Школьная осень (СИ) - Рюмин Сергей

От неожиданности своего успеха я прочёл эти свитки до конца, благо в Астрале чужие языки и письменность не являлись загадкой для мага. Свитки оказались учебными пособиями по направлениям магии жизни и магии смерти, эдакими «введениями в предмет».

Причем, несмотря на то, что свитки казались сравнительно небольшими, чтение их заняло чуть ли не час каждый. После них я сразу захотел взять еще и еще, но почему-то не смог физически дотянуться, взять в руки еще что-либо. Словно библиотека сама меня ограничила в изучении, дескать, хватит, хорошего понемногу.

После «библиотеки» я «вышел» в «класс», где с час, а, может, и больше, посвятил повторению конструктов, уже замечая, что радиус «условного поражения», ну или «воздействия» ощутимо вырос — заклятия «летели» аж на 15–20 метров! Не говоря, об «импульсах». Тот же самый «дротик» (импульс некромагии) уверенно «бил» аж на 30 метров. Причем, попадая без всякого «прицеливания» рукой. Достаточно было определить цель взглядом.

Я даже попробовал «пострелять», перейдя из «класса» в «тир» и установив «мишени», как учил наставник — щиты, реагирующие на применение магии.

Надо сказать, что, закончив медитацию, выйдя в «реал», я был не то, чтобы окрылен достигнутыми результатами своего развития, как мага, и достигнутыми возможностями. Я был в восторге!

Тем более, что в своё время Герис сказал, что это — уровень адептов третьего-четвертого года обучения, а я занимаюсь всего лишь полгода.

Жаль, что новые конструкты придется придумывать самому. Тут я большую надежду возлагал на библиотеку, куда сегодня мне удалось попасть в Астрале, и где-то в глубине души теплилась надежда, что Герис всё-таки появится, вернется.

Сразу же у меня тут же возникло желание попробовать действие конструктов на практике. Например, на том же хамоватом прокурорском следователе неплохо было бы испытать «дротик». Хотя можно попробовать и «выстрелить» импульсом «живой» силы — я ухмыльнулся — и посмотреть эффект.

В дверь постучали. Я пошел открывать. На пороге стоял капитан.

— Не ушел? — спросил он. — Держи!

Он протянул мне две бумажки — повестки.

— Эту отдашь в школе, — пояснил он. — За сегодняшний прогул. Эта, — он потряс другой, — вызов на допрос к Ожогину на завтра на 10.00. Понял?

Он криво улыбнулся и добавил:

— Как свидетеля.

И вздохнул. В его ауре желтого цвета сильно поубавилось.

— Как помочь тёте Маше? — спросил я. Он воровато оглянулся на соседнюю дверь, зашел в квартиру, прикрыл за собой дверь поплотнее.

— Хороший адвокат может помочь, — сообщил он вполголоса. — Ожогин Марии Гавриловне 102-д «шьёт». Тут ведь как…

Он замолчал, прислушиваясь.

— А ваши начальники не могут помочь? С руководителями прокуратуры переговорить? — удивился я. — Она же защищала меня. Если б не она, Лекса меня б точно убил. И тоже бы её убил. И оружие у неё наградное. Всё законно!

— У нас законы такие! — яростно зашептал он, оглядываясь на дверь. — И с прокуратурой тёрки! Тут только адвокат поможет. Чтоб на 105-ю перескочить.

Я замолчал, потом спросил:

— Это что ж получается? Человека убивают, а он и защищаться не имеет права? Так что ли?

— Имеет! — отмахнулся Шишкин. — Только если убивать не будет! Всё, давай. Пока. Я пошел.

— А ключ? — вспомнил я. — Ключ от квартиры?

— Его приобщат к вещественным доказательствам, — сообщил Шишкин.

— Ладно, — кивнул я и задумчиво произнес. — А если я Воронцову позвоню, попрошу? Он поможет?

Шишкин сжал губы, нахмурился, потом вдруг сказал:

— Я доложу руководству.

И ушел, захлопнув дверь. Я пожал плечами. Мне непонятно было — причем здесь он, руководство и я? Почему он не захотел, чтобы позвонил я? Или он решил всё-таки помочь?

Глава 4

Глава 4.

Самбо форевер!

В 14.00 я вышел из дома на тренировку. До начала занятий в секции был час. Автобус ехал минут 30–40. Плюс еще минут 10 — на ожидание на остановке. Тут не угадаешь, расписания чёткого городской транспорт фактически не имел.

Мой выход как раз совпал с окончанием обыска. Ожогин увидел меня и через губу сказал:

— Не забудь, пацан! Завтра к десяти ко мне!

— Как скажете, дяденька! — ответил я. Прокурорский скривился.

— Мне мамку брать с собой? — продолжил я. — А то мне еще 16-и нет!

Но Ожогин уже сел в машину.

— Возьми, возьми! — посоветовал Шишкин из окна «уазика». — Будет лучше.

— Нашли что-нибудь? — тихо спросил я у него.

Он отрицательно покачал головой и с долей ехидства сообщил:

— Геннадий Степанович книжку какую-то ухватил из библиотеки. Говорит, почитаю, отдам подследственной. А я ему — внесите в протокол, пожалуйста. Сразу обратно положил!

— У тёти Маши библиотека хорошая, — согласился я. Шишкин протянул мне ключ:

— Держи! Похоже, запасной от квартиры. На притолоке лежал. На всякий случай.

Они уехали, и я после этого уже сообразил, что можно было попросить их довезти до спорткомплекса или хотя бы до города, до ближайшей троллейбусной остановки.

Кстати, желтые всполохи из его ауры пропали. Значит, дело было совсем не во мне.

В автобусе я трясся сорок минут. Водитель никуда не спешил, останавливаясь даже на остановках «по требованию», где никто не выходил и не заходил.

Тем не менее, я успел. Переоделся, подхватил сумку, чтобы оставить её у тренерского стола — в кошельке червонец был. Жалко, если пропадёт. Хотя порой вдруг стал себя ловить на мысли, что тот же червонец перестал для меня быть «большими» деньгами.

Сегодня нас, спортсменов-самбистов в зале было ощутимо меньше — 10 человек, ⅔ группы. Смирнов сам провел перекличку, отмечая в журнале отсутствующих. Его помощника Амира тоже не наблюдалось.

— Кирюхин! — вызвал он.

— Я! — из строя вышел самый здоровый из нас самбист, метра два ростом, единственный обладатель второго разряда в группе.

— Проводи разминку! — скомандовал тренер. — Потом разбиваетесь на пары и отрабатываете падения после броска. Ясно?

— Ясно! — ответил здоровяк. Кажется, его звали Леонидом.

Мы побежали по кругу…

Гонял он нас минут сорок, не особо зверствуя. При этом сам бежал впереди строя, наравне со всеми выполняя разминочные упражнения. Тренер пару раз посмотрел в зал на нас и ушел. Пришел он только, когда мы по парам стали отрабатывать падения. Вообще падения отрабатывали каждую тренировку, уделяя этому минут по 10–15. Один проводил прием, второй падал — классически, отбивая с хлопком ладонь об маты.

Бросок через бедро — падение на бок. Хлопок! Бросок через другое бедро — падение на другой бок. Хлопок!

Тренер вернулся не один. Следом за ним пришел длинный жилистый мужик в классическом «динамовском» синем спортивном костюме и «самбовках», которые от «борцовок» отличались наличием тонкой резиновой подошвы. Глаза закрывали модные дымчатые очки явно буржуйского происхождения.

Тренер хлопнул в ладоши, привлекая наше внимание, крикнул:

— Группа, внимание! Сели у стены. Проводим тренировочные поединки. Первая пара — Кирюхин-Ковалев!

Здоровяк легко вскочил на ноги, вышел в середину круга, нарисованного краской на матах. Я поднялся следом, удивляясь данному решению. Кирюхин под 2 метра ростом, вес — под сто килограммов. И я — 185 сантиметров, 70 килограмм. Да и второй «взрослый» у него против моего второго «юношеского» как-то не очень бились.

Тренер мог бы подобрать более подходящего напарника или Кирюхину, или мне.

Он с «динамовцем» спустились с тренерской в зал, подошли к кругу. Смирнов встал между нами, жестом показал пожать друг другу руки. Потом взмахнул рукой, подавая сигнал к началу схватки.

Кирюхин сразу ухватил меня за рукава куртки, потянул к себе влево и ловко подсек мою правую ногу своей левой. Есть передняя подсечка!

Я упал на правый бок, хлопнул, тут же перекатился и встал на ноги, благо Кирюхин не стал переводить схватку в партер.