Аттестат зрелости 2 (СИ) - Рюмин Сергей

— Тайник в подвале молитвенного дома (инквизитор упорно отказывался называть церковь иначе) под сундуком с одеждой, — сообщил он. — В подвале второго дома справа от молитвенного дома в левом дальнем углу крышка входа в еще один подвал. Это еще одно убежище. А в верхней комнате в башне тайник находится в середине потолка. Там надо выломать доски. Ловушка есть только в первом тайнике. Леска с гранатой.

Пожалуй, хватит допросов. Я успел устать беседовать с душой. Отвечает, как робот, только на прямо поставленный вопрос. Ладно, последний вопрос и хватит.

— Кто такой служка? Где он прячется?

— Кандидат в инквизиторы Кшиштоф Ободзев из Гданьска. Он живет в подвале второго дома.

Я задумался, что делать с душой инквизитора. Усмехнулся.

— Ты не отправишься в ад! — сказал я. — Ты пойдешь на перерождение!

Прямо в Астрале я наложил на него конструкт упокоения. Ну не развеивать его же в самом деле!

Инквизитор истаял, а я вышел из Астрала.

Макарыч сидел на пороге спиной ко мне, шишок уже залез в подвал. Лесник почувствовал или услышал, что я пошевелился и встал, обернулся.

— Я допросил душу инквизитора, — сообщил я. — Служка сидит в подвале через дом. Сокровища, — я саркастически усмехнулся, — тоже недалеко.

В подвале вдруг сильно громыхнуло. Казалось, даже пол подскочил. Со стен посыпалась пыль.

— Блин! — выругался я. — Шишок нарвался!

Мы с лесником подскочили к люку. В этот момент из люка выскочил шишок — целый и невредимый, только весь взъерошенный, с вздыбленной шерсткой, сделавшей его раза в два шире, и с глазами вполлица.

— Хозяин! — заверещал он. — Оно… Оно… Оно как бумкнет!!!

— Не успел сказать, — облегченно вздохнув, сказал я. — Там ловушка была. Граната на леске. Единственный тайник с ловушкой. Остальные два пустые. В смысле, без всяких там…

Василий Макарович молчал, только переводил глаза с шишка на меня. Потом махнул рукой.

— Что там было?

Шишок потупился, виновато сообщил:

— Там деньги лежали бумажные, сберкнижки. Я под сундуком с одёжой тайник почуял. Сундук отодвинул, крышку поднял, а оно бабахнуло да прям в лицо. Еле успел барьер поставить.

— Какой барьер? — влез я.

— Защитный, — пояснил Макарыч. — У него своя магия.

— Понятно, — кивнул я. — Кстати, я на тебя защиту наложил, когда мы в скит вошли. Имей ввиду.

— Спасибо! — поблагодарил меня лесник.

На шишка, на всякий случай, я тоже тогда конструкт «каменной кожи» сбросил. Может, и пригодился? Кто знает, какая защита у его «барьера»?

Василий Макарович включил фонарь — длинный, на трех больших батарейках. Мы спустились вниз. Сундук с одеждой был опрокинут на бок. Из воронки под ним струился дымок. Неприятно пахло гарью. Вокруг воронки в беспорядке лежали обрывки бумаг.

— Ты в темноте нормально видишь? — спросил лесник.

— Нормально, — ответил я. Про свое магическое зрение я напоминать лишний раз не стал. Нагнулся. Подобрал бумажку — обрывок 25-рублевой банкноты.

— Ну, теперь собирай! — скомандовал Макарыч шишку. — Всё собирай! Сам раскидал…

— Я не раскидывал! — возмутился шишок.

— Раскидал, раскидал! — насмешливо возразил лесник. — Без нас полез в тайник? Без нас. Вот и огрёб.

Он повернулся ко мне:

— Пошли дальше!

Мы вылезли из подвала. Несмотря на взрыв, лестница совсем не пострадала.

— Где, ты говоришь, этот самый служка спрятался? — с боевым задором вопросил Макарыч. — Сейчас мы ему…

— Не спеши, — я одёрнул его на всякий случай. — Вдруг у него амулеты какие…

— Да я так, — отмахнулся лесник. — Давай подождем нашего товарища.

— И не говори, — согласился я. — Разведчик отменный!

Через пару минут к нам присоединился шишок. Я вкратце рассказал ему, что мне сообщила душа инквизитора. Помощник лесника кивнул и мгновенно то ли заскочил, то ли закатился в проем второго дома, где скрывался служка инквизитора.

— Ждём! — коротко отозвался лесник. Минуты через три изнутри дома раздался громкий вопль ужаса. А еще через минуту из двери, отчаянно крича, выскочил подросток немногим младше меня в мешковатом черном балахоне до пояса, таких же мешковатых штанах и с короткой палкой в руках. Он проскочил мимо нас, бросился в сторону открытых ворот. Лесник остолбенел, открыв рот. Я едва успел кинуть в спину служке конструкт паралича. Пацан споткнулся, как мне показалось, с сильным ущербом для своей физиономии растянулся на деревянных плашках двора и затих.

— Это служка? — вслух удивился Макарыч. — Это ребенок!

Следом за служкой из дома, не торопясь, вышел довольный шишок.

— Что ты с ним сотворил, окаянный? — засмеялся лесник. Мы подошли к пацану. Он лежал на пузе и не двигался. Макарыч перевернул его на спину. Как я предполагал, столкновение с поверхностью нашей планеты не прошло для него бесследно: нос, губы были разбиты в кровь. Впрочем, нос, хоть и разбит, но цел, не сломан. Я пустил конструкты исцеления и отмену паралича.

Пацан тут же открыл глаза.

— Дьябель! — он ткнул в сторону шишка и попытался встать. На штанах спереди расплывалось мокрое пятно. Шишок подошел ближе, улыбнулся. Пацан с воплем вскочил на ноги и бросился бежать. Мы догонять его не стали.

— Что он кричал? — не понял я. — Дьявол?

— По-польски «чёрт», — важно просветил меня шишок. — Он сидел там, молился. Я подошел к нему, поздоровался и спросил, зачем он меня звал?

— По-польски? — уточнил лесник.

— По-польски, — согласился шишок. — Вдруг он по-русски не понимает?

— Вот куда он удрал? — вздохнул я. — Заблудится ведь.

— А куда он нам? — возразил лесник. — Что с ним делать?

Я опять вздохнул, пожал плечами. Жалко было парня. Молодой ведь, глупый. И тут же подумал, что я старше его на год-два… Так что не такой уж он и глупый.

— Вернется, вещи соберет и уйдет отсюда, — отмахнулся Макарыч. — если уж сюда пришел, то отсюда найдет дорогу.

Мы зашли в дом… «Каморка» под полом отличалась крайней аскетизмом: самодельный стол из строганных досок, два таких же стула, лежанка с тонким матрасом поверху, набитым соломой и католический крест-распятие на стене. На столе — деревянные тарелки-плошки, пара алюминиевых кружек, ложки, закопченый чайник. На полу перед распятием тонкий коврик. По-спартански жил служка.

— В углу люк! — сказал я. Лесник, кряхтя, поднял тяжелую крышку.

— Сюрпризов нет, — сообщил я. Он спустился первым.

— С ума сойти!

— Что такое?

— Залезь, посмотри!

В помещении обнаружилось несколько армейских зеленых, похожих на оружейные, ящиков. В одном из них лежали пять укороченных карабинов иностранного производства, в другом пачки патронов в упаковке. Макарыч нагнулся, вытащил пачку, разорвал бумагу, вытащил один патрон, хмыкнул протянул мне.

— Что? — не понял я.

— Пули серебряные. — пояснил лесник. — Серьезные ребята.

Патронов было много. Богатые люди, эти сектанты!

Еще в одном ящике обнаружились гранаты — наши, советские, РГД-5. Целый ящик гранат. Отдельно лежали упакованные в серую бумагу желтоватые цилиндрики — взрыватели.

— Это надо вытаскивать, — задумчиво заметил Василий Макарович. — Оставлять всё это здесь чревато.

— А там что? — я залез в следующий ящик.

— Мы богаты? — задумчиво заметил лесник, глядя на меня. В ящике лежали четыре матерчатые колбаски сантиметров по десять длиной, одну из которых я не замедлил распотрошить. Это оказались золотые царские монеты. А еще в ящике были пустые незаполненные бланки паспортов — советских, польских, гэдээровских; бланки удостоверений сотрудников милиции, печати.

— А это сжечь, — вслух сказал Макарыч. — Хотя нет, лучше оставить. Жизнь, она ведь всяко-разно повернуться может.

Под бланками документов, уложенных в прозрачные целлофановые папки, обнаружились два небольших пистолета, в которых я опознал уже знакомые «Вальтеры ППК». Пистолеты тоже были запаяны в целлофан.

— Тащим в машину! — скомандовал лесник. — Я её сейчас подгоню сюда!