Тайна дома №12 на улице Флоретт (СИ) - Торин Владимир

— Что… что произошло? — потрясенно спросила миссис Трикк.

— Произошло то, миссис Трикк, что на полицию в этом проклятом городе полагаться не стоит. Я убедился в этом удручающем факте в очередной раз.

— Вас ограбили? Или… — она испуганно поднесла ладони к губам, — это с вами сделали полицейские?

Доктор лишь покачал головой и направился к лестнице.

— Как только придет Джаспер, сразу же сообщите мне, — сказал он.

— Кофе с корицей? — спросила догадливая экономка. — Самый крепкий?

— И еще крепче.

Экономка кивнула и поспешила к варителю.

Доктор Доу поднялся на второй этаж и вошел в свою комнату. Дрожащие пальцы повернули рычажок газового рожка. Подойдя к вмонтированному в стену гардеробу с резными дверцами, Натаниэль Доу открыл обе створки.

Внутри был идеальный порядок. На верхней полке, словно солдаты ночных войск, выстроились черные, как смоль, цилиндры. Всю левую часть шкафа занимал собой деревянный манекен, туго обтянутый белой тканью. Справа на вешалках висели семь черных костюмов-троек из ателье «Нуар», что на Набережных. Любому непосвященному эти костюмы могли показаться совершенно идентичными, но доктор прекрасно видел разницу и недоумевал, как ее в принципе можно не видеть. К тому же рядом с каждой вешалкой стоял номерок, соответствующий костюму.

— Думаю, «№ 4» подходит лучше всего, — задумчиво проговорил он. — Да, «№ 4» — то, что нужно джентльмену в смятенных чувствах, переживающему нервные потрясения.

Указанный костюм был самым строгим и формальным из всех, что имелись у доктора. Жилетка представляла собой еще и тонкий, но прочный корсет, который сжимал своего обладателя в тесном футляре и уж точно не позволил бы ему вдруг рассыпаться недостойными эмоциями. Немного боли в ребрах против излишней экспрессии? Идеально.

Доктор закрыл шкаф и, отодвинув украшенную резьбой панель на дверце, выставил на ручке управления шкафом цифру «4». Гардероб ожил. Заворчали скрытые внутри механизмы, зазвенели цепи, гулко ухнули роторы.

Ровно через полторы минуты шкаф затих, и доктор снова открыл дверцы. С вешалки костюм исчез, переместившись на до того обнаженный манекен. Если бы не лицо со стертыми натянутой тканью чертами, можно было бы принять его за очень почтенного джентльмена.

Доктор задумчиво уставился на манекен. Выглядел в костюме тот превосходно, и все же от него веяло излишней скованностью и еще… фатализмом. Жертвой обстоятельств Натаниэль Френсис Доу быть больше не желал.

— Или все же «№ 5»? — пробормотал он. — Полагаю, в подобных обстоятельствах немного злости не повредит.

Он закрыл шкаф и провел с ним те же манипуляции, но с другой цифрой на ручке управления. Манекен переоделся.

Доктор оценил его вид. Этот вариант был намного лучше. Не настолько безумный и преисполненный гневом, как «№ 7», но и не настолько безразличный, как «№ 2». Это был костюм человека, с которым лучше не шутить, который просто не может быть жертвой.

Доктор удовлетворенно кивнул, закрыл гардероб и перемкнул ручку на «№ 0». Костюм вернулся на вешалку.

Вытащив ее, Натаниэль Доу скрылся за расставленной в углу комнаты ширмой.

Спальня наполнилась ворчанием и сожалениями об испорченном «№ 3», а затем раздались шум воды и всплески, сопровождаемые шипением, которое издавал пульверизатор флакона с парфюмом. Из-за ширмы выбралось несколько перламутровых мыльных пузырей.

Вскоре оттуда показался и сам доктор. Как и всегда, идеальный и симметричный в воротничках рубашки. Костюм сидел безукоризненно, на коже не осталось ни следа столкновения с мерзким растением, волосы расчесаны и напомажены помадкой «Брюноттин». Натаниэль Доу еще не выпил ни одной чашки своего любимого кофе с корицей, но уже пах им — это была заслуга парфюма «Синнаман».

В руках доктор держал грязный и порванный костюм «№ 3», похожий на сущую трагедию. Открыв гардероб, он выдвинул боковой ящик и погрузил костюм в него. Ящик с прожорливым чавканьем проглотил вещи и будто бы сразу же переварил их. На деле через трубу, начинающуюся на дне ящика, костюм отправился прямиком вниз, к постирочному аппарату миссис Трикк.

Вновь став самим собой, доктор спустился в прихожую и взял бумагу, ручку, но так и замер у приемника пневмопочты. Он не представлял, кому написать. Не в полицию же, в самом деле!

Решив пока что повременить с корреспонденцией, он отправился в гостиную, где его уже ждала исходящая паром чашка кофе. Доктор отпил и поморщился — миссис Трикк постаралась на славу: от одного только глотка уже кажется, что умираешь. Доктор с удовольствием сделал второй.

А потом все хорошее и доброе ушло из него, будто провалившись в трубу, подобно костюму «№ 3».

— Треклятые констебли. Треклятый Кручинс.

Доктор вернулся мыслями на полтора часа назад, когда он пришел в себя на скамейке на улице Семнадцати Слив.

Его все еще тошнило, голова была тяжелой, но, по крайней мере, он уже понимал, что происходит. Также он прекрасно помнил, что случилось в саду ГНОПМ.

Его чуть было не сожрали! Он потерял цилиндр, зонтик и саквояж!

И он не был намерен оставлять все как есть. Отыскав ближайшую сигнальную тумбу, он сообщил дежурившему возле нее констеблю, что произошло нападение, и потребовал, чтобы тот как можно скорее вызвал своих коллег в научное общество. Вислоухий обладатель шлема с кокардой глядел на него разъяренно и презрительно — еще бы: вдруг появляется какой-то грязный, вонючий бродяга, который еще и имеет наглость что-то требовать. Он уже потянулся было за своей дубинкой, но быстро осознавший, к чему идет дело, доктор продемонстрировал полицейскому предписание от господина комиссара Тремпл-Толл о всяческом содействии предъявителю.

Присовокупив «И поживее!», доктор не стал ждать возле тумбы, когда констебль вызовет подкрепление, и направился к зданию ГНОПМ.

Нужно отдать полицейским должное — явились они довольно быстро. Прикатили на грохочущем фургоне с синими фонарями. Пятеро отборных громил под командованием сержанта Кручинса, типа с пухлым потеющим носом, дряблыми щеками и подкрученными рыжеватыми усами.

Сержант явно был недоволен, что его куда-то вызвали — мыслями он все еще пребывал за столиком в полицейском пабе с кружкой «Синего Зайца» в руках и с папиреткой в зубах. Но нет, на деле он приволокся сюда, к каким-то научникам, и виной всему был тот, о ком ему рассказывали вокзальные клопы Бэнкс с Хоппером, — доктор из переулка Трокар, человек, вечно баламутящий воду. И вот, глядя на этого оборванца, сержант Кручинс не понимал, отчего его коллеги развели столько шума — кажется, они явно переоценивали исходящую от него угрозу.

— Где ваш головной убор? — спросил сержант. — Вы ведь знаете, что в Тремпл-Толл запрещено разгуливать без головного убора?

— Я и не разгуливаю, — раздраженно бросил доктор. — Прошу за мной!

Он шагнул было к двери научного общества, но полицейские не сдвинулись ни на дюйм.

— Мы никуда не пойдем… э-э-э… господин доктор Доу, пока я не узнаю, в чем дело, — сказал Кручинс.

— Что ж, ладно! — разъяренно проговорил Натаниэль Доу. — Мы потеряем драгоценное время, но я расскажу вам! Было совершено нападение! На меня! Один из здешних ученых заманил меня в сад, натравил своего монстра, который едва меня не сожрал, и…

— Монстр? — подобрался сержант Кручинс; его подчиненные испуганно переглянулись. — Что еще за монстр?

— Мухоловка! Это была гигантская мухоловка!

— Что еще за мухоловка?

— Плотоядное растение, и оно…

— Расте-е-ение? — презрительно протянул Кручинс. — Этот ученый натравил на вас… цветок?

Констебли дружно расхохотались. Доктор побелел.

— Вам не было бы так смешно, если бы вы оказались на моем месте! Извольте выполнять ваши обязанности! На меня было совершено нападение! — повторил он. — Вы собираетесь мне содействовать? Или мне сообщить ваше имя господину комиссару? Кручинс, да?

Сержант больше не веселился. Он скривился с видом, словно его заставили проглотить слизняка, и кивнул на дверь, мол, ведите.