Нелли Мартова - Ветер, ножницы, бумага, или V. S. скрапбукеры
– Как поживает твое королевство?
– Хорошо, только гномы плохо слушаются, и Белоснежка совсем от рук отбилась.
За спиной «феи» трепыхались ажурные крылышки. Софью тошнило все сильнее и сильнее. Она поджала губы, с трудом сдерживая рвотные позывы, ткнула Магрина ногой под столом. Он озабоченно посмотрел на нее и сказал:
– Иди, подыши воздухом.
Она поспешно выбежала во двор. Возле фонтана с Русалочкой ей стало легче. Там, в игрушечном замке, весь мир был вывернут наизнанку. И от этого в голове что-то перепутывалось, сжималось, расправлялось, съезжало с катушек почти так же, как в ледяной клинике Аркадия Петровича, только тут все вдобавок было еще и приторно-сладким.
– Как вы? – К ней подошел хозяин домика.
– Как же вы тут живете? – вырвалось у нее.
– Мы уже привыкли. Держим круглосуточную прислугу, тут в соседнем доме знакомый врач живет. – Он понял ее вопрос по-своему.
– Очень вам сочувствую.
На обратном пути Софья села на переднее сиденье.
– Эмиль, кто это? Что с ней такое? Мне было так плохо.
– Я заметил. Я хотел, чтобы ты почувствовала.
– Зачем? – Софье захотелось его стукнуть.
– Ее зовут Зоя. Много лет назад я предлагал ей заключить контракт.
– Ты что же, мне угрожаешь?
– Вовсе нет. С чего ты решила? Я тебя предупреждаю. Как это делает Кодекс.
– Предупреждаешь о чем?
– Иногда попытка удержать баланс приводит к тому, что человек теряет ориентиры. Он больше не понимает, где находится. Когда Зое было пятнадцать, она сделала для племянницы, которая мечтала побывать в Диснейленде, открытку и решила ее проверить на себе. Теперь она думает, что находится в Меркабуре. Поначалу она бегала кругами по своей комнате и кричала: «Это не она! Я не тут! Я делала не такую открытку!» Она ничего не ела, не пила, никак не могла успокоиться. Пришлось колоть успокоительные, кормить насильно. Ее отец – человек с большими связями. Он нашел меня, но к тому времени уже ничего нельзя было сделать. Я предложил отправить ее насовсем туда, в открытку. Он, конечно, не поверил мне, чуть не убил, думал, что я издеваюсь. Пришлось ему кое-что показать. В конце концов, он все понял, но отказался. Он все еще надеется, что найдется способ привести ее голову в порядок. Чтобы обеспечить ей более-менее приемлемую жизнь, я посоветовал ему сымитировать открытку. Ты еще не все видела. У них там и в самом деле ходят люди в костюмах гномов, видеокамеры следят за волшебной палочкой, и прислуга исполняет простенькие желания. Мать, правда, ее бросила. Бедная девочка не воспринимает людей, если они не в костюмах, просто не замечает, как будто их нет, даже родную мать. Отец с ней встречается, только переодевшись в какого-нибудь диснеевского персонажа.
– Эмиль… но это же ужасно! Как они все там до сих пор не сошли с ума? Та же прислуга.
– Они не чувствуют это так сильно, как ты. Для них это просто странность, прихоть сумасшедшей дочки хозяина. Кто-то смеется, кто-то сочувствует.
– Неужели совсем ничего нельзя сделать?
– Если бы она подписала контракт, была бы сейчас успешной здоровой женщиной. У нее уже была бы семья, дети, свой дом, счастливые родители. А так… все-таки лучший выход для нее – уйти в Меркабур. Когда ее отец больше не сможет за ней ухаживать, я отправлю ее туда.
– И все-таки я не понимаю… как могло такое случиться?
– Сейчас трудно сказать. Меркабур – тонкий мир, он требует чуткого понимания и обращения. У нашей организации огромный опыт, мы находим способы защитить своих скрапбукеров от подобных ситуаций.
– И часто такое бывает?
– Бывает, – он пожал плечами. – Скоро въедем в город. Посидим где-нибудь, поговорим?
Встреча с помешанной Зоей пробила брешь в скорлупе Софьи. Теперь, когда она вдруг со всей ясностью осознала, что сбежала из дома, и отец, должно быть, рвет и мечет, ее начала колотить мелкая, противная дрожь. А может быть, это сказывался краткий визит в приторно-сладкий домик. Магрин за рулем излучал само спокойствие. Прижаться бы к нему сейчас, заразиться его уверенностью, хоть на минуточку почувствовать себя как за каменной стеной.
– Поедем туда, где нет людей, – попросила она.
– На улице холодно, – заметил Магрин.
Софья вдруг первый раз подумала: интересно, у него есть жена, дети? Почему он не пригласит ее к себе? Но не стала спрашивать, просто ответила:
– Мы можем посидеть в машине.
Он свернул на проселочную дорогу, припорошенную снегом, и через некоторое время остановился на краю белого поля. Ветер играл последними редкими листьями, которые вырвались из снежного плена, над полем висели тучи, налитые чернилами.
– Если ты откажешься, я заключу контракт с другим человеком, – он отвернулся.
– Эмиль, – тихонько попросила она. – Эмиль, если я не подпишу этот контракт, мы будем с тобой продолжать встречаться? Или я стану тебе неинтересна?
– Если ты не сойдешь с ума, как Зоя, и не пропадешь в Меркабуре, как Роза, то почему бы и нет? – Он повернулся и хитро сощурился.
Софья никак не могла понять, шутит он, говорит серьезно или издевается. С неба повалил снег, крупными хлопьями, как будто над ними кто-то тряс огромную пуховую подушку, засыпал лобовое стекло так, что поле пропало из вида.
– Ты не подпишешь? – сказал он почти утвердительно.
– Я не знаю. Я могу подумать еще?
– У тебя есть неделя. Я жду от тебя ответ до первого ноября.
– Я еще кое-что хотела спросить…
– Я тебя слушаю.
Она снова поразилась, как быстро растворилась стена между ними, как весь он превратился во внимание, в того хорошо знакомого ей Магрина, которому хочется безоговорочно доверять.
– Ты что-нибудь знаешь об открытке с дверью? Такой дверью, через которую можно вытащить хранителей из альбома?
– Ты хочешь вернуть своих хранителей в реальность? Что же они такого для тебя сделали? – Он искренне удивился.
– Но они попали туда по ошибке! Их обманули! Почему контракт не удержал Надежду, почему они оказались в альбоме, да еще сразу оба? Выходит, и контракт – тоже обман?
– Надежда влезла не в свое дело. Она не понимала до конца, что делает. – Магрин провел рукой по лицу, словно хотел снять усталость. – Она должна была пойти официальным путем, подать жалобу, потребовать повторно собрать комиссию в расширенном составе, включая независимых скрапбукеров. Теперь это уже неважно. Как неважно и то, где находится открытка с дверью. Она работает не так, как ты думаешь.
– А как?
– Забудь об этом. Я тебя очень прошу. Не из-за контракта, а просто как твой друг. – Он протянул руку к Софье, потрепал ее по щеке. Она вдохнула его запах, так быстро ставший родным, прижалась к ладони щекой и упрямо сказала:
– Я хочу их оттуда вытащить.
– Ты как маленькая девочка, – он покачал головой. – Хорошо. Знаешь что? Подпиши со мной контракт, и я верну их в реальность. Взамен ты будешь полгода работать бесплатно. Договоримся или как?
– Это удар ниже пояса, – глухо сказала Софья.
– Для тебя так будет лучше. У меня есть на примете другая девочка, тоже очень талантливая, но я действительно считаю, что тебе нужен этот контракт. Нужен, понимаешь? Причем тебе он нужен гораздо больше, чем мне.
Снег укрыл лобовое стекло плотным покрывалом, и в машине стало темно. Магрин щелкнул лампочкой, Софья посмотрела ему в глаза, медленно взяла его за руку и прислушалась к своим ощущениям. Эмиль не врет. Он сам верит, что контракт для нее – это благо. Но она не может позволить ему решать за нее. И никому не может. Чем он, в сущности, отличается сейчас от отца?
– Эмиль, ты хоть понимаешь, что ты мне сейчас говоришь? – тихо спросила она.
– Понимаю. Больше того, ты – первая, кому я это говорю. Не в моих привычках кого-то уговаривать. Обычно уговаривают меня, – усмехнулся он.
– Если бы твоя дочь была скрапбукером, ты бы сказал ей то же самое?
– Моя дочь не стала бы скрапбукером. Она бы заняла мое место.
Магрин освободил руку из ладоней Софьи, от него повеяло холодком. Она что, задела больное место? Ей вдруг захотелось извиниться. Или расплакаться и уткнуться ему в плечо. Или и то и другое сразу.
– Эмиль, мне так сложно сейчас, ты даже не можешь себе представить. Я… я ушла из дома.
– Ты молодец, – совершенно серьезно сказал он. – Тебе есть где жить?
Она кивнула.
– Слушай, а что мы с тобой все как на похоронах? Сидим тут мрачные, когда такой снег валит, – Эмиль вдруг улыбнулся и хитро подмигнул ей.
Он выбрался из машины, потом открыл дверцу со стороны Софьи и вытащил ее, упирающуюся, в одном свитере, на заснеженное поле. Пухлые снежинки садились на лицо и волосы, прилипали к ресницам. Софья запрокинула голову, поймала несколько штук ртом и чуть не поперхнулась, потому что за шиворот ей обрушился внезапный холод. Эмиль довольно улыбался и лепил новый огромный снежок. Она завизжала, зачерпнула в обе ладони снега, и вскоре они так самозабвенно играли в снежки, как нынешние школьники способны играть только в компьютерные игры. Потом они, запыхавшись, повалились прямо на землю, валялись на снегу, и Софья представляла себе, как их сейчас заметет с головой, и они превратятся в двух лежачих снеговиков.
