Аттестат зрелости 2 (СИ) - Рюмин Сергей

Я встревожился, хотел было уже заняться её розыском. Кто знает, в какие приключения её опять занесло? Но maman вдруг брякнула за ужином, что «моя невеста» пришла на работу веселая, довольная, даже поздоровалась, но общаться не захотела.

— А ты на неё такие деньжищи выложил! — заключила maman.

— Баба с возу, кобыле в радость! — легкомысленно отмахнулся я. — Знаешь, как евреи говорят, когда деньги теряют? Спасибо, господи, что взял деньгами!

Честно говоря, я был почему-то доволен, что всё так повернулось. Но в глубине души думал, что этим история не закончится.

Глава 39

Глава 39.

Моя гасиенда. Дела усадебные

Maman ходила вокруг дома, широко раскрыв рот. Усадьба была готова к проживанию. На кухне урчал холодильник, в морозилке которого лежали запасы мороженного мяса. Телевизор в горнице исправно показывал две программы. Сад и огород были вычищены от бурьяна и засыпаны свежим чернозёмом (что меня приятно удивило). Я украдкой показал Селифану кулак с большим пальцем вверх. Он в ответ радостно осклабился.

— Надо бы печь затопить, — заметила maman. — А то в доме прохладно. Как спать будем?

— Без проблем, — ответил я. — Сейчас и затопим.

Я поставил у печки жестяную кружку с молоком и блюдечко с конфетами — Авдею Евсеевичу. Maman раскрыла рот.

— Это?..

— Обычай такой, мэм…

В баню я отнес две бутылки пива и одну сушеную рыбину — для банника Федула. А когда ехали сюда, перед тем, как открыть дорогу после Коршево, я вышел из машины, зашел в рощицу, положил на пенёк круглый каравай чёрного хлеба, с десяток карамелек и треугольничек молока:

— Прими угощение, Силантий Еремеевич! Не побрезгуй нашими дарами!

Не оборачиваясь, я ушел, сел в машину, проехал с десяток метров и скомандовал:

— Откройся мне дорожка-дороженька до деревни Кочары короткая да гладкая!

Maman сидела рядом и ошеломленно молчала, прижав кулаки ко рту.

— Прямо сказка какая-то, — тихо сказала она. Впрочем, я услышал и подтвердил:

— Так оно и есть, мам. Привыкай потихоньку.

Нас поприветствовали Селифан, который тут же направился к нам, и тётка Цветана. Она — от своей калитки. Почему-то не подошла, только помахала рукой.

Пока я затаскивал вещи в дом (две сумки с продуктами, эмалированное ведро замаринованного шашлыка, три сумки с одеждой, сумку с посудой, а также лопаты совковую и штыковую, топор, мотыгу, грабли), maman обошла сад, огород, зашла в баньку, всё осмотрела и вернулась какая-то одухотворенная.

— Представляешь, в саду даже кто-то всё перекопал! — заявила она.

— Кроты! — авторитетно ответил я, подмигнув Селифану.

— Нет, — покачал он головой, — землеройки.

— Ладно, мэм, ты вещи распаковывай, а мы пока пообщаемся, — предложил я. Maman тут же скрылась дома.

— Ну, как дела? — поинтересовался я.

— Ты видел? — Селифан ткнул пальцем в мои дубки. Саженцы за месяц выросли в высоту выше меня, метра под два и стали в обхват сантиметров 15. Вечером их надо будет «подкормить» заклинаниями.

— У тебя дома всё готово, — добавил оборотень. — Да ты и сам уже видел. Я завтра за саженцами поеду в район на ярмарку. На тебя брать?

— Что брать будешь?

— Малину, яблони, груши, черешню.

— Возьми на мою долю тоже всего понемногу! — сказал я, доставая из кармана деньги. Протянул ему 25 рублей.

— Хватит?

— С избытком!

— Приходи вечерком, — предложил я. — Шашлык пожарим.

— Приду! — согласился Селифан. — Настоечки своей захвачу. И это…

Он понизил голос:

— Цветану пригласи. Хорошая она тётка, хоть и ведьма.

Мы переоделись. Я в спецовку, оставшуюся с того раза, maman — тоже в спецовку, только новую, видимо, недавно полученную на заводе. На куртке даже нашивка была «ХИМ-1», химический цех № 1.

Я принес дров, затопил печку. Maman занялась садом. Как только она вышла из дома, на кухне откуда-то вылез невысокий человечек в меховой безрукавке, холщовых штанах, лапоточках и серенькой кепке — домовой — поклонился мне:

— Здрав буди, новый хозяин!

— Здравствуй, Авдей Евсеевич! — я протянул ему руку, осторожно пожал.

— На праздники или как? — поинтересовался он.

— Пока на праздники, а вот через пару месяцев я насовсем приеду, — сообщил я.

— Чародейством заниматься будешь? — понимающе кивнул домовой.

— Буду, — согласился я.

— Это хорошо, — заключил домовой. — Будет нужда, зови! Федул нынче баню топить не велит. А вот завтра в самый раз будет.

Вечером, в районе пяти часов, во дворе я развел костер в мангале из кирпичей, насадил мясо на самодельные шампуры, найденные мною в гараже Зинаиды Павловны. Вместе с Селифаном принесли с его подворья старый алюминиевый стол. Maman вымыла его, насухо вытерла, застелила скатертью. Чуть позже приехал Василий Макарович, недовольный и сердитый.

— Десять километров крюк пришлось делать! — в сердцах сказал он мне. — Десять! А с тобой по прямой дорожке от Коршево ровно километр. Есть разница?

Он привез с собой свежую зелень — лук, петрушку, редиску, которую maman тут же помыла и накрыла на стол.

Подошла тётка Цветана. Я вышел ей навстречу, проводил через калитку. Селифан принес две бутылки настойки.

— Это женщинам, — он поставил бутылку побольше, литровую с длинным вытянутым горлышком. — А это нам, мужикам.

Налили и мне, той, что для мужиков, покрепче которая. Первый тост выпили, как водится, за новоселье. Настойка, точнее, самогонка, оказалась пряной и горьковатой.

— Хреновуха! — гордо сообщил Селифан.

— Рябиновая на меду, — пояснил он недоуменной maman, отхлебнувшей «женской» настойки.

— Баню не топил? — поинтересовался лесник.

— Федул не велел, — пояснил я.

— Ясно, — кивнул он. Ему было ясно, мне совсем нет. У меня даже мысль мелькнула, не зря ли я приволок банника, который будет диктовать мне свои условия?

Тем временем maman и Цветана, сидя рядом друг с другом, увлеклись разговором, что-то уж очень темпераментно обсуждая. Причем, тётка Цветана раздухарилась как бы не сильнее, чем maman.

Селифан, кивнув в их сторону, наливая по очередной стопочке нам, весело мне подмигнул и хихикнул.

Уже стемнело. Селифан помог мне вытащить на двор переноску и самодельный фонарь-прожектор. Во дворе снова стало светло.

— Фиат люкс! — провозгласил Селифан, поднимая рюмку. — Да будет свет!

Я сидел, довольный, чуть пьяный (периодически я запускал «айболита», чтобы нейтрализовать алкоголь). Кто-то осторожно тронул меня за локоть. Я обернулся. Рядом стоял Авдей Евсеевич и показывал мне ручкой какие-то знаки. Я ухватил с блюда на столе кусок шашлыка, положил его на хлеб, наклонился и протянул домовому:

— Угощайся!

— Благодарствую, хозяин, — степенно поблагодарил домовой и добавил. — Тебя Силантий Еремеевич кличет. Он там, на задах тебя ждёт!

И тут же пропал вместе с угощением. Я тронул за руку лесника. Он повернулся ко мне.

— Пойду погуляю, — вполголоса сказал я. — С Еремееичем пообщаюсь.

— Конфет возьми, — посоветовал лесник. — На зады?

— Ага.

Я сунул в карман горсть конфет из вазочки.

— Я не надолго.

Через сад, а потом и огород в вечерних сумерках я прошел без труда, пользуясь магическим зрением. Через калитку вышел к окраине леса (у меня лес начинался прямо за огородом!). На поваленном дереве сидел невысокий бородатый старичок в старой телогрейке, коричневых кожаных сапожках и темной фетровой шляпе, которую охотно носят чиновники разных рангов в возрасте от 50 и выше. Только шляпа была поменьше раза в два обычной.

— С добрым утром, Силантий Еремеевич! — весело сказал я. — Как спалось?

— Заселился, стало быть?

Старичок шагнул мне навстречу, раскинув руки для объятий. Я с удовольствием обнял его.

— Пока нет, — ответил я, размыкая объятия. — Через пару месяцев перееду. Пока только дом подготовил, подворье…