Школьная осень (СИ) - Рюмин Сергей

— Вот! — громко заявила она. — Пришел без формы, грубит! На уроки идти не хочет!

Первым делом я поздоровался. Иван Степанович, не отвечая мне, встал из-за стола, критически осмотрел мой наряд и поинтересовался:

— В чём дело, Ковалёв?

— Разрешите без неё? — попросил я.

Матвеев посмотрел на дежурную, сказал:

— Вы свободны, Марина Ивановна! Идите, работайте, я разберусь.

И, после того, как она закрыла за собой дверь, обратился ко мне:

— Ну? В чем дело?

— Форма грязная, постирана, не высохла, — ответил я.

— М-да? — Иван Степанович опять посмотрел на мои джинсы. — Хотя бы брюки одел что ли… Ну, в этих самых джинсах… Ты ж комсомолец!

— У меня кроме джинсов, другой сменной одежды нет, Иван Степанович, — понурился я. — Да и эти отец подарил, — приврал я и добавил. — Правда, не высохли. Вчера вон возле моего дома ЧП было, слышали?

Директор внимательно посмотрел на меня.

— А я как раз из школы возвращался!

— Ладно, иди! — Иван Степанович махнул рукой. — Только чтоб завтра…

Он погрозил мне пальцем.

— Понял?

Что и говорить, директор наш — мужик правильный и справедливый.

Конечно же, у канцелярии меня ждали друзья.

— Ну? — посмотрел на меня Андрюха.

Я отрицательно мотнул головой:

— На уроки отправил! Сказал, нечего уроки прогуливать…

— А я хотел то же самое завтра сделать, — Мишка изобразил на лице разочарование. — Тоже бы на уроки не пустили.

Мы рассмеялись.

— Что ржёте, как кони? — сзади нас появился директор и, сделав грозное лицо, строго скомандовал. — Бегом марш на урок!

Почему-то я подумал, что он улыбался нам в спину.

Светка на урок немного запоздала. Застыв в дверях на секунду, она окинула быстрым взглядом класс и направилась на своё место — ко мне. Других свободных мест в этом классе, в кабинете географии, не наблюдалось. Свободные первые парты на втором и третьем рядах стояли почти впритык к стене. Поэтому, чтобы сохранить хоть какое-то пространство для прохода к доске, с учетом относительно малого числа учащихся, их сдвинули вместе со стульями ко вторым.

Свободные места были, где раньше сидел Капаница, рядом с Димкой Зеленчуком, да на задней парте, самой «камчатке» в третьем ряду, стоявшей впритык к шкафам, куда надо протискиваться, поджимая живот.

Ни туда, ни сюда Светлана садится не стала.

— Привет! — весело сказал я. — Ты как?

Она бросила на меня испуганный взгляд и ответила:

— Здравствуй! Нормально.

— Прикинь, чуть на уроки не пустили, — демонстративно радушно продолжил я. — На входе дежурная училка из молодых упёрлась и всё, не пущу, говорит, без формы. К директору водила. А Степаныч однозначно на уроки послал… А я так рассчитывал!

Светка не нашлась, что ответить, только испуганно кивнула головой и стала поспешно вытаскивать из портфеля учебные принадлежности, ни на кого не глядя.

Я поймал внимательно-непонимающий взгляд Мишки, улыбнулся ему и подмигнул. Тот нахмурился и отвернулся.

Вместо Василисы урок географии вела пионервожатая Русанова Ленка. Разумеется, поначалу класс её как учителя не воспринял. В начале урока Ленка потребовала, чтобы её звали по имени-отчеству — Елена Игоревна. Потом воззвала к нашей комсомольской совести. Затем махнула рукой и объявила, что на следующем уроке, который будет вести она же, весь класс будет подвергнут блиц-опросу с выставлением оценок в журнал. Но даже эта угроза ни на кого не подействовала.

Ленка Русанова работала в нашей школе пионервожатой лет пять, не меньше. Она меня еще в пионеры принимала.

В летнем лагере она наравне со всеми с тяпкой в руках вкалывала на поле. После обеда так же вместе со всеми купалась на речке, заставляя ребят краснеть и прятать глаза — уж очень её купальник отличался смелостью по сравнению с девчачьими. А вечером, совершенно не комплексуя, отплясывала рок-н-ролл под наши аплодисменты.

И тут вдруг — учительница… Конечно, большинство из нашего класса знали, что она учится на заочке на учителя. Но слишком уж неожиданным был переход Ленки из пионерского вожака-подружки в педагога.

Светка весь урок в отличие от других молчала. Лишь после звонка она вроде как равнодушно поинтересовалась:

— Ты кому-нибудь говорил?

— Всем! — отрезал я. — Вышел к доске и сквозь слёзы поведал, как Светлана Аркадьевна несколько публично мне изменила, надругавшись над Хляпиком.

Светка истерично громыхнула стулом и выскочила из класса, благо народ уже выходил на перемену. Мишка подождал меня и удивленно поинтересовался:

— Интересно, что ты ей сказал?

— Поинтересовался, она пользуется презервативами или нет. А то я страсть, как заразы боюсь.

Мишка прикусил губу, чтобы не засмеяться. В двух шагах от нас стояла Русанова Ленка и, кажется, услышала мои слова.

В коридоре нас ждал Андрюха.

— Ну, что, к Петровичу?

— Мне бы позвонить, — задумчиво сказал я, шаря по карманам в поисках двушек. — Очень надо. Автомат возле хлебного цел, нет? Кто знает?

— С утра вроде работал, — ответил Андрей и пояснил. — Когда мы шли, с него какой-то мужик звонил.

— Ладно, пацаны, — я протянул ему дипломат. — Отнесешь в класс? Будь другом, а я сбегаю, позвоню.

— Вопросов нет, — Андрюха забрал мой дипломат. — У тебя двушки-то есть?

— Есть! — я сорвался вниз, к раздевалке. Перемена 15 минут, надо успеть. На моё счастье меня выпустили из школы, не заставляя переобуваться. Погода тоже порадовала. Было хоть и пасмурно, но тепло и без дождя.

Я добежал до булочной (она же «хлебный», она же «буфетная» — потому что в ней всегда продавались свежая выпечка и соки в разлив из конусообразных резервуаров), которая находилась почти рядом со школьным забором.

Опустил двушку, набрал номер. Почти сразу на том конце сняли трубку.

— Алло, Денис Владимирович? — спросил я. — Здравствуйте. Ковалёв беспокоит.

— Привет, Антон! — радостно отозвался в трубке Ершов. — Денис вышел. Будет через полчаса.

— Я спешу, — сообщил я и пояснил. — Перемена между уроками. Перезвонить вряд ли получится. У меня тут возникла проблема. Мне нужна помощь!

— Где и когда можем пересечься? — сразу «въехал» Ершов.

— У меня сегодня секция с трех до пяти на «Динамо», — сообщил я. — В пять заканчиваю, полшестого где-нибудь в районе спорткомплекса можно увидеться.

— Секция какая? — уточнил Ершов.

— Самбо!

— Давай тогда ориентироваться на 17.15, — предложил он. — У выхода из спорткомплекса.

— Есть! — согласился я и повесил трубку.

Снова опустил монету и набрал другой номер.

— Алло, Степан? Это Антон.

— Привет, Антон! Как жив-здоров? — водитель «жигулей», на которых мы ездили на шашлыки, друг Валерия, меня признал сразу.

— Добрый день! — ответил я. — Тут такое дело. У меня проблема нарисовалась, поэтому, извини, но сегодня у меня никак. Вот звоню, чтоб предупредить.

— Без проблем, Антон! — ответил Степан. — Помощь нужна? Давай вместе порешаем твою проблему? Буду рад помочь.

Меня тронула его забота, желание помочь. Я даже улыбнулся.

— Завтра позвоню, скажу, — решил я. — Ну, всё, извини, времени нет. На урок надо.

— Давай, давай, учись! — засмеялся Степан и снова добавил. — Насчет помощи — имей ввиду. Я не шучу.

На НВП я успел. Зашел в класс после звонка, но непосредственно перед тем, как зашел учитель, наш военрук Селифанов Анатолий Петрович.

Зашел в класс и на секунду замер. Моё место было занято. За столом рядом со Светкой сидел железнозубый Олежка Тараскин, бывший поклонник белокурой Крутиковой Ленки-Жазиль, внимания которой я безуспешно добивался до аварии. И тут мы с ним опять стали «конкурентами».

Никак не реагируя на это «действо», я спокойно подошел к Андрэ и Мишке:

— Чемодан мой где?

Андрэ вытащил из-под стола дипломат и протянул мне.

— Спасибо! Ты настоящий друг.

Я прошел дальше, уселся на «камчатке» — последней парте, самой дальней от учительского стола. «Камчатка» на НВП всегда пустовала. Анатолий Петрович принципиально пересаживал учащихся оттуда за первые столы.