Скотт Сиглер - Ночная жажда
– Тридцати, папа. Мамы нет с нами уже десять лет.
Майк снова отмахнулся, а потом стукнул себя по груди:
– Здесь, внутри, я по-прежнему женат. Она очень любила меня. Я знаю, ты относишься к этому скептически, но… что бы вы, безбожные язычники, ни мнили о себе, когда я оставлю этот бренный мир, то, уверен, снова окажусь рядом с нею. И ты, потому что тебя она тоже любила.
Когда Майк говорил о своей жене, вездесущий огонек в его глазах сразу гас, исчезал. Нелегко было видеть его в таком состоянии. Смерть супруги оставила в его сердце глубокую рану.
– Я тоже скучаю по ней, папа…
Майк отвернулся ненадолго, а потом на его лице вновь появилась привычная усмешка.
– Робин напоминает мне о твоей матери. В ней есть искорка; она из тех, кто сначала рассмеется, а потом задумается, надо ли было смеяться. Ты ведь и сам знаешь об этом, не так ли?
Проблемы в личной жизни уже давно покинули мысленный список приоритетов Брайана. Ему казалось, что чем больше он избегает Робин, тем лучше. Он чувствовал, что жизнь его напарника Пукки потихоньку превращается в кошмар, и не хотел, чтобы то же самое произошло и с нею.
– Знаю, папа, Робин – замечательная женщина. Но пусть все идет своим чередом. У нас с нею все кончено.
– И что теперь? Собираешься найти себе еще кого-нибудь?
Брайан откинулся назад и почесал затылок. Нет, он не собирался никого искать, потому что не хотел. Если не получилось с Робин, значит, ни с кем не получится.
Майк наклонился к нему через стол. На долю секунды Брайан представил себе лицо отца, который примерно так же беседовал с ним по душам в тот день, когда Клаузер-младший вернулся домой после очередной драки.
– Ты не слышишь меня, сынок. Итак, она дала тебе пинок под зад. Отлично. Выше голову! Забудь о гордости. Тебе нужно провести с Робин много-много дней, и этого все равно окажется недостаточно. Как и мне с моей Старлой. Ты должен сейчас пообещать, что возобновишь отношения с Робин!
– Папа, я вообще-то взрослый…
Майк стукнул кулаком по столу так, что Брайан даже вздрогнул.
– И не надо называть меня папой, парень. Утри сопли! Ты слишком сосредоточен на своей гребаной работе, а я-то знаю, что это такое. Тебе нужна хоть какая-то отдушина в жизни, иначе это дерьмо сожрет тебя с потрохами. Пообещай мне. Немедленно!
Взгляд, брошенный на лицо отца, убедил Брайана в том, что если он не уступит, то сменить тему разговора не удастся.
Серийный убийца, страшные сны, от которых просыпаешься в холодном поту, странные символы, нарисованные человеческой кровью… Как освободиться от всех этих переживаний, не дававших ему покоя в последнее время? Но, глядя на сидящего рядом человека, Брайан понимал, что одно из решений заключается в поддержке, которую оказывают неравнодушные к тебе люди. Его напарник… Его отец. Он ведь, оказывается, так любит его! Почему он так редко об этом задумывается?
Возможно, в свои тридцать пять лет Брайан не сильно отличался от тринадцатилетнего мальчишки…
– Хорошо, папа. Я поговорю с ней.
Майк Клайзер сразу расслабился и подмигнул сыну.
– Прекрасно. А теперь, когда я выиграл битву, не хочешь ли ты мне рассказать, что у тебя происходит на работе? Без обид, сынок, но я знаю шлюх, которые, работая сутками, выглядят намного свежее тебя.
Брайан поднял вилку, воткнул в кусочек колбаски и начал бесцельно водить по тарелке.
– Брайан, я знаю, что не коп, но все же попробую понять. Кроме того, я могу просто выслушать.
Его отец всегда обладал способностями читать мысли.
– То, что происходит со мной… – Брайан замолчал. Возможно, не стоило сейчас рассказывать отцу все – по крайней мере пока, – хотя кое-чем поделиться все-таки было бы полезно. Чтобы снять с себя часть этого невыносимого бремени. – Это довольно странно. Меня посещают… какие-то навязчивые мысли.
– Что еще за мысли?
Брайан прекратил возить колбасой по тарелке и решил выразиться по-другому.
– Ну, о том, что определенные люди заслуживают смерти.
– Так и есть, – сказал Майк. – Ты про того бандита, которого шлепнул в ресторане? Пукки звонил мне и рассказывал…
– Да ты что?!
– А что? – сказал Майк. – Если б твой напарник не звонил мне раз в неделю, я бы понятия не имел, что творится в твоей жизни. И тебе, кстати, было бы полезно время от времени набирать мой номер. И заезжать почаще.
– Тоже мне, нравоучитель нашелся!
– Пошел к черту, – сказал Майк. – Знай, твоей матери больше нет на свете. И мне не так уж много осталось…
В принципе, ему повезло, что отец жил в том же городе. Однако Брайан навещал Майка не чаще двух раз в месяц…
– Прости, – проговорил Брайан. – Постараюсь исправиться. Но эти мысли не о гангстере в ресторане. Они о другом… совсем о другом.
– Сынок, помни, что ты – Клаузер. Я не могу прикидываться, будто хорошо знаю твою работу и все ее прелести. Но ведь ты, по большому счету, хороший человек. Ты делаешь так, чтобы даже толстяки вроде меня жили себе и поплевывали. Мрачные мысли нужно выкинуть из головы. Подумай лучше о той пользе, которую ты приносишь людям. Понимаешь?
Его отец понятия не имел, о чем говорит. И все же его слова несли в себе определенный смысл.
– Да, папа. Я понимаю. Послушай, давай пока не будем об этом. Ты не возражаешь, если мы поговорим о «Найнерс»[32]?
Майк Клаузер откинулся назад и сморщился, потом почесал себе нос.
– О «Найнерс»? Бог мой, сынок, ты сам этого захотел!
Следующие полчаса Брайану было уже не до снов, кровавых символов и изуродованных трупов, потому что Майк Клаузер окунулся в любимую тему американского футбола. Он разобрал по полочкам всех игроков из команды «Сан-Франциско фортинайнерс», которую прочил в победители Супербоула[33] следующего сезона.
Черт бы побрал этого Пукки! Он точно знал, в чем сейчас нуждался его напарник. Когда твой напарник знает о тебе все, это обычно напрягает. Но иногда приходится воздать ему должное…
Парлар, Дж. —?
Робин Хадсон проснулась утром после ужасного трехчасового сна и отвела Эмму в соседнюю квартиру, где ее ждала веселая компания: Большой Макс и его питбуль Билл. Потом вернулась, выпила наспех большую кружку кофе (без сахара, ведь одинокая женщина должна следить за своей талией) и спустилась вниз к мотоциклу.
Когда она приехала на работу, ее уже ждал список из пяти имен, написанных мелом на зеленой доске. Четыре имени с пометкой «От естественных причин» и одно – с вопросительным знаком. Последним было помечено имя Парлар, Дж.
Она подошла к шкафу с трупами, открыла дверцу и выдвинула полку с телом Парлара. Вопросительный знак, по-видимому, был не нужен – маловероятно, чтобы смерть наступила от естественных причин: сломанные кости и ушибы; многочисленные разрывы в области брюшной полости; около 20 процентов тела обожжено – от брюшной полости до груди и лица.
Наиболее сильные ожоги были на лице и руках, не защищенных одеждой. Внутренние стороны ладоней и пальцы покрылись волдырями; когда ударило пламя, мальчик, видимо, машинально поднял руки, чтобы закрыть лицо. Очевидно, какая-то вспышка или столб пламени. С левой стороны волосы выгорели сильнее, чем с правой; видимо, мальчик инстинктивно отпрянул, когда это произошло.
Робин прочитала предварительный отчет эксперта-криминалиста с места происшествия. Брайан и Пукки снова оказались первыми? Они обнаружили уже второго убитого подростка подряд… Странно как-то. В отчете говорилось, что Джей Парлар не только получил три удара колющим предметом, после чего сильно обгорел, он еще и упал с высоты четвертого этажа на металлический фургон.
– Да уж, Джей, – тихо проговорила Робин. – Досталось тебе…
Она вспомнила о звонке Пукки, мысленно спрашивая себя, способен ли Брайан на подобную жестокость.
И еще раз окинула взглядом труп.
А что именно спрашивал у нее Пукки? Мог ли Брайан совершить нечто подобное?
Нет. Это невозможно. Ясно, что Пукки имел в виду не что-то конкретное, а так, вообще…
Робин задвинула полку с трупом обратно, закрыла дверцу, а затем отправилась к своему компьютеру. Там ее ждали результаты кариотипного анализа убийцы Оскара Вуди.
На спектральном кариотипе виднелись четыре ряда нечетких, сдвоенных линий, каждая из которых – с различным неоновым свечением. На картинке отобразились двадцать три сдвоенные хромосомы человеческого генома. Последняя пара – та, которая определяла пол человека – обычно представляла собой сочетание XX для женщины или XY – для мужчины.
У убийцы Оскара Вуди одна из хромосом была X-типа. Это Робин четко увидела. Но ее парная хромосома не была похожа ни на X, ни на Y…
– Что это, черт возьми?..
Она никогда не видела ничего подобного. Бессмыслица какая-то! Может быть, плохо провели тест? Похоже, нет – ведь остальная часть кариотипа выглядела совершенно нормальной.
Это точно был не синдром Клайнфельтера, а что-то другое. Что именно – предстояло выяснить…
