Аттестат зрелости 2 (СИ) - Рюмин Сергей

После этого прямо из носика чайника запил водой. И уж тогда с облегчением вздохнул.

Выждав пять минут, пока перестали трястись, как у старика-мандрахитика, руки, поплелся в комнату. Сел рядом. А, пожалуй, что фигурка-то у Светки была получше, чем у Альбинки. Грудь поменьше, до второго размера не дотягивает, но торчит даже в положении «лежа на спине», бедра поуже, но вся подтянутая, мускулистая… Да и мордашка не кукольной блондинки. М-да.

Я криво улыбнулся. Прошла любовь, завяли помидоры. Да и фиг с ней!

Я направил в Светку импульс «живой» силы, отменяя сон. Девушка встрепенулась, широко открыла глаза, ойкнула, не сообразив спросонья, где находится, непроизвольно пытаясь закрыть и грудь, и промежность ладошками. Потом очухалась, села.

— Всё, да?

— Всё, — подтвердил я. — Да!

Светлана стала одеваться, повернувшись ко мне спиной. Надела джинсы, подошла ко мне спиной:

— Застегни, пожалуйста!

Я застегнул крючки лифчика.

— Я тогда очень испугалась, — сказала она. — Не знала, что делать. Металась как…

— Да и фиг бы с ними! — равнодушно оборвал её я. — Одевайся.

Прислушался к своим ощущениям. В душе ничего не ёкнуло. Значит, всё нормально. На пороге квартиры я ей вместо того, чтобы попрощаться, сказал:

— К Альке зайди, спасибо ей скажи! Если б не она, я б тебя выгнал бы.

И закрыл перед ней дверь, не давая сказать ни слова.

Я с минуту постоял перед закрытой дверью, тупо уставившись в дверное полотно. В груди-то всё равно что ёкнуло, стоило мне захлопнуть эту дверь. Неслабо так ёкнуло.

На кухне в холодильнике стояла початая бутылка водки. Я достал её, налил в гранёный стакан грамм сто пятьдесят и опрокинул одним махом. Горло мгновенно обожгло. Я поспешно присосался к носику чайника. Тут же, как назло, в дверь позвонили. Я подошел. Меня слегка стало пошатывать. Алкоголь начал действовать, тем более, что был употреблён на почти пустой желудок.

— Ну, кто еще?

На пороге стояла Светка.

— Нету дома твоей невесты! — сообщила она, скорчив носик. Видимо, учуяла идущий от меня свежеалкогольный запах.

— Ну, нет и нет, — улыбнулся я резиновой улыбкой. — Пока!

И опять захлопнул дверь, не услышав, что там мне сказали — «пока», «пошел на… алкаш» или «спасибо».

Глава 37

Глава 37.

Закулисье

— Прикинь, Григорий Иванович, — сказал сподвижник вора в законе Гриши Фарта тощий вор по кличке Студент. — Генка Судак-то за твоей спиной с директором магазина столковался. Сговорился грохнуть пацана за пять кусков.

Вор в законе Гриша Фартовый или Гриша Фарт с грузинской фамилией Ботковели, но совсем не похожий на выходца из Закавказья, кивнул, обозначая, мол, слушаю тебя, продолжай.

Они сидели в зале частного дома, ставшего штаб-квартирой воровской общины. Кузьма Строгий ухитрился обставить помещения дома новой достаточно неплохой мебелью. В зале, например, поставили набор мягкой мебели, да еще три кресла отдельно, но подобранные в тон. Кроме мягкой мебели и кресел в зале стояла тумбочка с большим современным цветным телевизором.

Сейчас в зале вместе с Гришей расселись все его приближенные: Дима Молдованин, Кузьма Строгий, Студент, Ксюха Шило и Андрюша Барбос, сорокалетний плечистый здоровяк с пудовыми кулаками и смешной фамилией Собачкин, из-за которой он и получил свою кличку.

— Судак угнал грузовик-бочку, — продолжал Студент. — Он же угонами промышлял. Дождался, когда пацан домой пойдет, подловил его на переходе.

— И что?

— А дальше непонятки, Григорий Иванович, — осклабился Студент. — То ли он в столб влупился, то ли еще куда. Дорога скользкая, гололед, однако. Не рассчитал, дурачок.

— Так что, его повязали? — не понял Гриша Фарт.

— В том-то и дело, что нет, — развел руками Студент. — Помер он. Вытащил его наш пацан из разбитой машины, а Судак взял и помер. Инфаркт. Сердечко не выдержало. Лежит сейчас невостребованный в морге. Родственников-то у него нету.

— Да и хрен с ним! — отмахнулся Гриша Фарт. — Сам виноват. Будет лежать в номерной могилке.

— Сам-то сам, — протянул Студент. — Только вот на следующий день Владлен, который директор, в ванной поскользнулся, головкой своей приложился да так, что наглушняк. А вечером сына его в психушку отправили. Выцепили в городе, а он себя не помнит. Прикинь, Гриш?

Гриша Фарт задумался, буркнул:

— И что ты мне хочешь сказать? Что этот пацан непростой да интересный? Я это и так знаю. Что ты предлагаешь?

Студент развел руками.

— Ну, может, встретиться с ним? Побеседовать? За жизнь поговорить?

— С чекистами давно не беседовал? — выдала Ксюха Шило, попивая чефир из большой керамической кружки. — Вот и побеседуешь. Они за ним по пятам ходят. Забыл?

— Странно это всё, — помолчав, заключил Гриша. — Значит так, Барбос…

Сидящий на диване молчаливый здоровяк встрепенулся, поднял голову:

— Чё?

— Надо его пощупать слегонца, — продолжил Гриша. — Найди трех-четырех бычков, дай им по червончику. Нет, по червонцу много. По петрофану хватит! Пусть ему рёбра посчитают. Только не наглушняк и чтоб с нами никто не связал.

— Да за двадцатку я и сам, — осклабился Барбос. — Пару раз в дыню суну. Не велика задачка.

— Ты не дуркуй! — оборвал его Гриша Фарт. — А то вон как Судак будешь лежать, полёживать в холодной. Сделай, как я сказал. А лучше вообще найди какого-нибудь левого приезжего, чтоб бычкам задачу эту спустил. Чтоб хвост к нам не привёл. Понял?

— Понял, — с некоторой обидой ответил Барбос.

— Ну, вот и молодец! И сам пригляди, как они ему ребра считать будут. Чтоб не кинули.

— Значит, стало быть, всё же директор магазина «Океан», — задумчиво проговорил Денис, просматривая сводки происшествий. — Амельченко Владлен Георгиевич. И тут же сын его Дмитрий Владленович попадает в психушку.

Он встал, сделал пару шагов по кабинету к двери, вернулся обратно, опять подошел к двери. Других происшествий с трупами и связанными с ними близкими родственниками не наблюдалось.

— А Дмитрий Владленович бывший инженер с химзавода, где у Ковалева работает мать и подружка, — вспомнил Денис. Он поднял трубку внутреннего телефона, набрал номер:

— Привет, Слав. Это Денис. А кто у вас курирует химзавод? Понял, спасибо!

Химзавод по кураторству относился к шестому отделу. Денис снова набрал номер:

— Алексей Алексеевич, приветствую. Устинов беспокоит. Я зайду?

Устинов спустился на этаж ниже, который занимал отдел № 6, курировавший объекты промышленности и транспорта. Химзавод курировал, а точнее, говоря оперативным языком, занимался контрразведывательным обеспечением подполковник Стерехов Алексей Алексеевич, опер предпенсионного возраста, мужик неплохой, среди коллег пользовавшийся вполне заслуженным уважением.

Устинов поздоровался, сел за стол напротив.

— Ну, и каким ветром к нам занесло генеральского помощника? — в шутливой манере поинтересовался Стерехов.

Устинов протянул коллеге тетрадный листок.

— Дмитрий Владленович Амельченко, Кубанова Альбина Федоровна, Ковалева Нина Павловна, — вслух прочёл Стерехов. — И что?

— Они все работают на химзаводе, — сказал Устинов. — Мне нужно знать о них всё по максимуму, Алексей Алексеевич, и очень срочно. Анкетные данные не нужны.

— Срочно? — поднял брови подполковник. — Максимум, послезавтра. Не раньше. Даже если я сейчас всё брошу, всё равно раньше не получится.

— Хорошо, — согласился Устинов. — Но послезавтра крайний срок. Потом мне снимут голову. Зверкову позвонить, чтобы обеспечил тебе «зеленую улицу»?

Полковник Зверков был начальником шестого отдела. «Зеленая улица» означала санкцию на проведение любых мероприятий для достижения нужного результата. В рамках закона, разумеется.

— Какой ты авторитетный, — иронично хмыкнул Стерехов. — Прям отец-командир…