гавань для пиратских судов, заходящих туда за припасами перед походами на юг. Мой отец знает всех капитанов, да и я многих. На какой-нибудь корабль смогу, наверное, устроить нас без хлопот. Если выедем нынче же вечером, утром что-нибудь застанем.
– Нас? – переспрашиваю я. – Никаких «нас». Я еду одна.
– Ошибаешься, – говорит Джон. – Я с тобой. – Я открываю рот, чтобы возразить, но тут он поднимает руку: – Я слышал, что ты говорила. Но если ты проникнешь зайцем на корабль, а потом тебя найдут и захотят сделать так, чтобы другим неповадно было, то невозможность добраться до Блэквелла будет наименьшей из твоих проблем.
– Я вполне способна о себе позаботиться.
– Отлично! А кто позаботится о твоих швах? Кто приготовит тебе лекарство? Кто не даст тебе сдохнуть?
В его голосе резкие ноты – нечто среднее между гневом и злостью.
– Никто! – рявкаю я, закипая.
Наверное, это потому, что он говорит правду. В комнате наступает тишина, только мы сердито смотрим друг на друга.
– Я еду с тобой, – повторяет Джон.
– И я тоже, – говорит вдруг Файфер.
– Ты не едешь! – произносим мы с Джоном в один голос.
– Еду, и даже не смейте пытаться меня остановить! – парирует она. – У меня меч, и если Элизабет не хочет заполучить симметричный набор швов, а тебе не нужны такие же, то я еду с вами.
– И меня запишите, – поднимает руку Джордж.
– Это даже не смешно! – Я оборачиваюсь к Гумберту, и мне не надо повышать голос, потому что я уже ору: – Им нельзя ехать, и ты не должен их пускать! Слишком опасно, и ты это знаешь, и я знаю. Их могут поймать, могут убить, и что тогда?
Гумберт качает головой.
– Николас, – говорит он просто. – Всех нас волнует его судьба настолько, что невозможно сидеть на месте и ничего не делать. Так что чинить им препоны было бы неправильно и нечестно.
Я пытаюсь спорить, но Гумберт меня опережает.
– А тебе понадобится помощь, – напоминает он мягко. – Одной тебе не справиться.
Я захлопываю рот, скриплю зубами: что за глупость, ни черта они мне не помогут, никто мне не нужен, я одна и останусь одна. Но понятно, что сейчас мои возражения никто не будет слушать.
Тут мне приходит в голову мысль.
– Ну что ж, ладно, – говорю я. – Можешь нам помочь собраться?
Гумберт кивает, потом жестом зовет с собой Джона и Джорджа наверх. Когда они уходят, я обращаюсь к Файфер. Она не плачет, но еще шмыгает носом, и теперь оба ее глаза одинаково распухшие и красные.
– Совершенно идиотский план – сопровождать меня, – говорю я. – И вы сами это наверняка понимаете.
– Я понимаю, – говорит она. – Но Гумберт прав, тебе понадобится помощь.
– Но вы же не сможете мне помочь, – отвечаю я. – А если с вами что-нибудь случится, пока я буду там, я вам не смогу помочь.
– Предоставь-ка нам самим волноваться о наших судьбах. – Она направляется к двери. – Пора собираться.
– Ладно, давай. А я сперва должна кое-что сделать.
Я подхожу к столу Гумберта, беру перо и бумагу. Пусть я не могу помешать остальным ехать со мной к Блэквеллу, но могу по крайней мере сделать так, чтобы они выбрались из передряги.
Закончив писать, я аккуратно складываю страницы, запечатываю, капая сургучом на края и прижимая печать Гумберта с изображением сокола. Нахожу Бриджит.
– Вот эту записку отдай Гумберту в момент нашего отъезда. Это очень важно. Понимаешь?
– Конечно, мисс, – говорит она, встревоженная моим серьезным лицом. – Понимаю.
– Хорошо. И проследи, чтобы Хорейс никуда не делся. Гумберту он скоро понадобится.
Через несколько часов мы уже в конюшне Гумберта, грузим сумки на четырех лошадей. Одеты мы в ливреи его слуг: светло-серые штаны и рубашки с изображением оранжевого сокола на груди.
– Ночная езда может вызвать некоторое подозрение, – говорит Гумберт. – Так что если вас кто-нибудь остановит, скажите, что я жду срочный груз фруктов из Иберии на рассвете, а вы едете в порт его встречать.
– Фруктов? – говорит Джордж, залезая на специальную подставку, предназначенную для наездников. Он невысок, поэтому сесть на коня обычным образом не может.
– Конечно. Откуда бы еще мне взять апельсины, лаймы и лимоны посреди зимы? – Он хлопает Джона по плечу. – Как раз на прошлой неделе приходил груз. Хорошая идея, да?
Джон слегка улыбается и садится на коня.
– В Уэстферри есть гостиница, называется «Скорлупка». Мои слуги всегда там останавливаются. Спросите Иэна. Он вам даст пару комнат и не будет задавать лишних вопросов.
Гумберт выводит нас наружу. Всего лишь четыре часа пополудни, но уже наступает ночь. Вышла луна – блестящий серпик отчетливо виден в сумерках. Мы готовы отъехать, но тут я чувствую его ладонь на своей руке. Оборачиваюсь – он жестом велит мне приблизиться. Я наклоняюсь:
– В чем дело?
– Кольцо все еще у тебя? – шепчет он.
– Да. – Мне неловко, что я взяла его с собой. Видимо, он понял, что если я погибну, кольцо к нему не вернется. Я тянусь к сумке: – Вот тут оно, погоди минуту, я найду…
– Нет. – Он накрывает мою руку ладонью и мягко сдавливает. – Мне бы очень хотелось, чтобы ты надела его на маскарад. Хорошо?
– Да, ладно, – отвечаю я. – Но зачем?
– Оно приносит удачу. Да, я понимаю, глупые стариковские суеверия. Но мне будет спокойнее, если я буду знать, что ты его надела.
Он прав – глупое суеверие. Но удача лишней не бывает.
– Ладно, надену, – говорю я. – Спасибо.
Он еще раз пожимает мне руку, и я уже трогаюсь с места, когда вдруг до меня доходит.
– Постой! – говорю я. – Ты же меня слышишь. Я все время говорила шепотом, а ты слышал? Так ведь? – Я смотрю на него и наконец-то все понимаю. – Ты же вовсе не глухой?
Гумберт подмигивает:
– Ох, не знаю. Все мы не очень-то хорошо слышим, каждый по-своему, согласна? – Он смеется, глядя на мое ошеломленное лицо. – Чудесный и очень удобный недостаток, должен тебе сказать. Будучи глухим, многое можно узнать. Ты была бы поражена, узнав, что говорят люди, когда думают, будто их никто не слышит.
Тот станет опорой, чьи верны и ухо и глаз. Файфер думала, что это сказано про Шуйлера, и вроде бы так и есть, но это относится еще и к Гумберту. Интересно, знает ли она?
Я качаю головой и смеюсь – не могу удержаться.
– Наша маленькая тайна?
Я киваю.
– Хорошая девочка. Давайте теперь, в добрый путь.
Мы вчетвером уезжаем прочь. Но еще до того, как мы достигаем пределов обширных владений Гумберта, я вижу высоко в небе сокола. Он парит над нами, потом пикирует прочь, и в лапах у него зажата свернутая записка.
– Это, случаем, не Хорейс? – спрашивает Джордж.
– Он, – подтверждает Джон. – Я подумал, что Гумберт напишет моему отцу, сообщит, что мы едем. Но считал, что он дождется хотя бы, когда мы покинем его владения.
Я улыбаюсь. Пока что все идет по плану.
К Уэстферри мы подъезжаем уже в темноте. Иэна, друга Гумберта, находим быстро. Он ставит наших лошадей в конюшню, кормит нас, показывает нам наши комнаты – все это без единого вопроса. Мы с Файфер немедленно заваливаемся спать. Я выдохлась, бок болезненно пульсирует. Джон мне его перевязал туго перед выездом, но три часа в седле – нешуточная нагрузка.
Когда я открываю глаза, уже утро. К моему удивлению, светит солнце. Мы с Файфер одеваемся и идем в соседнюю комнату к Джону и Джорджу. Джон у окна, глядит на стоящие в гавани корабли. Он полностью одет и готов к выходу.
– Видишь его? – спрашивает Файфер, ставя сумку на пол.
– Его? – переспрашиваю я. – Мне казалось, ты говорил, что можно выбирать любой из этих кораблей?
Джон пожимает плечами, но не оборачивается.
– Да. Возможно, так и поступим. Но предпочитаю нанять тот, который я знаю. Это будет легче – учитывая то, куда мы просим нас отвезти.
Входит Джордж, приносит завтрак, и мы все едим, пока Джон продолжает наблюдать за гаванью. Файфер и Джордж играют на кровати в карты, а я сижу в кресле в углу, старательно набираясь сил. Хотя ночью я и спала, ощущаю некоторую усталость. Наверное, все дело в швах. Не могу припомнить, когда бы меня так выматывала рана.
А потом я чувствую, что меня осторожно трясут за руку.
– Элизабет, проснись! – Промаргиваясь, вижу стоящего рядом Джорджа. – Пора.
Он помогает мне встать с кресла и подает мою сумку.
Джон стоит у двери, ожидая. Со мной он не разговаривает – по крайней мере, по своей воле – с самого отъезда от Гумберта. Время от времени я ловлю на себе его взгляд, когда он думает, что я отвлеклась. Но когда пытаюсь встретиться с ним глазами, он нарочно смотрит в сторону. На причале полно людей – в основном грузчики, разгружающие и нагружающие выстроившиеся вдоль набережной корабли. Несколько мгновений я стою, наслаждаясь ощущением теплого солнца на коже. Вроде бы все безопасно – насколько вообще уместно слово «безопасность» в моем случае. Но почему-то у меня начинает покалывать в затылке – так, как бывает, когда на тебя смотрят.
