Джо Аберкромби - Красная страна
– Полагаю, было бы выгодно возить сюда мечи, а обратно – оставленную мебель, – задумчиво проговорила Шай.
– У тебя отлично наметан глаз на выгодные сделки, – сказала Корлин, усмехаясь уголком рта.
Трудно было найти в суматохе более трезвый рассудок, но эта женщина раздражала, делая такое лицо, будто все знала лучше других.
– Сами они ко мне не прибегут.
Шай отдернулась, когда на дорогу перед ней брызнула струя птичьего помета. Здесь вообще кружили целые стаи пернатых – от самых больших до совсем крошечных. Пронзительно щебеча и горланя, они кружились в вышине, сидели рядком, сверля пронзительным взглядом едущих мимо, дрались друг с другом на мусорных кучах, вышагивали в поисках – как бы слямзить что-нибудь, что плохо лежит, и то, что хорошо лежит, тоже. Мост, палатки и даже людей покрывали полоски их белесого дерьма.
– Одна из них вам просто необходима! – кричал торговец, держащий за шкирку злобно шипящую кошку и сующий ее Шай под нос. Другие хвостатые собратья по несчастью выглядывали из клеток с видом заключенных на долгие срока. – В Кризе бегают крысы размером с коня!
– Тогда и кошки нам понадобятся побольше! – рявкнула Корлин в ответ, потом повернулась к Шай: – А где твой раб?
– Помогает Бакхорму перегонять его стадо через этот долбаный бардак, смею заметить. – И сварливо добавила: – Он не раб!
Похоже, ей на роду написано защищать людей, которых охотно удавила бы своими руками.
– Ну, ладно, твой мужчина-шлюха.
– И это мимо, насколько я знаю. – Шай хмуро смотрела на человека в расстегнутой до пупа рубашке, который выглядывал из-за засаленного полога палатки. – Правда, он говорил, что освоил много ремесел…
– Мог бы попытаться заняться хотя бы этим. Насколько я вижу, это единственный способ, который поможет ему вернуть тебе долг.
– Поживем, увидим, – ответила Шай, хотя она начинала полагать, что Темпл – не самое лучшее вложение денег. Этот долг ему предстоит выплачивать до Судного дня, если не помрет раньше, что казалось более вероятным, или не найдет какого-то другого дурачка, с которым сбежит в ночь, что казалось еще более правдоподобным. В прошлые годы она называла Лэмба трусом. Но он, по крайней мере, никогда не боялся работы. Никогда, на ее памяти, не жаловался. Темпл же, едва открывал рот, начинал скулить о пыли или непогоде, или о натертой заднице.
– Я тебе покажу натертую задницу, – прошипела она. – Бесполезный говнюк.
Может, стоит пытаться отыскать в людях лучшее, что у них есть, но Темпл был из тех, кто умел это очень хорошо скрывать. До сих пор. А что следует ожидать, вылавливая мужчину из реки? Героя?
Две дозорные башни некогда защищали подходы к мосту по обоим берегам. На ближнем они разрушились и превратились в заросшую груду камней. Но между ними кто-то сляпал наспех ворота – самое отвратное произведение столярного искусства из всех виденных Шай, а она в свое время переломала немало досок. Остатки древнего фургона, ящики, бочки, из которых во все стороны торчали гвозди, и даже колесо, прибитое спереди. На обломанной колонне с одной стороны восседал парнишка, напустивший на себя самый воинственный вид, что Шай когда-либо видела.
– Па! У нас гости! – крикнул он, когда к воротам приблизились Лэмб, Свит и Шай, а за ними и остальные фургоны завязшего в толчее Братства.
– Вижу, сынок! Отличная работа! – произнес здоровенный мужик, побольше Лэмба, пожалуй, с нечесаной рыжей бородой.
С ним рядом стоял рыхлый типчик с очень пухлыми щеками, в шлеме, созданном для человека гораздо менее пухлого, который сидел на нем, как чашка на булаве. Еще один почтенный обыватель вызвездился на разрушенной башне, держа в руках лук.
Рыжебородый вышел перед воротами с копьем в руках. Он не целился в них, но и не целился в сторону.
– Это – наш мост, – сказал он.
– Вот это да! – Лэмб стащил шляпу и вытер ею лоб. – Никогда бы не подумал, что вы, парни, так здорово управляетесь со строительством из камня.
Нахмурившись, Рыжебородый немного поразмыслил – не стоит ли обидеться. Потом сказал:
– Нет, мы это не строили.
– Но это наше! – закричал Пухлый, как если бы громкость добавляла словам истинности.
– А ты – здоровенный дурак! – добавил парнишка со столба.
– А кто докажет, что это ваше? – спросил Свит.
– А кто докажет, что это не наше? – воскликнул Пухлый. – Собственность охраняется законом!
Шай оглянулась, но Темпл все еще волочился за стадом.
– Ха! Когда нужен проклятый законник, его никогда нет под рукой.
– Если хотите пройти, нужно платить. Марка за одного человека, две – за каждую скотину, три – за фургон.
– Да! – присоединился мальчишка.
– Вот так дела! – Свит покачал головой, будто воочию наблюдал разложение всех ценностей человечества. – Запрещать человеку ехать туда, куда ему хочется.
– Есть люди, готовые получить прибыль с чего угодно, – сказал Темпл, наконец-то подъехавший верхом на муле.
Он стащил тряпку с лица – желтая полоса пыли вокруг глаз смотрелась, как шутовская раскраска – и блекло улыбнулся, словно делал одолжение Шай.
– Сто сорок четыре марки, – сказала она.
Улыбка Темпла испарилась, что доставило Шай видимое облегчение.
– Как я разумею, надо поговорить с Маджудом, – вздохнул Свит. – Погляди только, расходы как снег на голову.
– Погоди! – махнула рукой Шай. – Как по мне – ворота так себе. Даже я могу их сломать.
– Хочешь попробовать, женщина? – Рыжебородый стукнул копьем о землю.
– Ну, попробуй, сука! – заорал паренек. Его голос уже начал раздражать Шай.
– Мы-то не хотим решать дело силой. – Она потерла ладони. – Но вот духолюды не всегда бывают мирными, как я слышала… – Перевела дух, позволяя тишине выступить на своей стороне. – Говорят, Санджид опять вырыл меч войны.
– Санджид? – вздрогнул Рыжебородый.
– Он самый, – Темпл подхватил ее замысел, показывая изрядную живость ума. – Бич Дальней Страны! Вчера вырезали Братство из пятидесяти человек не далее как в дневном переходе отсюда. – Он широко открыл глаза и потянул себя за уши. – Все уши куда-то подевались.
– Я лично был там, – добавил Свит. – И с содроганием вспоминаю те издевательства над трупами, которые наблюдал.
– Да, издевались, – сказал Лэмб. – Меня тоже трясло.
– Да его вывернуло наизнанку! – воскликнула Шай. – Чтобы защититься от подобных неожиданностей, я предпочла бы иметь крепкие ворота. На той стороне такие же хлипкие?
– С той стороны мы ворот не делали… – ляпнул парнишка, прежде чем Рыжебородый яростным взглядом вынудил его замолчать.
Но первую атаку они выиграли. Шай коротко вздохнула.
– Ну, как по мне, так это ваше дело. Ведь это – ваш мост. Но…
– Что? – подхватил Пухлый.
– Так получилось, что с нами едет человек по имени Абрам Маджуд. Замечательный кузнец, между прочим.
– И кузница у него с собой, да? – хохотнул Рыжебородый.
– Ну, да. Он сам ее придумал, – развела руками Шай. – Он и его партнер Карнсбик запатентовали передвижную кузницу.
– Чего-чего?
– Такое же чудо нашего времени, как ваш мост – чудо времен минувших, – проговорил Темпл, искренний как никогда.
– Полдня – и у вас будет полный набор скоб, уголков, оковок, петель для ворот на обоих концах моста. И ни одна армия не пройдет через такие ворота.
Рыжебородый облизнулся и посмотрел на Пухлого. Тот облизал губы в ответ.
– Ладно. Тогда вот мое слово – половина стоимости проезда, если вы почините наши ворота…
– Едем бесплатно или не едем вообще.
– Половина! – рычал Рыжебородый.
– Сука! – добавил его сын.
Шай прищурилась.
– А ты что скажешь, Свит?
– Свит? – теперь в голосе Рыжебородого звучала не угроза, а восхищение: – Ты – Даб Свит, первопроходец?
– Тот, кто убил бурого медведя? – спросил Пухлый.
– Задушил, – Свит приосанился в седле. – Задушил мохнатого ублюдка этими самыми руками.
– Он? – завизжал мальчишка. – Этот проклятый карлик?
Отец отмахнулся от него.
– Кого колышет его рост? Скажи, Даб Свит, а можно использовать твое имя для моста? – Он воздел одну руку, словно указывал на вывеску. – Мы назовем это – «Переправа Свита»!
Предложение озадачило знаменитого жителя пограничья.
– Дружище, мост стоит здесь тысячу лет. Никто не поверит, что это я его построил.
– Они будут думать, что ты им пользуешься! Ведь каждый раз, пересекая реку, ты проходишь здесь.
– Каждый раз я перехожу там, где мне удобнее. Дерьмовый был бы из меня проводник, если бы я делал по-другому. Верно ведь?
– А мы будем говорить, что ты проезжаешь всегда здесь!
– Все это кажется мне жутко дурацким, – вздохнул Свит. – Но я думаю, имя это всего лишь имя…
– Обычно он берет пятьсот марок за использование своего имени, – вставила Шай.
– Что? – ошалел Рыжебородый.
– Что? – удивился Свит.
– А что тут такого? – подхватил ушлый Темпл. – В Адуе есть один булочник, так он платит Свиту тысячу марок в год за право разместить его портрет на коробках.
