Вероника Рот - Дивергент
Я не хочу причинить Четыре боль.
– Вот сюда, – говорит он, дотрагиваясь до места на шее ногтем.
Я встаю на носочки и запускаю иголку внутрь, моя рука немного дрожит. Он даже не вздрагивает. Четыре не отрывает глаз от меня все это время и, когда я заканчиваю, опускает оба шприца в коробку и кладет ее у двери. Он знал, что я пойду сюда за ним. Знал или надеялся. Как бы то ни было, мне хорошо. Он подает мне руку и я вкладываю ладонь в его. Его пальцы холодные и тонкие.
Я чувствую, что должна что-то сказать, но я слишком ошеломлена и не могу подобрать слов. Он открывает дверь свободной рукой, и я иду за ним в темноту. Я уже привыкла заходить в незнакомые места без колебаний. Я пытаюсь дышать ровно, крепко держась за руку Четыре.
– Смотри внимательно, и ты сможешь узнать, почему они зовут меня Четыре, – говорит он.
Дверь захлопывается за нами со щелчком, и весь свет пропадает. Воздух в коридоре холодный, и я чувствую, как он заходит в легкие. Я медленно придвигаюсь к Четыре, так, что моя рука оказывается рядом с его, а мой подбородок возле его плеча.
– Как твое настоящее имя? – спрашиваю я.
– Смотри, и ты сможешь узнать и это тоже.
Моделирование уносит нас. Пол, на котором я стою, больше не сделан из цемента. Он скрипит, как металл. Свет льется со всех сторон, и город простирается вокруг нас, стекла зданий и дуга железнодорожных путей… а мы возвышаемся над всем этим.
Я не видела чистого неба долгое время, поэтому, когда оно простирается надо мной, я чувствую, как что-то сдавливает мои легкие, и из-за этого кружится голова. Потом появляется ветер. Он дует так сильно, что я вынуждена прижаться к Четыре, чтобы остаться на ногах.
Он достает свою руку из моей и обнимает меня за плечи. Сначала я думаю, что это для того, чтобы защитить меня… Но нет, он тяжело дышит и явно нуждается во мне, чтобы держаться. Он заставляет себя сделать вдох и выдох через открытый рот и сжимает зубы. Высота кажется мне прекрасной, но раз мы здесь, значит, это один из его худших кошмаров.
– Мы должны спрыгнуть, верно? – кричу я сквозь ветер.
Он кивает.
– На счет три, хорошо?
Еще один кивок.
– Один... два... три!
Я тяну его за собой, когда кидаюсь бежать. После того, как мы делаем первый шаг, остальное значительно проще. Мы оба спрыгиваем с края.
Как два камня мы падаем вниз, быстро, воздух толкает нас назад, земля становится ближе. И затем эта картина пропадает. Я усмехаюсь, стоя на коленях и опираясь на руки на полу. Мне понравилось это сумасшествие в тот день, когда я выбрала Бесстрашных, и нравится до сих пор.
Возле меня Четыре вздыхает и прижимает руку к груди. Я встаю и помогаю ему подняться на ноги.
– Что теперь?
– Это...
Что-то твердое бьет меня в спину. Я врезаюсь в Четыре, моя голова ударяется о его ключицы. Стены появляются слева и справа от меня. Пространства настолько мало, что Четыре вынужден прижать руки к груди чтобы уместиться. Потолок с треском врезается в стены вокруг, и Четыре со стоном съеживается. Комната по размерам соответствует ему, не больше.
– Закрытые пространства, – говорю я.
Он издает гортанный звук. Я откидываю голову, чтобы посмотреть на него. Я с трудом вижу его лицо, здесь так темно, и воздух такой плотный, мы вдыхаем его вместе. Четыре кривится, как от боли.
– Эй, – говорю я. – Все хорошо. Здесь…
Я прижимаю руки к телу, чтобы дать ему больше пространства. Он вцепляется мне в спину и опускает лицо рядом с моим, все еще сгорбившись. Его тело теплое, но я чувствую только его кости и мускулы, у меня ничего не выступает. Мои щеки горят. Может ли он сейчас понять, что тело у меня, как у ребенка?
– Впервые я рада, что я такая маленькая, – смеюсь я. Если я буду шутить, может, я его успокою. И отвлекусь сама.
– Ммм, – говорит он. Его голос звучит напряженно.
– Мы можем вырваться отсюда, – продолжаю я. – Легче встречать страх лицом к лицу, так ведь? – Я не жду ответа. – Значит, все, что тебе нужно – сделать пространство еще меньше. Сделать хуже, чтобы стало лучше. Правильно?
– Да.
Жестко, напряженно.
– Хорошо. Тогда нам придется присесть. Готов?
Я обнимаю его за талию и заставляю опуститься вместе со мной. Я чувствую жесткую линию его ребер у моей руки и слышу скрип одной деревянной доски о другую, потолок опускается вниз вместе с нами.
Я понимаю, что нам будет совсем неудобно с таким пространством между нами, поэтому я разворачиваюсь и сворачиваюсь в клубок, мой позвоночник оказывается у его груди. Одно его колено согнуто рядом с моей головой, а другое лежит подо мной, поэтому я сижу на его лодыжке. Мы просто мешанина из конечностей. Я чувствую резкий вдох у своего уха.
– Ох, – шепчет он, его голос скрипит. – Это хуже. Это определенно...
– Ш-ш-ш, – говорю я. – Обними меня.
Он послушно оборачивает обе руки вокруг моей талии. Я улыбаюсь стене. Я не наслаждаюсь этим. Нет, ни капельки.
– Моделирование измеряет ответную реакцию на твой страх, – говорю я тихо. Я просто повторяю то, что он рассказывал нам, но напоминание может ему помочь. – Так что, если ты сможешь успокоить сердцебиение, оно перейдет к следующему страху. Помнишь? Так что, постарайся забыть, что мы здесь.
– Да неужели? – Я чувствую движение его губ у моего уха, когда он говорит, и тепло проходит сквозь меня. – Это ведь так просто, да?
– Знаешь, большинству парней понравилось бы быть зажатыми в коробке рядом с девушкой, – закатываю я глаза.
– Не клаустрофобам, Трис! – Его голос уже звучит отчаянно.
– Ладно-ладно. – Я кладу руку на его ладонь и направлять ее к груди, кладу прямо на свое сердце. – Почувствуй, как бьется мое сердце. Чувствуешь?
– Да.
– Чувствуешь, как ровно оно стучит?
– Оно бьется очень быстро.
– Да, но это не имеет отношения к четырем стенам. – Я вздрагиваю, как только заканчиваю говорить. Я только что призналась. Надеюсь, он этого не понял. – Каждый раз, когда чувствуешь мой вдох, вдыхай сам. Сосредоточься на этом.
– Хорошо.
Я делаю глубокий вдох, и его грудь поднимается и опускается в такт моей.
Несколько секунд спустя, я спокойно говорю:
– Почему бы тебе не рассказать, откуда этот страх появился? Может, это как-то... поможет нам.
Не знаю как, но звучит разумно.
– Эмм, хорошо. – Он снова вдыхает вместе со мной. – Это из-за моего фантастического детства. Наказания. Маленький чулан наверху.
Я сжимаю зубы. Я помню, как наказывали меня – отсылали в комнату без ужина, лишали того или иного, делали выговор. Меня никогда не запирали в чулане. Жестокое наказание. Я чувствую в груди боль из-за него. Я не знаю, что сказать, поэтому стараюсь вести себя как обычно.
