Тайна дома №12 на улице Флоретт (СИ) - Торин Владимир

Джаспер чувствовал себя очень неуютно. И дело было не столько даже в этом месте.

Миссис Паттни все время стояла рядом, склонившись над ним, а ее огромные глаза, увеличенные толстыми стеклами очков, казалось, забыли, как моргать. Сухие губы учительницы музыки при этом беззвучно шевелились, словно она постоянно что-то говорила.

Джаспер старался не смотреть на нее и думал лишь о том, когда же наконец закончится эта пытка: у него болела спина, ныла поясница, а рука уже совсем затекла.

— Я больше не могу, — простонал мальчик. — Ну сколько еще?

— Ты должен привыкнуть, — сказала женщина. — Ты должен научиться правильно держать инструмент. Это важно!

Джаспер держал скриппенхарм, уперев в него подбородок, и не менял положение последние пятнадцать минут, но по ощущениям прошло уже пару лет с момента, как он встал на пыльный круглый коврик у потрескавшегося пюпитра.

Скриппенхарм был тяжелым и неудобным. Джасперу он не нравился: инструмент выглядел, как скрипка, из которой уродливыми отростками торчали четыре раструба-воронки. Мальчик еще не извлек из него ни одного звука и просто не представлял, как это делать. Видимо, чтобы играть на этом, нужно было не просто зажимать струны, но еще и перекрывать отверстия клапанов. И все это при помощи лишь одной руки! Да у него просто нет столько пальцев!

— Миссис Паттни, я больше не могу.

Учительница музыки в упор приблизила к Джасперу свое лицо, так что он смог разглядеть каждую ее морщинку. Она словно пыталась проверить, говорит ли он правду.

Отметив боль и отчаяние в глазах мальчика, миссис Паттни отстранилась и возмущенно затрясла головой, отчего ее спутанные всклокоченные волосы затрепыхались.

— Да, это непросто! Но ты должен лучше стараться… — Она тяжело вздохнула. — Так уж и быть, сжалюсь — можешь пока опустить инструмент. Будем учиться держать смычок.

Джаспер с облегчением повесил скриппенхарм на крючок пюпитра и потер раскрасневшуюся шею. С тоской взглянув на смычок, он взял его и, само собой, сделал это неправильно.

— Нет, не так! Это же не ложка! — Учительница вырвала смычок из руки мальчика и продемонстрировала ему верное положение пальцев. — Только так, и не иначе! Разворот, изгиб запястья! Все это очень важно, иначе будет не музыка, а какая-то трам-барам-барабарщина.

Вернув Джасперу смычок, миссис Паттни своими скрюченными узловатыми пальцами сама выставила его руку на нем и, усевшись в кресло, взялась за вязание.

Со смычком было чуть проще. По крайней мере, Джаспер мог шевелиться. И все же отсутствие стула не могло не вызывать раздражение — и почему учиться музыке нельзя сидя?!

Миссис Паттни закашлялась и, достав из кармана вязаной кофты грязный, покрытый засохшими соплями платок, шумно высморкалась.

— Эта простуда, — сочувственно проговорил Джаспер. — От нее никуда не скрыться…

— Да-да.

— Не люблю болеть, — продолжил мальчик, пытливо глядя на женщину. — В носу постоянно свербит, горло болит, а от лекарств все время хочется спать. Вам не хочется спать?

— Не особо, дорогой, — ответила миссис Паттни.

Учительница музыки снова высморкалась, а затем принялась разглядывать содержимое платка. После чего, видимо, не обнаружив там ничего особо примечательного, поднялась и выдвинула ящик комода. Положив туда платок, женщина вытащила новый, по мнению Джаспера, не намного чище — судя по всему, она их попросту не стирала.

— Недавно я тоже болел, — сказал мальчик. — У меня был жуткий насморк, прямо как у вас. А еще я кашлял, и у меня даже слезы текли, представляете?

— Да-да, слезы.

— И они были зеленые! Вы можете поверить? Дядюшка сказал, что это из-за капустного супа, который я ел. Ненавижу капусту!

Говоря это, Джаспер постарался напустить на себя наиболее наивный и легкомысленный вид, на который только был способен.

Миссис Паттни пристально поглядела на него, но ничего не сказала. После чего снова взялась за спицы.

Джаспер какое-то время молчал, а затем завел речь о том, что его на самом деле волновало. Он решил зайти издалека:

— Когда я к вам шел, внизу мне встретился этот хмурый мистер с длинными подкрученными усами. Знаете его?

Лицо миссис Паттни вытянулось.

— Хм-м… мистер Драбблоу из девятой квартиры.

— Кажется, он вам не нравится, — заметил мальчик.

— С его появлением жизнь в этом доме стала невыносимой.

Джаспер прищурился. Разговор сразу же вышел в нужную сторону.

— Почему жизнь стала невыносимой?

— Потому что мистер Драбблоу — злыдень! — раздраженно ответила миссис Паттни. — Пару дней назад он пришел сюда и начал грохотать в мою дверь! Прервал урок! Заявил, что его, видите ли, раздражают звуки скриппенхарма, мол, у него из-за них мигрень! Но я-то знаю, что он просто склочный и придумал все это, чтобы мне досадить.

— Пару дней назад? Он заходил к вам?

— Ну да, я же так и сказала. Грозился сломать мой скриппенхарм! Все норовил пролезть в квартиру, но я его не пустила…

Джаспер задумался. Это было оно! Драбблоу как-то отравил миссис Паттни, когда приходил. Но вот как он это сделал? Подсыпать яд ей в еду он не мог, ведь в квартиру так и не попал. Вряд ли он что-то дал миссис Паттни — она ни за что не взяла бы у него ничего. Да и то, что он на нее чихнул, сомнительно — сам-то он, судя по всему, не болеет. Может, Драбблоу ее чем-то уколол? Как же узнать, чтобы не вызвать подозрений?

— Я вам сочувствую, миссис Паттни, — сказал мальчик. — У нас по соседству тоже живет очень склочный тип. У него даже фамилия подходящая — Сварли. Он ворует газеты, меняет номера домов, а еще — вы не поверите! — постоянно колет всех булавкой. Хорошо, что мистер Драбблоу никого не колет булавкой.

— Ну, до такого он еще не додумался, — проворчала учительница музыки, — хотя ожидать от него можно чего угодно. Просто отвратительный, крайне невоспитанный человек. И это неудивительно, ведь он не имеет никакого отношения к музыке!

— Конечно-конечно, — покивал Джаспер. — А что вы о нем знаете? Откуда он приехал? А вы встречали его жену, миссис Драбблоу?

— Ничего не знаю ни о какой миссис Драбблоу! Он живет один. И для бедной несуществующей миссис Драбблоу это большое облегчение — его же просто невозможно вытерпеть! И не я одна так считаю. От мистера Горли он требовал, чтобы тот не приводил своих приятелей с канала — ему, видите ли, не нравится, когда по дому ошиваются «какие-то бродяги». А мистера Уилкса он обвинял в том, что его старый «Трудс» вечно стоит под домом. Мол, там развелись клопы! Но знаешь, что я тебе скажу? Сам мистер Драбблоу тот еще клоп.

Джаспер хмыкнул, и учительница наделила его подозрительным взглядом.

— А откуда такой интерес?

— Просто любопытно.

Учительница музыки неожиданно поднялась на ноги, и Джаспер замер. Она медленно подошла и, уперев руки в бока, склонилась над ним.

— И что ты делаешь, скажи на милость? — прошипела миссис Паттни.

Джаспер похолодел. Она его раскусила?! Она обо всем догадалась?!

Миссис Паттни схватила Джаспера за руку.

— Погляди! Пальцы съехали!

Учительница музыки вернула его пальцы в верное положение на смычке.

— Будь внимательнее!

— Да, мэм.

— Не отвлекайся и следи за пальцами, Тимми.

Джаспер уставился на нее во все глаза.

— Я Джаспер, миссис Паттни, — напомнил он.

— Да-да. — Учительница мелко затрясла головой. — Конечно, ты Джаспер. Я так и сказала.

Она бросила быстрый взгляд на дверь чулана, и Джасперу вдруг показалось, что там кто-то заскребся.

Часы на стене ударили, отбивая половину десятого. Стрелка метронома на пюпитре щелкнула и встала — завод закончился.

И тут Джаспер почувствовал, как внутри поселился страх. Липкий и обволакивающий внутренности страх.

— Ты очень милый, хороший мальчик, Джаспер, — сказала миссис Паттни, положив руку ему на плечо. — Ты такой прилежный ученик… Джаспер… Джаспер…

Она будто пыталась распробовать его имя. Джаспер почувствовал, как по спине прошелся холод, к горлу подступил ком.