Кассандра Клэр - Город священного огня (др. перевод) (ЛП)
Она почувствовала, как его дыхание участилось, и между их кожей вспыхнула искра. Он прижался к ней щекой, их волосы спутались — золотистые и рыжие.
Она отстранилась от него. В камине подпрыгнуло пламя, и спину Клэри обдало жаром. Она уперлось лбом Джейсу в плечо, помеченное белой звездой семьи Эрондейлов, и она подумала обо всех его предках, тех, из чьей крови, костей и жизней появился он.
— О чем ты думаешь? — спросил он. Он провел ладонью по ее волосам, пропуская локоны через пальцы.
— Я рада, что рассказала тебе, — ответила она. — А ты?
Он молчал долгое время, и пламя то утихало, то вновь пылало. Затем он ответил:
— Я думал о том, что ты сказала об одиночестве Себастьяна. Я пытался вспомнить, какого это, жить с ним в одном доме. Он по многим причинам прихватил меня с собой, но половину из всего этого представляло желание быть с кем-то. С тем, кто поймет его, как он считал, потому что нас вырастили одинаково. Я пытался вспомнить, нравился ли он мне вообще, нравилось ли проводить с ним время.
— Я так не думаю. Просто там, когда я была с вами, ты не был таким непринужденным, как обычно. Ты был собой, но одновременно не был. Это трудно объяснить.
Джейс посмотрел на огонь.
— Не так уж и трудно, — сказал он. — Я думаю, что есть часть нас, отдельная даже от нашей воли или наших разумов, и это была та часть, до которой он не мог добраться. На самом деле я никогда не был самим собой, и он знал это. Он хочет нравиться или чтобы его действительно любили, за то, какой он на самом деле. Но он не думает, что должен измениться, чтобы быть достойным любви; вместо этого он хочет изменить весь мир, изменить человечество, превратить все в то, что полюбит его, — он сделал паузу. — Прости за лекцию по психологии.
Но Клэри была погружена в свои мысли.
— Когда я копалась в его вещах, в доме, то нашла письмо, которое он написал. Оно не было закончено, но было адресовано «моей прекрасной». Помню, я еще подумала, что это странно. Зачем ему писать любовное письмо? Я имею в виду, что он понимает, что такое секс, или типа того, и желание, но любовь? Не после того, что я видела.
Джейс прижал ее к себе, устраивая ее поудобнее. Она не была уверена, кто кого успокаивал, лишь его сердце ровно билось под ее кожей, и запах пота с мылом и металлом на нем был знакомым и успокаивающим. Клэри расслабилась в его руках, ее веки начали опускаться. Это был долгий, долгий день и ночь, и долгий день перед этим.
— Если мама и Люк придут сюда, пока я буду спать, то разбуди меня, — сказала она.
— Ох, тебя разбудят, — сонно сказал Джейс. — Твоя мама подумает, что я пытаюсь воспользоваться тобой и будет бегать за мной по комнате с кочергой из камина.
Она протянула руку, чтобы погладить его по щеке.
— Я защищу тебя.
Джейс не ответил. Он уже засыпал, ровно дыша. Его сердце неустанно билось, и ритмы их сердец замедлились, стуча в унисон. Она лежала с открытыми глазами, пока он спал, смотрела на пламя и, нахмурившись, вспоминала слова «моей прекрасной», отдающихся эхом в ее ушах, как воспоминание из сна.
11
Лучшее потеряно
— Клэри. Джейс. Проснитесь!
Клэри подняла голову и чуть не вскрикнула: затекшие мышцы шеи пронзила боль. Она уснула, свернувшись калачиком у плеча Джейса, тот тоже спал, сжавшись в углу дивана и подложив под голову вместо подушки куртку. Когда он застонал и выпрямился, рукоять меча неприятно впилась в бедро Клэри.
Над ними возвышалась Консул в своем одеянии и без улыбки. Джейс поднялся на ноги.
— Консул, — произнес он с достоинством, на которое был только способен в помятой одежде и с торчащими во всевозможных направлениях светлыми волосами.
— Мы чуть не забыли про вас двоих, — сказала Джиа. — Заседание Совета уже началось.
Клэри медленно поднялась на ноги, разминая спину и шею. Во рту все пересохло, а тело ныло от напряжения и усталости.
— Где моя мама? — спросила она. — Где Люк?
— Я подожду вас в коридоре, — сказала Джиа, но не сдвинулась с места.
Джейс сунул руки в куртку.
— Мы сейчас придем, Консул.
Что-то в голосе Консула заставило Клэри снова посмотреть на нее. Джиа была очень хорошенькой, как и ее дочь, Алина, но в данный момент от напряжения в уголках ее губ и глаз застыли резкие линии. Клэри и раньше видела этот взгляд.
— Что происходит? — потребовала она. — Что-то не так, да? Где моя мама? Где Люк?
— Мы не уверены, — тихо проговорила Джиа. — Они так и не ответили на сообщение, которое мы отправили им вчера вечером.
Слишком много потрясений, произошедших за слишком короткий срок, заставили Клэри потерять дар речи. Она не охнула, не воскликнула, лишь ощутила растекшийся по венам холод. Она подняла Эосфорос со стола, где оставила его, и сунула за пояс. Не говоря ни слова, она прошла мимо Консула и вышла в коридор.
Там ее ждал Саймон. Он выглядел помятым, истощенным и бледным даже для вампира. Она потянулась к его руке, чтобы сжать ее, пальцы коснулись кольца из сусального золота на его ладони.
— Саймон пойдет на заседание Совета, — сказала Клэри, ее взгляд даже не позволил Консулу что-то сказать в ответ.
Джиа просто кивнула. Казалось, будто она слишком устала, чтобы спорить.
— Он может быть представителем Детей Ночи.
— Но Рафаэль собирается быть представителем, — с тревогой возразил Саймон. — Я не готов…
— Мы не смогли связаться ни с одним из представителей нежити, включая Рафаэля. — Джиа зашагала по коридору с деревянными стенами бледного цвета, с резким запахом только что срезанной древесины. Должно быть, это часть Гарда, которую перестроили после Войны за Орудия Смерти — Клэри слишком устала, чтобы заметить это накануне. На стенах были вырезаны руны ангельской власти, расположенные на некотором расстоянии друг от друга. Каждая из них ярко сияла, освещая коридор без окон.
— Что вы хотите сказать, что не смогли ни с кем связаться? — потребовала Клэри, торопясь за Джией. За ней следовали Саймон и Джейс. Коридор изгибался, уходя глубже в самое сердце Гарда. Клэри слышала глухой рев над ними, похожий на звук океана.
— Ни Люк, ни твоя мама не вернулись со встречи в доме Волшебного Народа. — Консул остановилась в огромной прихожей, наполненной большим количеством естественного света, льющегося из окон — чередующихся квадратов простого и цветного стекла. Перед ними открывались двойные двери, украшенные триптихом Ангела и Орудий смерти.
— Я не понимаю, — повышающимся голосом произнесла Клэри. — Так они еще здесь? У Мелиорна?
Джиа покачала головой.
— Дом пуст.
— Но… что насчет Мелиорна, насчет Магнуса?
— Еще ничего не ясно, — ответила Джиа. — В доме никого нет, и никто из представителей не отвечает на сообщения. Патрик сейчас прочесывает город с командой стражников.
— В доме была кровь? — спросил Джейс. — Признаки борьбы, что угодно?
Джиа снова покачала головой.
— Нет. Еда по-прежнему на столе. Такое ощущение, будто они просто растворились в воздухе.
— Но есть что-то еще, не так ли? — произнесла Клэри. — Я вижу по вашему лицу, что есть что-то еще.
Джиа не ответила, лишь отворила двери в комнату Консула. В прихожую ворвался шум. Этот звук Клэри уже слышала — рев океана. Она пролетела мимо Консула и неуверенно застыла в дверях.
Комнату Консула, еще несколько дней назад опрятную, сейчас заполнили орущие Сумеречные охотники. Все стояли: одни в группах, другие по отдельности. Большинство групп спорили. Клэри не могла разобрать слов, но видела их сердитые жесты. Ее взгляд блуждал по толпе в поисках знакомых лиц: ни Люка, ни Джослин, — но тут были Лайтвуды, Роберт в своих одеждах Инквизитора рядом с Маризой, Алина и Хелен и толпа детей Блэкторнов.
А в самом центре амфитеатра, вокруг кафедр, были установлены полукругом четыре резных деревянных стула для нежити. Они были пусты, а перед ними, на половицах, чем-то похожим на липкую золотую краску было криво нацарапано одно единственное слово: «Veni».
Джейс прошел мимо Клэри в комнату. Его плечи были напряжены, когда он смотрел на каракули.
— Это ихор, — сказал он. — Кровь Ангела.
В один миг Клэри увидела библиотеку в Институте, пол, залитый кровью и усыпанный перьями, полые кости ангела.
Erchomai.
Я иду.
А теперь одно слово: «Veni».
Я пришел.
Второе послание. Ох, Себастьян был занят. «Глупо, — подумала она, — как глупо думать, что он пришел ради нее, что все это не было частью чего-то большего, что он не хотел большего: больше разрушений, больше ужаса, больше беспорядков». Она думала о его усмешке, когда упомянула о битве в Цитадели. Конечно, это было больше, чем нападение — попытка отвлечь. Отвести взгляд нефилимов от Аликанте, заставить их повсюду искать его и Омраченных, вызвать панику убитыми и раненными. А в это время Себастьян нашел дорогу к самому сердцу Гарда и разукрасил пол кровью.
