Лилия Касмасова - Если свекровь – ведьма
Та повернула свое кольцо и тоже посмотрела в иллюминатор:
– Запросто, – она взмахнула рукой.
Ганса будто кто-то стукнул – он полетел кубарем прямо на нас. Я едва успела отпрянуть от окошка, как Ганса вбросило в салон прямо сквозь стену.
Он пулей пролетел перед нашими глазами и упал на столик у другого борта, потом вскочил на стол и завопил:
– Черти! Черти гамбургские! Где сумка! Сумка рабочая!
Я отвернула перстень. Ганс исчез из виду и продолжал кричать на немецком. Потом перешел на русский. Почти цензурный русский.
– Ой, – сказала Орхидея. – Я не подумала. Сумка сквозь стенку не прошла.
– Да! Поэтому для нее есть ящик снаружи! – выкрикнул голос Ганса. – А теперь она… Где?! Где?
– Летит к земле, надо полагать, – сказал Бондин.
– Да чего вы орете так? – возмутилась я. – Орхидея вас спасла, а вы…
– Спасла?! – продолжал орать Ганс. – От чего?
– От смерти! – выкрикнула я.
– Я уже! Уже умер! – орал Ганс. – Триста пятьдесят лет назад!
– Так давно? – удивилась я.
– Да! – сказал он. – И за все триста пятьдесят лет я не встречал таких тупиц! Даже в английском королевском флоте – а там полно дураков!
– Эй, – сказал Николай. – Осторожнее. В сосульку превращу.
А что, привидение можно превратить в сосульку?
Ганс замолк – видимо, тоже размышлял о вероятности этого.
– Вы служили в английском флоте? – поинтересовалась я у воздуха.
– Еще чего не хватало, – проворчал Ганс с презрением, – я воевал с ним. И с французским королевским флотом тоже, – он шумно вздохнул.
Я повернула око, чтобы видеть Ганса. Он хмуро поправлял свою повязку на глазу.
– Вы были пиратом? – догадалась я. Значит, неспроста у него такой наряд.
– Я всегда пират, – непонятно ответил он.
А я вдруг обеспокоилась:
– Слушайте, пират, то есть… – я смутилась, – капитан, пока вы тут, кто за рулем?
– За штурвалом, – поправил Ганс.
– Ну да, – кивнула я.
– Фиалка, – сказал Ганс. – Не беспокойтесь, у нее тоже есть лицензия.
– А, – я вздохнула с облегчением.
– А я думал, у вас автоматика, – сказал Бондин.
– Пойду заменю ее, – мрачно буркнул Ганс, – и пришлю к вам. Чтобы напоила вас кофе. Всех.
Дался ему этот кофе.
– Лучше еще немного водки, – сказала Орхидея.
– И мне, – поддержал ее Николай, но, по-моему, без особого энтузиазма, просто чтобы не отставать от подружки.
– Мы прилетаем через полчаса, – сообщил Ганс и побрел к шторкам. – Вы все равно не успеете упиться как следует.
Какой грубиян. Разве мы упивались? Так, слегка отвели душу.
– Вы же тоже едете на остров Ла Гомера? – спросил Николай.
– Да, – кивнул Бондин.
– Значит, поедем вместе, – расплылся он в улыбке. – У меня свой транспорт, на нем доберемся до Лос-Кристианоса. А оттуда ходит паром на Ла Гомера.
– Так нам еще паромом ехать? – в ужасе вскричала я. – А нельзя сразу приземлиться куда надо?
– К сожалению, нет, – сказала вездесущая Фиалка. – У капитана дела на Тенерифе.
У него дела! А у нас дела важнее! Тем более что Миша с Мелиссой на своем маленьком самолетике приземлятся прямо на этот Гомера, это уж как пить дать. Или уже приземлились? Телефон, на котором я не переводила время, показывал десять минут седьмого. Значит, они, вполне возможно, уже не только приземлились, но даже поженились!
Я глубоко и грустно вздохнула.
– Но зато рейс парома будет в четыре часа, – утешила Фиалка. – За полчаса вы доедете до Ла Гомера. И никакого промедления.
Четыре по местному… Это семь по Москве. И еще плыть полчаса…
– А может, все-таки полетим сразу туда? – попросила я.
– Ганс никогда не меняет маршрут, – сказала Фиалка. Потом наклонилась ко мне и произнесла тихо: – У него подружка на Тенерифе.
А у меня жених на Ла Гомера! Хм. Подружка?
– Она тоже привидение? – шепотом спросила я.
– Да, – покивала Фиалка. – Хотела стать его женой. Даже присутствовала на казни, когда его за морской разбой повесили.
Инспектор, который, разумеется, все слышал, даже присвистнул.
Я тоже хочу стать женой. Миши. Пока его не повесили. То есть не захомутали.
Минут через двадцать самолет сел на аэродроме острова Тенерифе. Ганс сам вышел в салон нас проводить и вручил нам на прощание пакетики с растворимым кофе «три-в-одном» с напутственными словами:
– Хоть зажуйте его по дороге.
Вид при этом у него был ужасно мрачный – я видела с помощью перстня.
– Почему он такой? – прошептала я Бондину.
Но капитан расслышал. Сказал хмуро:
– Двадцать шесть!
– Что – двадцать шесть? – не поняла я.
– Шесть часов двадцать шесть минут, – тихо пояснила Фиалка. – Медленнее, чем в прошлый раз.
– О! – произнесла я. – Но зато… полет был замечательный.
Ганс сказал:
– Угу. – Кивнул сердито и ушел в кабину.
Фиалка, будто извиняясь за его неприветливость, улыбнулась своей очаровательной прореженной улыбкой. Потом направилась к выходу, где отдала цветной чемодан Николаю и сообщила ему:
– Ваш транспорт уже выпустили.
Выпустили? Она, наверное, имела в виду… что? Наверное, что транспорт вызвали. Просто русский язык для нее неродной.
– Как это – выпустили? – шепотом осведомилась я у инспектора.
– Из грузового отсека самолета, – ответил он.
– Машину?
– Навряд ли, – загадочно ответил инспектор.
– А что?
– Увидим.
Хм. Он, похоже, знает, но не хочет мне говорить. Ладно, увидим.
Стюардесса вручила инспектору саквояж и при этом что-то прошептала ему на ухо, отчего его щеки порозовели.
А когда мы пошли прочь от самолета, стюардесса крикнула:
– Счастливого плаванья!
Мы обернулись. Она помахала рукой и окликнула Бондина:
– Дэнис? – и она покрутила пальцем, будто набирала номер на телефоне.
Инспектор кивнул. И я заметила, как он скомкал какую-то бумажку в ладони и сунул ее в карман плаща. Стюардесса ему свой телефон успела дать? Вот прохиндейка. Да и что она в нем нашла? Я украдкой взглянула на Бондина: длинный, худой как жердь, глаза дикие, волосы топорщатся. К тому же инспектор. И зануда.
Но, в общем-то, мне было не до рассматривания инспектора. Потому что и без него было вокруг много чего интересного. За летным полем, огороженным забором из сетки-рабицы, колыхали широкими листьями пальмы, столбами стояли зеленые кактусы и цвели мелкими желтыми цветами какие-то полусухие кусты. Вдалеке на пологом коричневом склоне виднелись белые домики. Все было таким чужим, будто я на Марс попала, а не была по-прежнему на планете Земля. Даже солнце здесь было другим: вместо застенчивой сентябрьской лампочки – яркий и самоуверенный летний софит.
Орхидея и Николай шли впереди и разговаривали без умолку. Николай нес под мышкой свою кожаную книжку, в другой руке у него был чемодан.
– Паром ровно в четыре? – спросила я шедшего рядом Бондина.
– Да.
– А сейчас… – я посмотрела в телефон, – уже без двадцати пяти! Мы не успеем!
– Успеем, – спокойно сказал инспектор. – Николай ведь сказал, что подвезет нас. Ему тоже на паром надо.
Все же нам повезло, что этот Николай приехал сюда в отпуск. Хотя отпускники обычно могут себе позволить не спешить и опаздывать на паромы сколько угодно.
Я поневоле ускорила шаг. Мелисса с Мишей должны были прилететь на Ла Гомера как раз к шести по Москве. Они могли взять да и пожениться сразу по прилету. Или вообще передумать насчет времени и пожениться в воздухе! Может, шаман летел с ними?
Но ведь Бондин напугал шаманов. Интересно, сколько часов у них уйдет на просмотр списков?.. Да ведь сейчас все хранят данные в компьютерах! У них на проверку уйдет минуты две! С другой стороны, разве шаманы будут пользоваться компьютерами? С их-то профессией! Это будет неуважением к бубнам, танцам у костра и… травкам-муравкам…
– А шаманы пользуются компьютерами?
– Обычно да! Не дикие же они. Ну не все дикие, по крайней мере.
Тогда мы, может, зря прилетели?
Но Бондин досказал:
– Только списки с именами они там не хранят.
– Точно?
– Угу. Иначе бы проверка их нисколько не задержала. Они у них по традиции в свитках.
Ха-ха. Сидят сейчас шаманы по всему миру, шуршат длиннющими свитками, выискивая имя Михаила Реймса. И все только потому, что Бондин им наврал. Наврал – из-за меня. Ему ведь по службе не обязательно было это делать. Даже, наверное, наоборот, это было очень неправильно с его стороны. Тогда зачем он? Так стало меня жалко? У меня, наверное, сегодня ужасно несчастный вид.
Было тепло, я сняла кофту. Инспектор снял плащ, перекинул его через руку.
Орхидея и Николай ворковали в нескольких шагах впереди.
– Знаешь, а мы с тобой и сами могли бы Мишу спасти, без Орхидеи, – сказала я. – Пусть она едет с этим Николаем.
– Ты забываешь, что Мелисса Весловская – ведьма, – сказал инспектор. – А ты совсем ничего не можешь.
Я повернула кольцо и пощелкала пальцами. Да, искра не объявилась.
