Аттестат зрелости 2 (СИ) - Рюмин Сергей

Устинов снова кивнул.

— Чтобы никуда из области он не уехал. Остался здесь. Это надо сделать любыми способами. Вплоть до того, что обеспечить ему поступление в любой вуз без экзаменов. Если он уедет, мы его потеряем.

Генерал встал, обошел столик, наклонился над Устиновым. Денис тут же, в соответствии с правилами субординации, встал, вытянулся.

— Головой отвечаешь! Понял? Поступление в любой местный вуз обеспечим: пед, мед, политех, радио, сельхоз, торговый. Любой и без экзаменов. Я договорюсь лично с ректорами. Но чтоб он никуда не уехал!

— Есть! — ответил Устинов.

— Через особый отдел надо его сделать невоеннообязанным, — продолжил Киструсс. — Чтоб в армию не забрали.

— Он и так невоеннообязанный, — сообщил Устинов.

— Еще раз проконтролируй! Чтоб внезапных сюрпризов вдруг не возникло.

— Есть!

— Почаще с ним встречайся, общайся. Сделай так, чтоб он к тебе настолько привык, чтобы дискомфорт без общения с тобой испытывал. Приручай к себе, подтягивай!

Устинов, стоя навытяжку, кивнул опять.

— Далее, — Киструсс сел, рукой указав на кресло. Устинов снова сел.

— Надо будет нанести визит этому Грише Фарту, — хищно усмехнулся генерал. — Взять с десяток оперов покрепче и «побеседовать» с этим уголовником, чтобы у него даже мысли не возникало посмотреть в сторону нашего пацана. Эти уроды понимают только язык силы. Так вот надо им эту силу продемонстрировать. Если до начальника УВД дойдёт, объясню как профилактику.

Киструсс засмеялся.

— Пацана надо обезопасить со всех сторон.

Глава 48

Глава 48

Опасная реликвия

Уроки в субботу у нас отменили. Большинство классов в школе уже уходили на каникулы — середина мая. У восьмиклассников в пятницу прошел последний звонок. У нас он должен быть на следующей неделе.

В пятницу вечером мы с maman рванули в деревню. Выехали около семи вечера, а к девяти подъехали к дому.

Деревня пустовала: ни Селифана, ни Цветаны дома не оказалось. Только у калитки заборчика, окружающего домик ведьмы, крутился её черный как смоль кот. Завидев нас, он стремглав протиснулся под калиткой и скрылся в палисаднике.

Maman засмеялась, увидев его телодвижения. Я тоже усмехнулся. Помнит, шерстяной, как мы его «воспитывали»: кот — птица гордая, пока не пнёшь, не полетит!

Еще двое местных жителей, обитавших чуть дальше — дед да бабка — видимо, сидели дома. В их избушках в окнах горел свет. В прошлый раз я, проходя мимо, их невзначай немного подлечил. Ну, а что? Соседи тихие, спокойные. Бабка держит кур, гусей, козу. У деда только куры. Раз в месяц к ним в деревню приезжает на велосипеде почтальон, привозит пенсию. Раз в неделю, по средам, в Кочары приезжает автолавка — «москвич-пирожок», привозит деду с бабкой хлеб, подсолнечное масло, крупу, макароны, консервы. Иногда дед Петя и баба Вера (так их зовут) обращались с просьбой что-нибудь привезти из магазина к Василию Макаровичу и Селифану. Maman с ними уже успела познакомиться еще в первый наш приезд и тоже взяла над стариками «шефство».

Я загнал машину во двор, закрыл ворота.

— Что-то пусто, — заметила maman. — Ни Цветаны не видно, ни соседа, как его? Селифана! А время позднее. И свет у них не горит.

— Действительно, — согласился я. — Даже странно.

Мы занесли вещи в дом. Maman занялась ужином, а я, прихватив буханку круглого черного хлеба и бутылку молока, направился на зады. По пути остановился у своих «подопечных» — саженцев дуба и акации. Подпитал каждый конструктом из учебника по «травологии», добавив чуть больше силы — всё-таки недельный перерыв…

Подошел к поваленному дереву, выставил на пенек рядом хлеб, молоко:

— Прими, лесной хозяин, угощение!

Силантий Еремеевич появился практически тут же. Первым делом ухватил ковригу хлеба (специально ему купил круглый, как будто свой, не купленный в магазине), продавил пальцем фольгу на бутылке.

— Вкусно!

После этого встал и поклонился мне:

— Здравствуй, молодой чароплёт!

Я тоже ему поклонился:

— Здравствуй, лесной хозяин!

Мы уселись рядом на поваленное дерево.

— Завтра в скит собрались? — спросил Еремеич.

— Завтра, — подтвердил я. — С Макарычем. С нами пойдешь?

— Как не пойти, — усмехнулся лесовик. — Самому интересно. Служка инквизиторский до сих пор там.

— Там? — удивился я. — Где ж он прячется?

— Не знаю, — вздохнул лесовик. — Мне ж туда хода нет.

— Кстати, не знаешь, Селифан с Цветаной где? — спросил я. — Время позднее, а их нет.

Еремеич усмехнулся:

— За коровой в поле пошли. Ведьма корову купила, вот и ходят за ней. Утром-то она одна её отводит. А вечером они вдвоем.

Поймав мой скептический взгляд, Еремеич махнул рукой:

— Да приглядываю я за ней, приглядываю. Не беспокойся! И мишутку уже отвадил, и волчков застращал.

— А поп с коршевской церкви не появлялся? — вдруг вспомнил я про отца Алексия.

— Был он, — подтвердил Еремеич. — Приехал с кем-то на машине, хотели в лес заехать. Только я им дорогу закрыл.

Лесовик хихикнул.

— Заезжают в лес, проедут пять метров и выезжают обратно! Так раз десять пробовали. То тут, то там. К Строевскому проехали, там пытались въехать. Потом в Кулугурах. Вот бестолковые… Это раньше я не мог ему дорогу закрывать — сан и крест его защищали. А теперь он никто.

— Скоро мои дубки высаживать будешь? — он сменил тему.

— Через месяц, — ответил я. — И сосны привезу. А ты мне липу обещал.

— Завтра принесу, — подтвердил Еремеич. — Ты мне тоже липу сделай!

— Сделаю, сделаю! — пообещал я.

Липа, подпитанная магическими конструктами, цвела целый месяц. Её заваренный в чай цвет действовал на болячки почище антибиотиков. Кроме этого, само дерево формировала в своем окружении эдакую зону здоровья. А Еремеичу было всё интересно. Ладно, дубы с соснами, но он меня замучил с расспросами про «вяленький цветочек», про ту же липу, акации…

— Ты мне это тоже сделай! — потребовал он. — И это…

— Ну, цветок-то тебе зачем? — удивился я. — Он же только дома растет, в горшке.

— А что ты думаешь, у меня дома нет? — обиделся лесовик.

Я задумался — действительно, где живёт лесной хозяин? И схитрил:

— Сначала надо посмотреть условия, где он будет расти. Вплоть до того, где горшок с ним стоять будет. Без этого никак!

Еремеич задумался, а потом заявил:

— Ты мне вырасти, как для себя. А я уж для него условия сам сделаю, какие надо!

Мы договорились встретиться на следующий день. Я вернулся. Maman недовольно поинтересовалась:

— Ты куда пропал? Ужин остыл.

С утра я на велосипеде, одолженном у Селифана еще в прошлый выходной, направился к леснику. Мне было проще добраться до него, чем ему до меня. Я выехал за околицу Кочаров, произнес заклинание короткой дорожки и через пятнадцать минут был у ворот Василия Макаровича. По дороге встретил Леху Длинного. Здороваться с ним не стал, он со мной тоже. Баба Нюша копалась в огороде.

С лесником я созвонился еще в среду. Расспросил насчет бывшего коршевского священника Алексия. Увы, никакой новой информации Макарыч не раздобыл. Мы договорились встретиться с утра в субботу и ехать к скиту на «уазике» — и проходимость получше, и багажник побольше. Да и жалко, честно говоря, мне было моего «Росинанта» гонять по лесным дорогам.

Едва я подъехал к подворью, воротина сразу распахнулась, как будто за мной наблюдали.

— Он чувствует, — пояснил Макарыч, кивая на шишка. Тот подошел ко мне, церемонно протянул и пожал руку.

— Признал, — хохотнул колдун. — Знакомца моего Филимона так ведь и не признал. А тебя признал…

— Филимон учителя своего извёл, — сердито буркнул шишок. — Не по Заветам это. А молодой чародей тебя от лютой смерти спас.

— Ладно, ладно, — Макарыч, улыбаясь, поднял обе руки в знак примирения. — Собирайся. С нами поедешь!