Джим Батчер - Фурия первого лорда
— Отдых кончился, ребята, — проговорил он, — доставайте запасные плащи. Пора спасать Империю.
Глава 14
Валиар Маркус заметил, что его преследуют, когда почти дошел до четвертого ряда палаток в первом квадранте лагеря Первого Алеранского Легиона.
Ночью в рядах выцветших, потрепанных палаток стояла тишина, нарушаемая только случайным храпом.
Прогулка между ними была жутковатым опытом, сравнимым с прогулкой по кладбищу; палатки, казалось, светились, отражая свет практически выбеленным холстом.
Миновать расположение белых тентов Легиона и не выделиться резким темным силуэтом на фоне ткани было нелегкой задачей — это и было причиной и следствием того, что каждый Легион в первую очередь использовал белое полотно.
Но это всё же было возможно при наличии должного терпения и навыков.
Маркус не мог с уверенностью сказать, по каким признакам заметил за собой хвост. Он давным-давно перестал сомневаться в таких вещах.
Он занимался этим всю свою жизнь, и казалось, что его разум уже сам, непреднамеренно, составляет из десятков крохотных, почти интуитивных, сигналов целостную картину окружающей обстановки.
Достигнув своей палатки, вместо того, чтобы зайти в неё, он замер совершенно неподвижно и остался в таком положении.
Он дотянулся до земли и направил часть своего сознания в окружающую его почву.
Биение сердец и глубокое дыхание пары сотен легионеров потекло вверх через его ноги осязаемым ощущением, которое чем-то напоминало шум волн, разбивающихся о берег.
Поспешный шаг кого-то поблизости, застигнутого врасплох во время движения, выделялся на этом фоне как крик чайки.
Маркус не мог определить точное месторасположение своего преследователя, но он точно определил направление.
Он повернулся лицом к кому бы то ни было и тихо сказал:
— Если ваши намерения мирные, можете себя показать.
После секундной паузы Магнус вышел меж двух палаток и предстал перед Первым Копьем.
— Мы можем поговорить внутри палатки, — пробормотал Магнус.
— Вороны бы тебя побрали, можем, — прорычал Маркус негромко, позволяя раздражению зазвучать в его голосе, — я направлялся в свою, вороны побери ее, кровать. И мне не нравится, когда меня так преследуют. Ошибка в оценке ситуации с любой стороны могла обернуться печальными последствиями.
Магнус приблизился. Старый курсор выглядел усталым и измождённым, он изучал Маркуса своими водянистыми глазами.
— Только если бы вы заметили знак, Первое Копьё. Я становлюсь стар для таких дел, но у меня нет никого другого для этой работы.
Маркус попытался высказать раздражение:
— Чтобы шпионить за мной?
— Что-то не сходится, — сказал старый Курсор. — Вас окружает какая-то таинственность. Не нравится мне все это.
— Нет никакой таинственности, — вздохнул Маркус.
— Нет? А есть ли причины, которые заставляют тебя думать, что ты настолько умён, чтобы провести старого Курсора на его же поле?
Маркус стиснул зубы.
Совсем не обязательно быть Курсором, чтобы заметить старого Магнуса у себя на хвосте — а он не допустил ни одной ошибки, и есть еще несколько человек, кто бы мог ощутить присутствие Магнуса. Принимая во внимание только это, то, что это сделал умудренный опытом центурион, не вызывало подозрений.
Но, вкупе с подозрениями Магнуса, Первое Копьё предоставил тому ещё одно подтверждение того, что он не тот, за кого себя выдаёт.
— Мы ведь это уже проходили, — тихо сказал он, — вы действительно думаете, что я наврежу Капитану?
— Я считаю, что капитан переоценивает свои умственные способности, — ответил Магнус. — Он еще молод и не знает, как устроен мир. Или как он может быть жесток.
— Хорошо, — снова вздохнул Маркус. — Предположим, что вы правы. У меня было множество прекрасных шансов сделать всё это до текущего момента. А я не сделал.
Магнус подарил ему хрупкую улыбку.
— Если твои намерения мирные, покажи себя.
Маркус взглянул на него, снова чувствуя соблазн признаться. Но это не послужило бы интересам Первого Алеранского или Принцепса.
Если он раскроет себя Магнусу, то будет тотчас же арестован, если не казнён сразу же, как только будет установлена его истинная личность. Конечно, если Магнус продолжит свои изыскания, это произойдёт в любом случае.
Но он до сих пор этого не сделал.
Маркус прорычал себе под нос несколько распространённых непристойностей.
— Спокойной ночи, Магнус.
Он прошёл к себе в палатку и запахнул полог излишне сильно.
Жест, максимально близкий в хлопанью дверью, из тех, что он мог сейчас себе позволить. Он удерживал своё внимание на земле до тех пор, пока не убедился, что шаги старого Курсора удалились.
Он со вздохом потянулся к шнуровке своей брони и был наполовину поражён тихим басом канима, раздавшимся из тёмного угла его палатки:
— Хорошо, что ты не впустил его. Вышла бы неловкость.
Маркус развернулся и тихо пробормотал приказ одинокой фурии лампы на самую маленькую интенсивность света.
В тусклом золотом свечении он увидел массивную золотую фигуру канимского охотника, присевшего на его кровать, заставив матрац тяжко прогнуться под его весом.
Сердце Маркуса заколотилось от неожиданности, и он замер, одной рукой сжав рукоять своего клинка. Он разглядывал канима несколько секунд, затем тихо спросил:
— Ша, не так ли?
Каним с красноватым мехом наклонил голову:
— Он самый.
Маркус хмыкнул. Потом продолжил расшнуровывать броню. Если бы Ша хотел причинить ему вред, это бы уже произошло.
— Я так понимаю, ты здесь не на охоте.
— Так и есть, — сказал каним. — Есть некоторые сведения, которые было бы полезно знать Тавару.
— Почему бы тебе не пойти с этими сведениями прямо к нему? Или письмо написать?
Ша дернул вбок ушами — жест, который напоминал алеранское пожатие плечами.
— Они сокровенного характера. Каниму чести не подобает открывать их врагу. — Зубы охотника внезапно вспыхнули белизной. — И я не смог добраться до Тавара. У него был брачный ритуал и к тому же усиленная охрана.
— И ты решил принести конфиденциальную информацию мне, — сказал Маркус.
Ша снова склонил голову.
Маркус кивнул.
— Расскажи мне. Я прослежу, чтобы он узнал.
— Много ли вы знаете о наших заклинателях крови?
— Шаманы? — Маркус пожал плечами, — Я знаю, что не особо их люблю.
Уши Ша задрожали от веселья.
— Они важны для нашего общества, в котором они служат работникам-канимам.
— Работникам, — произнес Маркус. — Вашим гражданским.
