Джим Батчер - Фурия первого лорда
Какой-то момент он изучал выражение лица Маркуса и немного нахмурился.
— Как я понимаю, это была не твоя идея? — спросил старый курсор.
Маркус взглянул на него.
— Ты с ума сошел?
— Кое-кто сошел, — проворчал пожилой мужчина.
Октавиан бросил на них косой взгляд, а затем сделал вид, что игнорирует их.
Маркус тряхнул головой и постарался вернуть чувство ориентации и сконцентрироваться.
— Времена меняются, — сказал он.
Магнус кисло хмыкнул, практически оскорбленный согласием.
— Так и есть.
Глава 15
Прежде чем вывести Исану из комнаты, похитители связали ее и надели на голову капюшон.
У нее скрутило живот, когда они снова поднялись ввысь, два заклинателя воздуха объединили свои усилия, чтобы вызвать единый столб ветра, удерживающий вес трех человек.
Одежда Исаны не подходила для такого путешествия. Ветер раздувал ее юбки, выставляя ноги на обозрение.
Она еле удержалась от смеха.
Самый заклятый враг Империи только что похитил ее из сердца наиболее защищенного города Карны, а она беспокоится о непристойности. Это было смешно, но совершенно невесело.
Она не была уверена, что если начнет смеяться, то сможет удержаться и не перейдет на крик.
Страх — не то состояние, к которому она когда-нибудь сможет привыкнуть.
Она видела тех, кто смог — и не просто заклинателей металла, а тех, кто смог абстрагироваться, оградив все свои эмоции за холодным стальным барьером рационального мышления.
Она знала мужчин и женщин, которые испытывали страх ничуть не меньше, чем она, и которые просто принимали его наличие.
Казалось, что через некоторых страх проходит постоянно, никогда не прекращаясь и не доходя до цели.
А другие фактически хватались за него, чтобы подпитать им яростную мысль или действие.
Графиня Амара была прекрасным примером последнего. При этом возле неё всегда был и яркий представитель людей первого типа — Арарис…
Арарис. Она видела, как он безжизненно пролетел через всю комнату.
Она видела, как мужчины натягивали капюшон на его склоненную голову.
Похоже, уходя, они забрали его вместе с ней.
Они бы не стали накрывать его капюшоном, если бы он был мертв, точно.
Точно.
На Исану накатил страх, но он не придал ей сил и не миновал ее без последствий.
Она ощущала себя песчаным холмом, который медленно и непрестанно разрушают окружающие ее потоки ужаса. Ее тошнило.
Ну хватит, резко одернула она себя. Если ее стошнит прямо в капюшон, то, вдобавок к опасности и неудобству, она попадет еще и в довольно унизительное положение.
Если не получается ни использовать страх, ни сосуществовать с ним, она, по крайней мере, могла заставить себя помешать ужасу заставить ее прекратить использовать разум, чтобы всеми силами противостоять своим врагам.
По крайней мере, она могла бы сделать не меньше, чем раньше ей уже доводилось.
Ее и раньше лишали зрения, и, чтобы действовать, приходилось полагаться на остальные чувства.
Через капюшон она не могла видеть, слышать мешал рев ветра, онемевшие от холода связанные руки ничего не чувствовали, а единственным вкусом и ароматом был слегка затхлый запах капюшона вокруг ее головы.
Но это не означало, что она не могла ничего разузнать о своих похитителях.
Исана напряглась и открыла восприятие водной магии эмоциям окружающих.
Они нахлынули на нее обжигающим разум потоком. Эмоции были в высшей степени враждебны и оставляли весьма неприятное ощущение.
Исана силилась разделить разные впечатления, но это было все равно, что пытаться услышать отдельные голоса в огромном хоре.
Возникло несколько высоких нот, но по большому счету все они сливались в одно целое.
Самые интенсивные ощущения исходили от двух мужчин, державших ее руки — и главной эмоцией, которую она в них уловила, было… смущение.
Оно перешло в недоумение и отчаяние, настолько острое, что несколько секунд Исана не могла отделить собственные эмоции от чужих.
За годы жизни со своими способностями она научилась различать тонкие переплетения и потоки эмоций, делая достаточно обоснованные предположения о мыслях, что их сопровождали.
Эти люди знали, что что-то не так, но не могли сосредоточиться на мысли, чем это может быть.
Каждый раз, когда они пытались это сделать, их разум захлёстывали волны навязанных чувств и эмоций.
Лишь единственный раз мужчины испытали нечто общее — когда Исана услышала нечеловеческий вопль, донёсшийся откуда-то сверху и впереди.
Оба тут же сосредоточились с яростной интенсивностью, их эмоции идеально синхронизировались. Исана почувствовала, как один из них немного поднялся, другой опустился, и догадалась, что они только что получили приказ заложить длинный вираж, меняя курс полёта.
Исана содрогнулась. Это наверняка были рабы, которых насильно принудили к службе ворду, используя рабские ошейники.
Определив это, она тотчас смогла лучше почувствовать этих двух мужчин — их сердца переполняла печаль.
Хотя их разум и был лишен рассудка, на каком-то уровне они должны были понимать, что с ними сделали.
Они понимали, что их способности и силы были обращены врагом против их собственного народа, даже если они и не могли собрать вместе разрозненные куски всей картины.
Они знали, что раньше являлись кем-то большим, но не могли вспомнить кем, и это отрицание, эта неспособность выяснить, причиняли им огромную эмоциональную боль.
Исана почувствовала, что из-за них у нее навернулись слезы.
Калар Бренсис Младший оковал этих людей.
Только он мог их освободить — но он мертв уже более чем полгода.
Их никто не освободит, никто не вернет к жизни, они никогда не станут цельными личностями.
Она безмолвно пообещала им, что сделает все, что в ее власти, чтобы никто из них не прожил остаток жизни рабом.
Даже если ей придется убить их собственными руками.
Открыв сознание этим двоим тюремщикам, она почувствовала других людей.
Не все из них были так же сильно растеряны, как ее эскорт.
В тех, кто сохранил способность здраво размышлять, таился призрачный образ первобытного ужаса.
Страх, такой сильный и такой неодолимый, что он был практически живым существом, вторгшимся в их мысли и полностью управляющим их решениями, как сторожевой пес, сидящий у каждого в разуме.
Некоторые из них были в меньшей степени охвачены ужасом — и эмоции этих людей заставляли Исану содрогаться от отвращения.
В них темная часть человеческой натуры, жажда насилия, жажда крови, власти, получила толчок к развитию и заполонила их мысли, как свирепствуют сорняки, пожирая сад.
