Новое назначение (СИ) - Васильев Андрей Александрович

Ну и конечно, новая одежда Олега очень радовала. Сильно он себе в ней нравился, даже в зеркало перед выходом вроде как невзначай еще раз глянулся.

В отделе все было так же, как и вчера, только Францева на крылечке не оказалось. Но зато внутри, в дежурке, обнаружился незнакомый Ровнину мужчина лет тридцати, невысокий, круглолицый, со светлыми, почти белыми волосами.

— Здорово, Савва, — поприветствовал его Славян, и Олег сообразил, что видит того самого Свешникова, которого вчера несколько раз поминали его коллеги в разговорах. — Чего, разобрался с проклятием?

— Молчи, грусть, — отмахнулся тот. — Хуже нет, когда некоторые молодые ведьмы думают, что уже все знают и умеют, а потому лезут туда, куда не нужно. В результате и им хреново, и нам работы подваливает. Всех плюсов только то, что Фомина, зараза старая, у меня в долгу теперь. Договорились все спустить на тормозах, причем с ее подачи.

— С паршивой овцы, — покивал Баженов, а после пояснил Олегу: — Людмила Николаевна Фомина — глава ковена, под ней… Ладно, потом объясню. Да! Савва, это Олежка. Новенький. Олежка, это…

— Савва, — вместо него продолжил оперативник, пожимая Ровнину руку, — Свешников. Я про тебя уже знаю, мне Тит Титыч доложил.

— Доброе утро! — подал голос последний, выплывая из-за шкафа. — Как есть рассказал.

Хлопнула дверь и в отдел вошел Францев, окинул всех взглядом и произнес:

— Всем привет. Через пять минут — у меня.

Оперативники разноголосо его поприветствовали, но начальник отдела, не слушая их, отправился к себе, наверх.

— Сдается мне, денек будет еще тот, — поглядев ему вслед, нараспев произнес Савва. — Главное, понять — мы напортачили или кто-то другой?

— По Командору поди пойми, — вздохнул Баженов. — Ну чего, перекурим, и на разбор? Олежка, ты с нами?

Глава 11

— Угощайся. — Свешников протянул Олегу раскрытую пачку сигарет, и тот, подумав, вытянул из нее одну. Во-первых, было неудобно отказываться, во-вторых, глупо стоять, когда все курят, а ты нет.

— О, Ревина чешет, — сообщил коллегам Славян, щелкнув «зипповской» зажигалкой. — Все прямо как у Юры Хоя — «сверкают ноги в солнечных лучах». Так бы глядел и глядел. А еще лучше — пощупал.

Правды ради Елена, сменившая брючный костюм на короткую, сильно выше колен юбку и светлую блузку, выглядела на самом деле здорово, Олег даже на нее загляделся.

— Слюну подбери, — посоветовал Баженову Савва, усаживаясь на верхнюю ступеньку небольшой лесенки. — Сто раз говорил — ничего тебе тут не обломится. Прими как факт — встречаются в жизни женщины, которые, как ни бейся, твоими не станут. Можно даже не пытаться.

— А я тебе в сто первый раз повторю — терпение и труд все перетрут. Здорово, Ревина. Соскучилась по мне?

— Уж-ж-жасно! — не скрывая ехидства, ответила Елена. — Доброе утро, мальчики. О, Олежка, да ты приоделся? Красивый какой стал! С тобой теперь, если что, в приличное место сходить не зазорно. Или на вечер встреч выпускников, чтобы одноклассницы обзавидовались.

— Да ладно тебе! — чуть смутился Ровнин, который с радостью осознал, что может курить без особого отвращения. Не то что в прошлый раз, ночью, у автобуса.

— Серьезно говорю. — Лена взяла его под руку, при этом парень ощутил тонкий цветочный запах духов, исходящий от нее. — В следующий раз пойду, тебя с собой возьму. Ой, да ты еще и краснеть не разучился? Какая прелесть!

— Не сбивай мальчонку с верного пути, — приказал ей Славян. — А ты, Олежка, ее не слушай. Она тебя плохому научит!

— Ну, вообще все ровно наоборот, — философски заметил Свешников, ловко выпуская сизоватые кольца дыма.

— В смысле? — уточнил Баженов.

— Плохому, скорее, ты его научишь. Водку пить, сквернословить, шляться, где не нужно, и сначала делать, а потом думать. А Ленуська другое дело. Она даст новенькому тот опыт, который называется приятным.

— И ты козел, и ты козел, — наманикюренный пальчик девушки по очереди показал сначала на одного оперативника, потом на другого, — а ты, Олежка, прелесть. Одно плохо — пара-тройка месяцев, и ты от этих оглоедов ничем отличаться не станешь. Жаль!

— Как говорил Блез Паскаль, «мы должны питать жалость друг к другу, но к одним жалость должна рождаться из нежности, к другим — из презрения», — произнес Савва. — У тебя к Олежке какое чувство из перечисленных сильнее?

— Пока никакое, — было заметно, что Ревина начала злиться, — но вот ты — бесишь. Такое утро было хорошее, блин! Эрудит хренов!

И девушка зашла в здание, громко хлопнув при этом дверью.

— За что ты ее так? — поморщился Баженов. — Какая между вами кошка пробежала?

— Никакая. Просто не люблю, когда она начинает перья распускать, дабы себе самой доказать, что лучшая и все ей должны восхищаться. Ладно где-то в кабаке или, там, в театре. Желаешь приключений на свою пятую точку — пожалуйста. Тут-то зачем? К чему парня с панталыку сбивать? А если Олежка в нее втрескается? Как тогда?

— Не собираюсь я, — заявил Ровнин, понявший, куда гнет белобрысый оперативник. — Зачем? У меня девушка есть.

— Девушка в… — Савва пощелкал пальцами. — Откуда ты? Мне Титыч не сказал.

— Из Саратова.

— Вот. Девушка в Саратове осталась, потому считай, что ее у тебя уже нет. И тебя у нее тоже. Любовь на расстоянии случается только в кино и книгах, в жизни подобное большая редкость. А тут вон наша королева с Сухаревки ногами длинными раскидывает перед тобой. И как устоять? Ты же не из железа сделан.

— Савва, все, заканчивай проповедь. — Баженову явно был неприятен этот разговор, он спустился с лестницы и затушил сигарету о край урны. — Ленка нормальная, это просто ты женоненавистник.

— Я реалист, — возразил Свешников, поднимаясь со ступеньки. — Еще Виктор Гюго говорил что?

— Что? — устало спросил у него Славян.

— «Меняйте ваши мнения, сохраняйте ваши принципы: меняйте листья, сохраняйте корни». А мой принцип таков — на работе — работа, остальное от лукавого. Пошли к Францеву, пять минут уже истекли.

Он зашел в здание, за ним последовал Баженов, на ходу сообщивший Ровнину:

— Савка у нас реально эрудит, Ревина все правильно сказала. Постоянно каких-то гениев прошлого цитирует, так что ты не удивляйся.

— Рад бы, только пока так себе получается, — признался ему Олег. — Но я со временем привыкну!

— Ну, не настолько Савва и чудной, чтобы вот так реагировать.

— Я вообще про все.

— А, ну это нормально. Здоров, теть Паша!

— Морозов уже у Аркадия, а вы где-то бродите, — недовольно пробурчала уборщица, натиравшая тряпкой перила лестницы. — Бардак!

— Здрасьте, Павла Никитична, — поприветствовал ее и Олег.

— Доброе утро, — ответила старушка. — Ну вот, на человека стал похож. А то вчера точно бедный родственник из провинции выглядел.

— Стараемся, — гаркнул Славян уже со второго этажа. — Умыли, приодели.

— Особо вперед пока не лезь, — придержав Ровнина за локоть, негромко велела ему старушка. Именно что велела, это были не совет и не просьба. — Сначала узнай, после пойми, потом научись, а уж дальше — геройствуй. Хотя лучше и после того с пистолетом на танк не переть. Умереть — легко, жить куда сложнее. Но для дела — нужнее. Усвоил?

— Ага, — кивнул Олег.

— Ладно, потом авось поймешь, о чем я, — поджала губы уборщица, которую ответ юноши явно не убедил. — Если успеешь. Дуй наверх, там тебя и остальных сильно веселые новости ждут.

В результате в кабинет Францева Олег зашел последним и понял, что придется ему пешком постоять, ибо все сидячие места уже были заняты. Баженов, например, вообще на ручку кресла, в котором расположилась Елена, пристроился.

— Заставляешь себя ждать, Ровнин, — сухо заметил начальник отдела. — У нас так не принято.

— Виноват, не повторится, — мигом отчеканил Олег.

— Врет, — мигом заявил Баженов. — Повторится. Просто Олежка пока не до конца понял, что здесь как.

— Не равняй его с собой, — заступилась за Ровнина Лена. — Он — не ты. Сказал — сделал. И вообще свали отсюда, от тебя перегаром разит!