Нелли Мартова - Ветер, ножницы, бумага, или V. S. скрапбукеры
– Ладно, поехали, а то дорогу занесет – не выберемся, – сказал Магрин и поднялся.
На обратном пути Софья заснула. Ей снилось, что она стала белым полем, а Магрин был снегом, и сыпался на нее сверху пушистыми хлопьями, и укрывал ее мягким покрывалом, а потом они вместе таяли, превращались в бурную реку, и эта река промывала всю ее изнутри так, что она ощущала внутри только чистоту, словно и в самом деле была всего лишь белым полем.
А потом, когда она уже вышла из машины, Магрин сказал тихо, будто сам себе, так, что она едва расслышала:
– Голова-то у тебя всегда была в облаках, а вот что теперь насчет ног на земле? Может быть, ты справишься и без контракта? Решай сама.
После этих его слов она снова задумалась. Поднималась по лестнице, а сама размышляла: что будет, если она, в самом деле, согласится на контракт? Что в нем, в сущности, плохого? Контракт – это гарантированный баланс: между черным и белым, между реальным миром и волшебным потоком.
Вечером квартирка показалась Софье еще более уютной. Она снова устроилась на диванчике с чашкой кофе. Интересно, а без контракта, управляет ли сам скрапбукер этим балансом? Бывает ли белое без черного или черное без белого? И что такое вообще этот Меркабур? Она вспомнила, как бежит по пальцам волшебный поток, как преломляется он в ее руках, как лучи солнца – сквозь цветное стекло. Кто кем управляет? Меркабур – это инструмент в ее руках или она сама – инструмент в руках Меркабура? И сразу же поняла: неверно ни то и ни другое, они просто сливаются и становятся одним целым, как инь и ян, как две половинки одного яблока, как река и ее берега, как море, в котором отражается небо. И между этими половинками держится неизменное равновесие. После прогулки на свежем воздухе тошнота, наконец, успокоилась, и захотелось есть. Софья заказала на дом пиццу и принялась искать информацию о пропавшем мальчике. Начала с Интернета, но не нашла ничего подходящего. Дети пропадали и находились, кто-то убегал из дома, кто-то загулял в гостях у друзей, кого-то, увы, находили погибшим или утонувшим, но рассказа о внезапном появлении в Ницце или у себя дома пропавшего мальчика ей не встретилось. Тогда она взялась за стеллажи. Ящики с материалами и инструментами пропускала, сосредоточилась на папках и коробках с документами. У Надежды Петровны царил порядок, как в городской библиотеке. Подшивки с заказами были рассортированы по годам и месяцам. Самые старые оказались самыми толстыми, а папки за последние годы были совсем тоненькими. Софья нашла подшивку за текущий год, открыла с замиранием сердца. Внимательно прочитала страницу за страницей все записи вплоть до самых последних в мае, было их не так уж и много. Она терпеливо пролистала подшивки за последние три года, но ничего похожего на открытку для мальчика не нашла. Вообще ни одной открытки-приключения. В основном деловые заказы – привлечение партнеров, работа с инспекциями и разными проверяюще-разрешающими органами, парочка довольно скучных вдохновлялок для свадебных фотографов и ничего похожего на подарок для ребенка. Софья еще раз просмотрела весь стеллаж, нашла на нижней полке те самые альбомы – белый и черный. Просмотрела мельком оба – никаких записей о мальчике. И никаких вычеркнутых записей или следов вырванных листов, ничего такого. Почему-то Надежда Петровна ничего не хотела записывать об этом случае. Возможно, у нее были на то свои причины.
Софья уселась на полу и еще раз оглядела стеллаж сверху донизу. Ящики и папки, картотеки и подшивки, тетради и альбомы. Короткие истории из жизни клиентов, сиюминутные капризы чередуются с точками поворота. Встанет у человека на жизненном пути скрапбукер, незаметно переведет стрелки, и вот уже паровоз судьбы устремляется по другим рельсам. Из подшивки с заказами люди переезжали в черные и белые альбомы, некоторые потом снова возвращались в картотеку заказов и опять попадали в альбом, иногда в тот же самый, иногда в другой. И так до бесконечности, наматывают круги, как на карусели. И едва Софья уловила эту мысль, поймала знакомое ощущение махины вращающегося вала, как вдруг разом поняла все, словно непроницаемую тьму вокруг нее разгладили мягкие лучи света. Она поняла, что ей нельзя заключать контракт ни за что на свете, и одновременно поняла, что Магрин и в самом деле считает: контракт для нее – это благо. Она просто не создана, чтобы стать частью механизма, – и неважно, будет ли это хромированное и холодное офисное колесо или теплая и яркая карусель Меркабура. Быть инструментом оркестра, подчиняться дирижерской палочке – это не для Софьи, она соло-музыкант, только так она по-настоящему может жить в унисон со своей родной нотой, а иначе и смысла никакого в жизни нет. Магрин же, как и отец, – человек системы, и в самой принадлежности механизму он не видит ничего противоестественного ни своей, ни чужой натуре.
А еще она поняла, что контракт – не подходящий способ вернуть Надежду Петровну. Это будет неправильно, она не сможет нормально жить после возвращения. И не от того, что ее потом замучает совесть, а потому, что в обоих мирах нарушатся тонкие связи между Софьей и ее хранителями, разорвутся и выстроятся неправильно. Софья не могла объяснить, почему она решила именно так, а не иначе, она это просто чувствовала.
Остается только сделать открытку с дверью. Но как? У скрапбукеров наверняка должна быть какая-то библиотека, архив – одним словом, копилка знаний. Магрин упоминал скрап-библиотеку. Причем скорее всего вход в нее тоже выглядит как открытка. Жаль, что Софья не догадалась спросить об этом ни у Надежды Петровны, ни у Магрина. Хотя Эмиль бы сказал: вот подпишешь контракт, покажу тебе самые ценные книги. Альбом отобрал отец, значит, у Надежды Петровны больше ничего не спросишь. Все, что у нее осталось, – это визитки. Софья без колебаний выбрала ажурную визитку Джумы. Потерла уголок, в котором узор выбивался из общего ритма, тут же поймала легкое головокружение и провалилась внутрь. А когда открыла глаза, то ахнула. Никогда не знаешь, какие странности поджидают тебя в Меркабуре.
Глава XI
С самого начала встречи все пошло не так. Иногда, бывает, летишь на крыльях навстречу мечте и любишь весь мир или хотя бы надеешься на скорое и легкое разрешение проблемы, а все выходит гораздо хуже, чем казалось поначалу. Инга чувствовала, как в ней копится раздражение, липкое и мерзкое, как муха с перепачканными в дерьме лапками.
Они сидели в маленькой унылой кафешке напротив офисного здания. Из разряда тех, где тетки по старой советской привычке едят обед прямо с подноса, не снимая шапки, и накрывают стакан компота куском хлеба, салфетки порезаны на крохотные клочки, а столы украшают вазочки, вырезанные из пластиковых бутылок. Инга взяла себе чашку чая, но не прикасалась к ней, брезгливо отодвинула от себя. Вдыхать ароматы здешней еды – сомнительное удовольствие, но другого подходящего для разговора места поблизости не нашлось.
Инга долго думала, как лучше начать беседу, потом решила взять быка за рога. Ванда, на первый взгляд, не показалась ей такой уж стервой – очень вежливая, ухоженная, стильно одетая, разве что с несколько грубоватыми чертами лица.
– Послушайте, Ванда, – сразу же начала Инга. – Простите, что отнимаю ваше время. Я хотела бы поговорить с вами о скрапбукинге.
Та и бровью не повела, только кивнула и положила на стол сцепленные между собой руки.
– Это ваша работа? – Инга достала из сумочки открытку с бабочкой.
Ванда глянула издалека мельком, кивнула.
– Вы собираетесь подписать контракт с Магриным в ближайшее время?
Та снова кивнула. Кристофоро Коломбо, она говорить-то вообще умеет?
– Вы знаете, что каждый год Магрин заключает только один контракт со скрапбукером? – Она продолжала, не дождавшись очередного кивка. – Но мне нужен контракт именно в этом году! Мои родители волей случая оказались в альбоме, и мой единственный шанс вернуть их в наш реальный мир – подписать контракт. Вы сейчас – моя соперница.
Инга собралась с духом. Она с детства не любила просить кого-то о чем-то. Тем более о таких важных и серьезных вещах.
– Ванда! Я вас очень прошу: вы могли бы отложить подписание контракта на следующий год? Я вам заплачу.
– Вы можете сделать для меня несколько открыток? – У Ванды наконец прорезался голос, низкий, приятный, обволакивающий бархатом.
– Пока не подписала контракт, да, могу. Если вы закажете прямо сейчас и пообещаете, что откажете Магрину.
– Хорошо, – Ванда кивнула. – Я обещаю, что не буду подписывать в этом году контракт, а вы взамен сделаете для меня несколько открыток.
Инга аж оторопела. По спине поползли мурашки. Она никак не ожидала, что конкурентка согласится вот так сразу. Что-то здесь не так. Обманывает?
– Вы напишете мне расписку, что отказываетесь от контракта.
– Хорошо.
Под диктовку Инги Ванда вывела ровным, аккуратным почерком: «Я, Ванда Цветкова, обязуюсь в текущем году не вступать в договорные отношения с…». Инга внимательно разглядывала соперницу и одновременно прислушивалась к себе. Внутренняя радость почему-то затихла, вместо того чтобы прорваться наружу мощным водопадом. Странно, ведь вот оно, сбывается то, чего она так хотела в последние недели. На расписке осталось жирное пятно, но Инга не обратила на это внимания.
