Стивен Кинг - Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли
– А зачем вам к Блейну? – спросил один из оставшихся пятерых младов. – Он давно не шевелится у себя в Колыбели… уже много лет. Он перестал даже болтать на свои разные голоса и смеяться.
Болтать на разные голоса и смеяться? – Эдди недоумевал. Он поглядел на Сюзанну. Быть может, она что-нибудь понимает. Но она лишь пожала плечами.
– Последним к Блейну ходил Ардис, – сообщила забрызганная кровью женщина.
Дживз угрюмо кивнул:
– Ардис всегда, когда пьяный, дурел. Блейн ему задал какой-то вопрос. Я его слышал, но только не понял, о чем шла речь… что-то насчет матери воронов, впрочем, не знаю… и когда Ардис не смог ответить, Блейн спалил его голубым огнем.
– Электричеством? – уточнил Эдди.
Дживз и забрызганная кровью женщина одновременно кивнули.
– Ага, – подтвердила женщина, – им самым. Электричеством. Так называли его в стародавние времена. Я-то знаю.
– Вам вовсе не обязательно заходить в Колыбель, – неожиданно предложила Сюзанна. – Просто отведите нас куда-нибудь, откуда она видна. А дальше мы пойдем сами.
Женщина недоверчиво на нее покосилась. Потом Дживз притянул голову толстухи к себе и стал что-то шептать ей на ухо. Трое оставшихся младов стояли чуть поодаль, выстроившись неровной линией и глядя на Эдди с Сюзанной невидящим взором, как люди, еще не очухавшиеся после массированного воздушного налета.
Наконец женщина оглянулась.
– Ладно, мы вас отведем к Колыбели, и скатертью вам дорога.
– Я тоже так думаю, – согласился с ней Эдди. – Ты и Дживз, вы пойдете с нами. Остальные свободны. – Он окинул их мрачным взглядом. – Только имейте в виду: хоть одно брошенное из засады копье, хоть одна стрела или кирпич – и эти двое умрут на месте. – Угроза его прозвучала так слабо и так бессмысленно, что Эдди тут же пожалел о сказанном. Разве этих придурков волнует судьба этой парочки или любого другого отдельно взятого «собрата» по клану, если они каждый день отправляют двоих-троих в мир иной. А-а, ладно, подумал он, глядя вслед удалявшимся младам, которые улепетывали не оглядываясь, теперь уже поздно. Раньше надо было думать.
– Идемте, – сказала женщина. – Хотелось бы поскорее от вас отделаться.
– Взаимно, – откликнулся Эдди.
Но прежде чем они с Дживзом сдвинулись с места, женщина сделала одну вещь, при виде которой сердце у Эдди немного смягчилось: опустившись на колени, она убрала волосы с лица мужчины в «шотландской юбке» и запечатлела на его грязной щеке поцелуй.
– Прощай, Уинстон, – шепнула она. – Подожди меня там, где расступаются деревья, а вода сладка. Подожди, я приду к тебе. Обязательно, как рассвет гонит сумрак на запад.
– Я не хотела его убивать, – вдруг сказала Сюзанна. – Я хочу, чтобы ты это знала. Но мне не хотелось умирать самой.
– Да. – Лицо, повернувшееся к Сюзанне, было суровым и на удивление спокойным. Глаза женщины были сухи. – Только если вы думаете войти к Блейну, вы все равно умрете. И скорее всего вы умрете так, что еще позавидуете Уинстону, бедняге. Он жесток, этот Блейн. Самый жестокий из всех злобных духов в этом жестоком и злобном месте.
– Пойдем, Мод. – Дживз помог ей подняться на ноги.
– Да. Надо с этим покончить. – Она смерила взглядом Сюзанну и Эдди. Взгляд ее был исполнен решимости, но и смятения тоже. – Прокляты будут мои глаза за то, что смотрели они на вас. И прокляты будут ваши револьверы, ибо все наши беды от них.
И при таком отношении, подумала про себя Сюзанна, ваши беды, сестрица, не закончатся и через тысячу лет.
Мод быстрым шагом пошла по улице Черепахи. Дживз вышагивал рядом с ней. Эдди, которому приходилось катить коляску с Сюзанной, едва поспевал за ними. Очень скоро он стал задыхаться. Высокие здания с резными арками уступили место увитым лозой строениям, рассеянным по широким, давно не знавшим ухода лужайкам. Когда-то, наверное, здесь был богатый и дорогой район. Одно из зданий особенно выделялось на общем фоне: незамысловатая внешне постройка в форме куба из белых каменных плит и с рядом колонн, поддерживающих нависающую крышу. Эдди опять вспомнились фильмы о гладиаторах, которые так ему нравились в детстве. Сюзанне, получившей более полное и классическое образование, вспомнился Парфенон. Оба сразу заметили изумительный каменный бестиарий – Медведя и Черепаху, Рыбу и Крысу, Коня и Собаку, скульптурные фигурки, выстроившиеся по краю крыши в колонну по две, – и поняли, что наконец-то пришли куда надо.
Всю дорогу их не покидало неприятное ощущение, как будто за ними наблюдает множество глаз – глаз, исполненных ненависти и в то же время благоговейного страха, – и теперь оно только усилилось. Над городом разразилась гроза. Первый гром прогремел, когда Эдди с Сюзанной увидели монорельс: как и гроза, он врывался в город с юга, сливался с улицей Черепахи и входил прямиком в Колыбель Лада. А когда они подошли к нему, старые иссохшие тела на столбах по обеим сторонам проспекта задергались и заплясали под порывами ветра.
22
Они бежали еще долго-долго, Бог знает сколько (Джейк ничего уже не соображал; его хватило только на то, чтобы отметить, что барабаны опять замолчали), а потом Гашер снова остановил его резким рывком. На этот раз Джейк сумел устоять на ногах. У него открылось второе дыхание. Гашеру, старой развалине, было хуже.
– Уф! Мой старый насос дает сбои, мой сладкий.
– Плохо дело, – безучастно откликнулся Джейк и отлетел назад. Гашер со всей силы вмазал ему по щеке.
– Ну да, ты и слезы не уронишь, если я здесь скопычусь. Знаю я, как же! Только ты не надейся, мой юный друг… старина Гашер многих уже проводил и многих еще проводит, и не для того я родился на свет, чтобы отбросить копыта у ног такой, как ты, сладенькой душки-ягодки.
Джейк с безразличием выслушал весь этот бред. От твердо решил для себя, что Гашер отойдет к праотцам уже сегодня. Он лично за этим проследит. Может быть, Гашер прихватит с собой и его, но Джейку было уже все равно. Он утер кровь с разбитой губы и вперил задумчивый взгляд в свою испачканную ладонь, удивляясь при этом, насколько же быстро желание убивать завладевает человеческим сердцем.
Гашер, заметив, что Джейк разглядывает окровавленные свои пальцы, расплылся в ухмылке.
– Что, текут соки? Вот так-то. И это еще не последние соки, которые твой старый друг Гашер повыдавит из твоего стройного юного деревца, пока не доведет его до ума. А уж до ума он его доведет, будь уверен. – Он указал вниз, на выщербленную мостовую. Проследив взглядом за пальцем Гашера, Джейк увидел ржавую крышку люка, прикрывавшую вход в подземную шахту. На ней стояло заводское клеймо, которое Джейк уже где-то видел не так давно: ЛИТЕЙНЫЙ ЦЕХ ЛАМЕРКА.
– Там сбоку есть ручка, – доверительно сообщил Гашер. – Видишь? Вот и давай займись: поднимай крышку. И поживее. Тогда, может быть, ты предстанешь пред светлые очи Тик-Така со всеми зубами.
Джейк без слов взялся за ручку и потянул. Достаточно сильно, но все-таки не со всей силы. Лабиринт узких улочек и переулков, по которому прогнал его Гашер, мог бы повергнуть в уныние кого угодно, но здесь, наверху, было хотя бы светло. Джейк не знал, что их ждет в подземелье под городом, где непроглядная тьма исключает не то что возможность, а даже мечты о побеге… и он не спешил это выяснить. Во всяком случае, до тех пор, пока его не принудят уже конкретно.
Гашер, однако, быстро расставил все по своим местам.
– Она слишком тяжелая… – начал было Джейк, но договорить не успел, потому что «пират» схватил его за горло и рывком приподнял над землей, так что лица их оказались на одном уровне. После долгого бега по закоулкам щеки его чуточку порозовели и увлажнились от пота, а язвы, разъедающие его плоть, приобрели омерзительный желто-пурпурный оттенок. Открытые язвы как будто дышали, равномерными толчками исторгая куски зараженной плоти и сгустки крови. Джейк успел еще уловить его смрадное дыхание, а потом Гашер сдавил его горло, и дышать стало нечем.
– Послушай, гаденыш. И слушай внимательно, потому что это мое последнее предупреждение. Ты сейчас же поднимешь эту гребаную болванку, иначе я тебе этой вот самой рукой оторву язык. И можешь кусать меня, сколько захочешь, пожалуйста, потому что болячка уже у меня в крови и не пройдет и недели, как на твоей нежной мордашке расцветут пышным цветом первые цветочки – если, конечно, ты доживешь. Ты хорошо меня понял?
Джейк отчаянно закивал головой. Лицо Гашера расплывалось уже в серых складках сгущающегося тумана, а голос его доносился как будто откуда-то издалека.
– Вот и славненько. – Гашер отшвырнул Джейка прочь. Обмякшее тело мальчика шлепнулось на мостовую рядом с люком; он жадно хватал ртом воздух, давясь, как будто его рвало. Наконец ему удалось сделать вдох – воздух со свистом ворвался в легкие, обжигая их жидким огнем. Джейк выплюнул комок окровавленной слизи. Теперь его точно едва не стошнило.
